Расхитители древних могил

Если вам удастся разыскать и честь книгу чешского исследователя Мирослава Стингла «Тайны индийских пирамид», вы проникне­тесь его болью, с которой он пишет о грабежах на Юкатане – буквально по кусочкам и фрагментам контрабандисты добывают для коллекционеров бес­ценные фрески, рисунки или детали храмов Майя, которые затерялись в джунглях, или сельве, как они называются в Латинской Америке. От нашествия по­хитителей исторических и религиозных ценностей страдают и другие страны.

А больше всего от расхитителей могил пострадала таинственная цивилизация Древнего Египта.

И началось массовое разграбление далеко не сейчас. “Рискованное путешествие в 1881 году совер­шил к древнему Лускору один американец. Не надеясь на обычные пути, он положился на свой инстинкт. Этот инстинкт гнал его по вечерам в темные закоулки, заставляя посещать задние комна­ты базаров, и в конце концов свел его с одним египтянином, который предложил ему несколько как будто подлинных и ценных предметов. Сегодня каждый гид считает своим долгом предо­стеречь туристов от приобретения антикварных ве­щей на черном рынке, делая это с полным основани­ем, ибо большинство так называемых раритетов яв­ляется продукцией вполне современного производ­ства, в большинстве случаев египетского, но порой и европейского. К каким только трюкам не прибегают спекулянты, чтобы убедить покупателя в подлинно­сти своего товара! Даже такой знаток древностей, как немецкий искусствовед Юлиус Мейер-Грефе, и тот однажды попался на их удочку. Он нашел прямо в песке, не подозревая, что его привел к этому месту пройдоха гид, небольшую статуэтку. Мейер-Грефе нисколько не сомневался, что она подлинная, — еще бы, ведь он сам ее нашел! Он поспешил дать гиду взятку, чтобы тот не проболтался, и, спрятав статуэт­ку под пиджак, принес ее в отель. Но ему нужно было подобрать к ней подставку, и он отправился к торгов­цу; здесь он не удержался и спросил торговца, как ему нравится находка. Торговец рассмеялся, а за­тем, как пишет сам Мейер-Грефе, «он пригласил ме­ня в заднее помещение своей лавчонки, открыл шкаф и показал мне четыре или пять совершенно та­ких же статуэток. Каждая из них была покрыта пес­ком тысячелетней давности. Их делают в Бунцлау, но он получил их от одного грека, торгового агента в Ка­ире”.

Вернемся, однако, к нашему американцу, который хотя и был дилетантом, но все же обладал некоторы­ми специальными познаниями в области египтологии. Предложение египтянина взволновало его. И он тут же, даже не вступая, как этого требует обычай на Востоке, в долгий торг, приобрел предложенный ему папирус удивительной сохранности и редкой красо­ты. Запрятав его в чемодан, американец немедленно отбыл назад, сумев обвести вокруг пальца и полицию, и таможенные власти. Когда он, прибыв в Евро­пу, показал этот папирус эксперту, то оказалось, что он не только привез неоценимое сокровище, но и дал ход, правда, без всяких на то усилий со своей стороны, одному любопытному делу.

Но прежде нам необходимо ознакомиться, с необычайной историей Долины царей Египта.

А эта Долина царей (или Царские гробницы Бибан аль-Мулука) раскинулась на западном берегу Нила, напротив Карнака и Луксора, того самого Луксора, где вздымаются к небу колос­сальные колонные залы и храмы времени Нового царства; она представляет собой часть обширного, ныне пустынного, пространства, на котором некогда был расположен Фиванский некрополь. Во времена Нового царства здесь были сооружены скальные гробницы для знати, воздвигнуты поминальные хра­мы в честь царей и в честь бога Амона. Надзор за по­рядком в этом огромном городе мертвых, а также постоянные работы по его расширению требовали колоссального персонала, который находился в под­чинении у специального чиновника — князя запада и начальника стражи Некрополя. Стража размещалась в казармах, а в домах, на месте которых возникли впоследствии небольшие поселения, жили землеко­пы, строительные рабочие, каменотесы, художники, ремесленники и, наконец, бальзамировщики, кото­рые, заботясь о вечном вместилище для «Ка» (вто­рой сущности человека), предохраняли от разрушения тела усопших.

