На формирование нынешнего собрания искусства XX века — как на формирование любого музейного собрания — наложили свой отпечаток характерные для данного периода времени взгляды на искусство, политика в области искусства, мода. Воздействие этих факторов сказывалось тем сильнее, что, в отличие от остальных частей Музея, речь идет об отделе, посвященном искусству наших современников, а ведь никогда еще мнения не разделялись и не разделяются столь резко, как при оценке устремлений сегодняшнего дня.
Современные направления в искусстве тесно переплетены; почти неразделимые системы связей соединяют зарубежных и венгерских художников, те же идеи отражаются на выставках в Париже и в Будапеште. И если эти связи благотворны и плодотворны, происходит обмен не только идеями, но и самими произведениями: часть их раньше или позже попадает в музей другой страны. Целенаправленные, планомерные государственные закупки также наиболее успешны в том случае, когда у музея уже имеется живая, непосредственная связь с современными художественными течениями — как зарубежными, так и отечественными.
Производить закупки на высшем уровне своего времени и расширять собрание зарубежного искусства XX века невозможно, если нет условий для развития соответствующих отечественных направлений, нет основы для сравнения, нет кипучей художественной жизни. Именно этим объясняются недостатки и случайный характер имеющегося в Музее изобразительных искусств материала XX века: они верно отражают венгерскую политику в области искусства 20-х, 30-х и 40-х годов. Возможности для закупок, как читатель уже знает из первого раздела, имелись, но, в сущности, очень небольшие, и, что самое главное, не было условий для приобретения произведений современных, отражающих главные тенденции происходящих в наше время процессов. Художники, эмигрировавшие из Венгрии, очень быстро установили тесные связи с лучшими европейскими мастерами и направлениями, но венгерская художественная жизнь с такой же быстротой и в такой же мере изолировалась от современных ей художественных течений. Этой замкнутостью, отсутствием контактов объясняется то, что ни по отношению к зарубежным, ни по отношению к своим, венгерским, художникам не выработалось правильной шкалы ценностей, что ни Дюла Деркович, ни Лайош Вайда не фигурировали на официальных выставках, что до Венгрии не доходили (за исключением одного-двух случаев) произведения Пикассо, Брака, Миро и близких им мастеров. В 1910-х годах на будапештских выставках можно было познакомиться со значительно большим числом работ действительно крупных художников (Архипенко, Франц Марк, Боччони и др.), чем в период между 1920 и 1945 годами.
Главный астролог страны раскрыла секрет привлечения богатства и процветания для трех знаков зодиака, вы можете проверить себя Бесплатно ⇒ ⇒ ⇒ ЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ….
После 1945 года, когда Венгрию охватила атмосфера возрождения, обновления, в Будапеште сложилась так называемая Европейская школа, объединившая лучших тогдашних венгерских художников. Это было совершенно спонтанное начинание, без какой бы то ни было материальной базы, но несмотря на это объединению удалось, помимо весьма важных выставок венгерских художников, организовать одну выставку чешских мастеров и несколько выставок из работ значительных французских, голландских и живущих в Веймаре венгерских художников. Так, Европейская школа первой познакомила венгерскую публику с работами Корнеля и Дусе, организовав их персональные выставки. Именно благодаря этому оба мастера представлены в Музее изобразительных искусств как ранними, так и более поздними работами.
К сожалению, волна энтузиазма через короткое время спала; с прекращением существования Европейской школы непосредственные международные художественные связи ослабли. В пятидесятых годах сотрудничество ни с французскими, ни с другими западными художниками уже не поддерживалось, что не замедлило сказаться на пополнении собрания Музея.
Преобладающая часть хранящихся в Музее работ первой половины XX века была приобретена в результате непосредственных связей Музея с художниками. Картины Яноша Маттиса-Тойча попали в Венгрию благодаря тому, что в 1917 и 1918 годах их удалось показать в маленьком выставочном помещении авангардистского журнала «Ма» («Сегодня»), выходившего под редакцией поэта и художника Лайоша Кашшака. Коллажи Швиттерса и геометрические композиции ван Дусбюрга приобрел в начале двадцатых годов в Париже художник Шандор Бортник. Коллажи Анри Нуво поступили в Музей в составе наследства Лайоша Тихани, рисунок Андре Лота получен от Эдёна Марффи, который отдал в обмен на него свою работу, и т. д.
