К перемене тактики военщину могли побуждать многие обстоятельства. Слухи о темных делах Эстергази множились. Генерал Галиффе позднее, 5 декабря 1898 г., выступая свидетелем в кассационном суде, показал, что его старый знакомый английский генерал Талбот, шесть лет занимавший должность военного атташе во Франции, заявил ему в мае 1898 г.: «Генерал, я не знаю ничего о деле Дрейфуса. В течение всего времени, пока я находился во Франции, я не был с ним знаком. Но я удивлен, видя на свободе майора Эстергази, потому что все мы, военные атташе во Франции, знали, что за один или два тысячефранковых билета майор Эстергази мог доставить нам сведения, которые невозможно получить в министерстве».
До сих пор официальные немецкие опровержения относительно того, что Дрейфус никогда и ни с кем из германских представителей не состоял в связи, носили слишком формальный характер, чтобы быть убедительными. В германских правящих кругах считали выгодным продолжение «дела», явно ослаблявшего международный престиж Франции. В сентябре 1898 г. государственный секретарь Бюлов выражал надежду, что «дело еще более усложнится, армия развалится, и Европа будет шокирована». Правда, канцлер Гогенлое склонялся к мысли о желательности разоблачения игры антидрейфусаров.