Как мы уже отмечали, именно во времена Нового царства и правили самые могущественные египет­ские фараоны, «сыновья Солнца» – Рамсес I и Рам­сес II. Это была эпоха XVIII, но прежде всего XIX дина­стии (примерно с 1350 до 1200 года до н. э.). В те времена в Египте происходило то же самое, что про­изошло в Риме в эпоху цезарей, когда вся монумен­тальная культура Греции, окончательно исчерпав се­бя, свелась к гигантомании в постройках; величие пирамид Древнего Египта в конечном счете свелось к чванливости построек Карнака, Луксора и Абидоса. Тутмес I был первым фараоном, принявшим реше­ние отделить свою гробницу от поминального храма (расстояние между ними равнялось по меньшей ме­ре полутора километрам) и захоронить свои брен­ные останки не в роскошной, видной издалека гиган­тской гробнице, а в потайной, вырубленной в скалах камере-склепе.

Отделив могилу от поминального храма, в котором по праздникам приносились жертвы, необходимые для существования «Ка», Тутмес создал совершенно непредвиденные затруднения — последствия их ед­ва ли можно было предугадать — для своего «Ка», а тем самым и для своего существования в потустороннем мире. Но он верил, что подобной мерой он сумеет обеспечить себе безопасность, чего так сумели добиться его предшественники – об этом красноречиво свидетельствовали оскверненные гробницы. Это и послужило основной причиной, побудившей его принять такое решение.

В основе тех указаний, которые он дал своему архи­тектору Инени, лежал страх, неугасимый страх, вла­девший им, боязнь, что и его мумия будет уничтоже­на, что и его гробница будет осквернена. К началу царствования XVIII династии вряд ли можно было еще найти во всем Египте хотя бы одну царскую гробницу, которая не была разграблена, хотя бы од­ну мумию сколько-нибудь значительного человека, с которой не была бы сорвана в лучшем случае часть тех «магических покровов», в которые она была за­вернута, и, таким образом, не оскверненную и не по­руганную. Грабителей удавалось поймать лишь из­редка; чаще, вероятно, их вспугивали, и тогда они бросали часть своей добычи на произвол судьбы. За пятьсот лет до Тутмеса один злоумышленник расчле­нил мумию жены царя Джера для того, чтобы ее удобнее было вынести, но был кем-то или чем-то по­тревожен; в спешке он засунул одну из высохших рук царицы в отверстие в стене гробницы; там ее и на­шли в 1900 году в целости и сохранности английские археологи — даже великолепный браслет из амети­ста и бирюзы оказался на месте.

Бывалый Тутмес, вероятно, быстро понял, в чем заключается единственная возможность избежать участи своих предшественников: в сохранении тайны места захоронения и местоположения гробницы. Некоторыми сведениями о том, как шло сооружение гробницы Тутмеса, мы обязаны лишь тщеславию архитектора Инени: на стенах своей гробницы он оставил автобиографическую надпись и отчет о постройке первой царской скальной гробницы. Однако современный археолог Говард Картер считает, что при этом Инени, несомненно, должен был иметь в своем распоряжении не ме­нее сотни рабочих. Не давая этому факту моральной оценки, он бесстрастно пишет: «Совершенно оче­видно, что сотня или более рабочих, посвященных в величайшую тайну фараона, не могли уже ее разгла­сить: Инени, надо думать, нашел средство заставить их молчать. Не исключена возможность, что в работе участвовали военнопленные. По окончании ее их всех перебили».

Мы не знаем, как долго Тутмес наслаждался покоем, но можно быть уверенным в одном: покой его не мог быть особенно продолжительным, разумеется, в масштабах египетской истории. Мумии Тутмеса, его дочери и другие мумии вытащили в один прекрасный день из гробницы не грабители, а те, кто пытался защитить царственные останки от грабителей, ибо к тому времени даже каменный мешок не мог уже считаться достаточно надежным убежищем. Фараоны перешли к новой тактике: они стали располагать свои замурованные в скалы гробницы максимально близко одна к другой; теперь стражникам было легче вести наблюдение, внимание их не рассеивалось. Но тем не менее грабежи продолжались.

И даже в гробницу Тутанхамона грабители вторглись уже через десять- пятнадцать лет после его смерти.

Но своего апогея грабеж гробниц достиг во времена XX династии. Миновали блистательные годы правле­ния Первого и Второго Рамсеса, Первого и Второго Сети. Последующие девять царей ничем не напоми­нали своих предшественников, хотя и носили гордое имя Рамсеса. Они были слабыми правителями и веч­но находились под угрозой падения. Взяточничество и коррупция превратились в грозную силу. Кладбищенские сторожа вступили в сделку с жрецами, надзиратели – со своим начальством, и даже сам начальник Западных Фив, главный начальник охраны Некрополя, оказался в один прекрасный день пособником грабителей могил. И вот сегодня, благодаря находкам папирусов времен Рамсеса IX (1142- 1123 годы до н. э.), мы становимся свидетелями процесса, вызвавшего в ту пору большой интерес, очевид­цами судебного разбирательства по делу об ограб­лении гробниц, которое шло три тысячи лет тому на­зад и в ходе которого были наконец названы аноним­ные грабители.