Значительно пополнили музейное собрание закупки в нескольких частных коллекциях. Так, в 60-х годах у частных лиц были приобретены обе репродуцируемые в нашей книге крупные картины Кокошки, одна из которых, «Вероника», особенно выделяется среди работ того времени исключительно впечатляющей силой. Другие крупные европейские собрания также содержат лишь совсем небольшое число основных работ этого интересного австрийского художника.
Заметим кстати, что, хотя для любого музея чрезвычайно важно приобретение главных работ, в сущности задачей еще более важной является создание базиса, фундамента из произведений менее выдающихся. И именно такого фундамента — ансамбля произведений, возможно, и не самого высокого ранга, но представляющих различные основные направления искусства, — у Музея очень долгое время не было, что и неудивительно, ибо создание его требует систематической работы в течение нескольких десятилетий.
В Венгрии систематический сбор произведений искусства XX века начался только в конце шестидесятых годов и сперва ограничивался преимущественно графикой; отчасти потому, что в области графики было больше предлагаемого для приобретения материала, отчасти же потому, что графика была более доступна Музею из финансовых соображений. В залах, отведенных под искусство XX века, рисунки и графические работы выставлены вместе со скульптурой и живописными работами. Такое размещение вполне оправдано, так как в искусстве последних десятилетий жанровые границы уже размыты, и даже один жанр уже становится непонятным без другого. Ансамбль произведений различных жанров изобразительного искусства может все же лучше продемонстрировать многогранность, разнообразие зарубежных художественных течений.
По мере того как в Венгрии устраивалось все больше выставок зарубежного искусства и учащались приезды иностранных мастеров, чаще стали ездить за границу и венгерские художники, и в других странах во все возрастающем числе стали устраивать большего или меньшего размера выставки их работ. Между художниками завязывались личные и профессиональные связи, нередко — дружба. Благодаря этому в Венгрию попало много листов превосходной графики. Уже в 1968 году Музей изобразительных искусств смог устроить из них и из довольно большой частной коллекции Арпада Мезеи, одного из основателей Европейской школы, первую выставку. На ней уже фигурировала одна — правда, совсем незначительная — работа Вазарели. В следующем, 1969 году Вазарели, этот превосходный художник-венгр, живущий во Франции, подарил Музею изобразительных искусств большую подборку, состоявшую частично из его работ, частично же — из имевшихся в его коллекции произведений ставших уже классиками мастеров XX века. Таким путем попали в Музей листы Арпа, Ле Корбюзье, Сони Делоне, Маньелли и многих других художников. В сущности, именно благодаря Вазарели Музей сделал первый решающий шаг: заложил ядро собрания современного искусства, искусства XX века. Неудивительно, что это ядро отражало преимущественно тот круг, ту сферу, которые были близки Вазарели: направления, развивавшиеся от кубизма через геометрический абстракционизм к оп-арту.
В 1970 году Институт культурных связей совместно со Всемирным союзом венгров организовал в рамках Музея изобразительных искусств выставку «Художники-венгры XX века, живущие за границей». Удивительным образом венгерские мастера, живущие за границей, или их близкие проявили к выставке нежданно горячий интерес. Благодаря разносторонней переписке, информации, газетным статьям, о готовящейся выставке узнали в самых разных городах и странах, и около ста художников выразили желание принять в ней участие. На выставку поступило почти семьсот работ. Само собой разумеется, что представленные произведения были весьма разнородными и по стилю, и по художественному уровню. Неоднородным оказался и тот материал, который после выставки — как дар или в результате покупки — перешел в собственность Музея. Ведь единственной общей чертой всех выставленных художников было их венгерское происхождение, которое с чисто художественной точки зрения вряд ли могло иметь существенное значение. Материал, оставшийся в Венгрии (как и сама выставка), отражает различные направления, характерные в отдельные периоды для рассеянных по всему земному шару художников-венгров (венгерской диаспоры), от геометрического абстракционизма 20-х годов до поп-арта. Представляемая им картина, разумеется, не отличается полнотой (в собрании отсутствуют работы даже самых значительных венгерских мастеров, так, например, до сих пор не удалось приобрести ни одного листа Ласло Мохой-Надя). Понятно, что произведения художников-венгров, живущих вне Венгрии, — как бы полно они ни отражали венгерскую диаспору — не могут заменить отсутствующих з музейном собрании работ иностранных мастеров. Поэтому экспозиция Музея, знакомящая с искусством XX века, к сожалению, во всех отношениях фрагментарна, однако в настоящее время она является единственной в Венгрии экспозицией, дающей хоть какое-то представление о международных художественных течениях последних десятилетий.
