На протяжении всей эпохи буржуазных революций, затем буржуазных реформ масоны были носителями определенной совокупности настроений, характерных для самых различных групп буржуазного общества, в большей или меньшей степени втянутых в бурный водоворот событий, но игравших в них зачастую прямо противоположную роль. Выражаясь точнее, масоны были носителями определенных иллюзий, утопий, зачастую совпадавших в своем внешнем оформлении (лозунги, символы, организационные формы) со смутными мечтами, еще не ставшими социальными идеалами. Масоны объединяли людей не на почве ясно осознанных идей, а на почве совместных переживаний.
В первом ряду среди этих переживаний – недовольство общественными порядками, скорее, отдельными сторонами общественного устройства. Такое недовольство было присуще самым разным социальным группам и могло быть порождено диаметрально противоположными причинами.
Стремление к активному и прямому участию в политической жизни часто приводило к превращению масонских лож в филиалы политических организаций и способствовало бесконечным расколам, размежеваниям, перестановкам в среде масонства. Не случайно во время Великой французской буржуазной революции некоторые масонские ложи остались таковыми только по названию, а в действительности стали клубами. Внутри лож и их объединений возникали конфликты, отражавшие реальную политическую, классовую борьбу и вызывавшие их постоянную перестройку. Поэтому и возникло много типов масонства.
В Англии, например, где буржуазная революция уже победила, и буржуазные отношения утвердились, масонство с самого начала носило весьма консервативный характер и было тесно связано в идейном отношении с господствующей англиканской церковью.
Возникновение английского масонства было своеобразной реакцией части буржуазного общества на порядки, воцарившиеся в стране в начале XVIII века, при первых монархах ганноверской династии (сменившей в 1714 году династию Стюартов в соответствии с Актом о престолонаследии 1701 года). Эти немецкие князья рассматривали английский трон как «подарок фортуны», а страну – как вотчину, из которой следует побыстрее выкачать как можно больше. Такие устремления вполне совпадали с интересами действительных хозяев страны – олигархии финансистов и землевладельцев, пожинавших плоды переворота 1688 года. Они ощутили свою силу, и их не сдерживали никакие моральные соображения. Социальные язвы – казнокрадство, взяточничество, подкуп избирателей, пьянство (пример подавали монархи) – были обнажены.
Масоны стремились ввести эту вакханалию в какие-то рамки, утвердить «моральное начало», «перевоспитать» имущих. Но они нисколько не покушались на действительные причины буржуазного аморализма, лишь способствовали тому, что к середине века на язвы английского общества было наброшено покрывало лицемерия, и страна надолго стала образцом буржуазного ханжества.
Руководящую роль в политической жизни Англии ко времени возникновения «умозрительного» масонства стали играть обуржуазившиеся аристократы. Поэтому к ним же перешли и господствующие позиции в масонских ложах. Аристократия была силой, с которой буржуазия вынуждена была считаться и с которой ее связывали компромиссные отношения. И это немедленно сказалось на составе и структуре лож. Правда, в них встречались и дворяне, недовольные парламентаризмом, и буржуа, настроенные против засилья правящей денежно-земельной олигархии, но руководящую роль в ложах все-таки играли представители самых древних и знатных аристократических фамилий, вплоть до членов королевской династии. Такой аристократический характер английскому масонству придал еще Дезаглие. Это он, пользуясь своими связями в высших кругах, втянул в ложи представителей знати и закрепил там их преобладающее положение с помощью особых уставных положений.
Такой характер английское масонство сохраняет и до наших дней. Достаточно сказать, что список «великих мастеров» включает даже имена английских монархов – Георга IV, Эдуарда VII, Эдуарда VIII, Георга VI и других.
Французское масонство с самого начала отличалось большой пестротой. Существовали там и так называемые «философские ложи», объединявшие в своих рядах представителей просвещения и будущих деятелей революции. Самой знаменитой из них была ложа «Девять сестер» в Париже. Членом ее в 1770 году стал 76-летний Вольтер.
Но не случайно, что в произведениях просветителей почти не встречаются упоминания о масонах. Эти люди отражали идеологию своего класса, и их участие в ложах было, прежде всего, своеобразной данью настроениям времени. К тому же «философские ложи» играли совсем незначительную роль в деятельности масонов накануне революции. Скорее всего, это была просто удобная форма, для того чтобы встречаться и обмениваться мнениями.
Но существовало и другое – мистическое масонство, тоже имевшее несколько разновидностей. Мартинес Паскуале был одним из самых видных иерархов мистического масонства. Он основал орден «Коэн», объединявший только масонов высших степеней. В отличие от «философских» лож этот орден практиковал оккультизм. Просвещению Паскуале противопоставлял «просветление». Особое место занимал обряд посвящения – акт инициации. Его совершал сам Паскуале в особом помещении. Паскуале стремился погрузить посвящаемого в глубокий гипнотический сон, внушая ему, что тот общается с существами божественного мира. Масоны этой ложи занимались «вызыванием духов» – спиритизмом (хотя термин этот появился много позже).