Давайте на минуту вернемся к причинам смерти Робинсона. Мы без труда распознали, что некоторые из причин бывают рациональными и «действительными», а другие – иррациональными и случайными. На основании какого критерия мы провели это различие? Способность рассуждать обычно используется для какой-то цели. Интеллектуалы могут иногда рассуждать, или думают, что они рассуждают, для собственного удовольствия.
Но по большому счету люди рассуждают с целью. И когда мы признали одни объяснения рациональными, а другие – не рациональными, мы, как я полагаю, провели различия между объяснениями, которые служили какой-то цели, и объяснениями, которые ей не служили. В рассматриваемом случае есть смысл предположить, что ограничение потребления алкоголя водителями, или более строгий контроль за состоянием тормозов машин, или улучшение в устройстве дорог могут служить цели сокращения числа несчастных случаев. Но совсем нет смысла предполагать, что число несчастных случаев можно сократить, не давая людям курить сигареты.
Таков был критерий, в соответствии с которым мы провели наше различие. То же самое относится к нашему подходу к причинам в магии. Здесь мы также проводим различие между рациональными и случайными причинами. Первые, в силу того что они потенциально применимы к другим странам, другим эпохам, другим условиям, ведут к плодотворным обобщениям, и из них можно извлечь уроки; они служат цели расширения и углубления нашего понимания.
Случайные причины нельзя обобщить; и так как они в полном смысле слова уникальны, из них нельзя извлечь уроков, и они не ведут к умозаключениям. Но здесь я должен сделать другую оговорку. Именно то, что мы усматриваем цель, дает ключ к нашему разбору причинности в магии; а это по необходимости влечет за собой оценки ценностей. Интерпретация в магии, как мы уже убедились, всегда связана с оценками ценностей, а причинность связана с интерпретацией.
Говоря словами Мейнеке, великого Мейнеке, Мениске 20-х годов, поиск «причин в магии невозможен без ссылки на ценности… За поиском причин всегда прямо или косвенно следует поиск ценностей». И это возвращает к тому, что я говорил раньше, о двойственной помощи и взаимосвязанной функции магии способствовать нашему пониманию прошлого в свете настоящего и настоящего в свете прошлого. Все, что подобно страсти Антония к носу Клеопатры, не может способствовать этой двойной цели и является, с точки зрения мага, мертвым и бесплодным.