Но одно не вызывает сомнения: кто бы ни был автором идеи средневековой датировки, те люди, которые от имени церкви провели идею в жизнь, отнюдь не получили достойной награды. Спустя всего несколько месяцев Луиджи Гонелла и Джованни Риджи были уволены, а кардинал Баллестреро отстранен от исполнения обязанностей пожизненного хранителя плащаницы.
То ли победой, то ли поражением, но история завершилась, оставляя лишь незаживающие рубцы.
Как бы то ни было, по прошествии шестнадцати лет, речь зашла об определении возраста Аржантёйского хитона, в силу чего возник соблазн разрезать и его, и некоторые несуразности, случившиеся во время работы с плащаницей, были скрупулезно повторены. Вот выдержка из критического отзыва профессора Андре Мариона, направленного епископу Понтуаза и касающегося работ по датировке хитона:
- Не было выполнено условие анонимности, так как в лаборатории знали о происхождении ткани, которую им предстояло исследовать;
- не было никаких указаний на то, с какого места на ткани взяты образцы;
- избыточный размер образцов: в общей сложности оказалось отрезано шестьсот миллиграммов материи площадью пятнадцать квадратных сантиметров;
- большое количество образцов маленького размера, но взятых в различных частях ткани, позволило бы установить гомогенность ее изотопического и химического состава;
- не было приведено никаких доказательств эффективности предпринятых мер по очистке образцов от загрязнений.
Кроме того, в Турине было, по меньшей мере, три лаборатории, которые могли бы установить величину возможной погрешности – “доверительный интервал”, как принято говорить. В случае Аржантёйского хитона мандат был выдан только одной лаборатории – города Жифсюр-Иветт, и при обстоятельствах совершенно необычных. Однако тогда уже наблюдался и значительный прогресс: у супрефекта Валь-д’Уаза хитон резал человек в перчатках.