Помимо Музея изобразительных искусств в Венгрии сбором материала, относящегося к этому кругу, занимается еще только Музей имени Яна Паннония в Пече, но там работы зарубежных мастеров выставлены вместе с работами художников, живущих в Венгрии, благодаря чему общая картина экспозиции носит иной характер и акцент падает скорее на отечественные произведения.
После выставки 1970 года Музей продолжает систематически приобретать значительные произведения иностранных мастеров, разумеется, в пределах имеющихся у него возможностей. Сбор скульптурного материала идет сравнительно легко благодаря тому, что в Будапеште вот уже три раза состоялись международные бьеннале мелкой пластики, а каждая такая выставка — широкое поле для закупок и, кроме того, сопровождается подарками. В области живописи такой возможности, к сожалению, нет, в Музей лишь изредка поступают картины, приобретенные на той или иной крупной выставке. Так, после состоявшегося в Будапеште показа работ Ренато Гуттузо Музей обогатился одним из главных произведений итальянского мастера — полотном «Захват земли в Сицилии».
Большие возможности открывает обмен произведениями искусства между социалистическими странами. Музей уже произвел несколько обменов с Советским Союзом и ГДР. В сущности, следовало бы стремиться к показу как можно большего числа таких произведений изобразительного искусства соседних с Венгрией и близких ей по культуре и художественным традициям стран — Польши, Чехословакии, Румынии, Югославии и др., — которые отражают течения, сходные с теми, что имеются в нашей стране. Создание подобного собрания искусства Центральной и Восточной Европы в рамках более крупной единицы выявило бы много общих, родственных черт. В ином свете предстали бы и некоторые такие художественные течения, которые теперь считаются специфически венгерскими, появилась бы возможность рассматривать, анализировать их с учетом других взаимосвязей.
Как уже говорилось выше, Отдел XX века в будапештском Музее изобразительных искусств не отличается полнотой, он демонстрирует лишь крохи большого целого. Но дать полное представление о художественной жизни XX века не удалось — и не может удасться — даже самым крупным западным музеям; ведь, в конце концов, ни одно собрание не отличается совершенной полнотой, в том числе и будапештский Музей изобразительных искусств; полнота любого из них только относительна. Но зато собрание XX века — единственное в нашем Музее, для которого характерна изменчивость, которое день ото дня растет, развивается. Его дальнейшая судьба неотделима от судьбы, от главного направления развития венгерского и международного искусства наших дней. И если уж случилось так, что основные тенденции прошлых десятилетий Музей может показать лишь фрагментарно, кусками, то надо приложить все усилия к тому, чтобы не повторить этой ошибки в отношении искусства сегодняшнего дня. Хотя втиснуть живое, в данный момент рождающееся искусство в музейные стены — всегда задача чрезвычайно трудная, надо постараться хоть в какой-то мере разрешить ее.
Собрания, хранящиеся в Музее изобразительных искусств, вкупе, в ансамбле должны ~ать почувствовать посетителям: непрерывность искусства, то, что со времен Древнего Египта до наших дней различные общества, эпохи, системы традиций путем сложнейших переплетений передавали друг другу, наследовали друг от друга и увековечивали то лучшее, что стремится выразить искусство. Не однажды уже не только отдельные ветви искусства, но даже целые системы взглядов исчезали или терялись в забвении, с тем чтобы много позже, подобно подземному потоку, вновь выбиться на поверхность. Искусство XX века в принципе заключает в себе все то, что было до него. Так, в произведениях самого последнего времени вновь возродились отвлеченный, геометрический подход к изображению, характерный для древних египтян, и элементы более свободного, парящего эллинистического искусства. И как без знания искусства прежних времен нельзя по-настоящему понять искусство современное, так и наоборот, древнегреческое или египетское искусство по-настоящему понимает, чувствует лишь тот, кто знает, что стало с ними позже, что от них сохранилось, что продолжает быть актуальным и многие столетия спустя.
На будапештский Музей изобразительных искусств возложена благородная задача — дать венгерской публике почувствовать этот полный круг, но этот круг, по существу, стал полным, замкнулся лишь теперь, с тех пор как к прочим собраниям Музея присоединилось и собрание искусства XX века.