Так, однажды Песер, начальник Восточных Фив, получил донесение о массовых грабе,-гробницах, находившихся в западной части го­рода. Начальник Западных Фив – Певеро – очевидно, столь же мало расположен к Песеру тот к нему. Песер, вероятно, с большим удовольствием ухватился за представившуюся возможность дискредитировать равного по положению коллегу в глазах Хамуаса, наместника всей области Фив.

И тем не менее дело обернулось плохо для Песера который допустил ошибку, назвав точно количество гробниц, куда проникли злоумышленники: «Десять царских, четыре гробницы жриц Амона, не говоря уже о множестве частных». Между тем некоторые члены комиссии, посланной Хамуасом для проверки фактов, руководитель этой комиссии и даже сам на­местник, несомненно (и это свидетельствует об ос­торожности Певеро), были лицами заинтересован­ными, получавшими доходы от грабителей. Они, как мы сказали бы сегодня, получали проценты с прибы­ли и, вероятно, еще не успев переправиться через реку, уже знали, что именно напишут в своем реше­нии. Они и в самом деле уладили дело, отведя донос по чисто формальным юридическим основаниям – даже не входя в обсуждение вопроса, имели место грабежи или нет, они принялись доказывать, что дан­ные Песера не соответствуют действительности, ибо разграбленными, как выяснилось, оказались не десять царских гробниц, а всего лишь одна, и четыре гробницы жриц, а только две.

Правда, факт ограбления почти всех частных гробниц отрицать было трудно, но комиссия не сочла достаточным основанием для того, чтобы предать суду такого заслуженного чиновника, как Доносу был дан отвод. На следующий же день, торжествующий Певеро (мы можем его себе весьма реально представить) собрал надзирателей, администрацию города мертвых, ремесленников стражу Некрополя и послал эту толпу на восточную сторону с приказом устроить там «митинг»; при этом он дал им указание отнюдь не избегать дома Песера, а нао­борот, держаться к нему поближе.

Для Песера это было уже слишком! С полным осно­ванием он расценил все происходящее как стопро­центную провокацию и в приступе ярости допустил вторую, на этот раз решающую ошибку. Он вступил жестокую перебранку с одним из руководителей этого импровизированного «митинга» и дойдя до высшей степени раздражения, заявил перед лицом многочисленных свидетелей, что сообщит обо всем этом чудовищном деле через голову наместника прямо фараону.

Певеро только и ждал этого. Он тут же довел до сведения наместника об этом невероятном заявлении Песера, замыслившего нарушить положенную субординацию. Визирь созвал суд и заставил злополучно­го Песера председательствовать на нем в качестве судьи — он должен был уличить самого себя в клят­вопреступлении и признать себя виновным.

Эту историю, которая звучит вполне современно и к которой ничего не добавлено (ее можно было бы рассказать гораздо подробнее), завершил поистине сказочный конец. О таком завершении дела мечтают многие, но выпадает оно на долю лишь избранных. Через два или три года после этого вопиющего про­цесса была арестована банда грабителей. В ее со­став входило восемь человек. Их подвергли пыткам, «били плетьми по рукам и ногам», и они дали показа­ния, которые, очевидно, попали в руки неподкупного чиновника, во всяком случае, замолчать эти показа­ния не удалось. Вот имена пяти грабителей: камено­тес Хепи, художественный ремесленник Ирамун, крестьянин Аменемхеб, водонос Хамуас и негр-не­вольник Эенофер. Они показали: «Мы вскрывали их гробы и срывали покровы, в которых они покои­лись    Мы нашли священную мумию этого царя… шее у него было множество амулетов и золотых ук­рашений, голова его была покрыта золотой маской; священная мумия этого царя была вся покрыта золо­том. Покровы мумии были внутри и снаружи вышиты золотом и серебром и выложены драгоценными кам­нями. Мы сорвали все золото, которое нашли на священной мумии этого бога, и амулеты, и украшения, и покровы, в которых она покоилась. Мы нашли также супругу царя, и мы сорвали с нее все ценное, что бы­ло на ней. Покровы, в которые она была завернута, мы сожгли. Мы украли всю найденную подле них ут­варь, среди которой были сосуды из золота, сереб­ра, бронзы. Золото, найденное на мумиях этих бо­гов, амулеты, украшения и покровы мы разделили на восемь частей».

Суд признал их виновными; показания Песера были подтверждены фактами, так как среди гробниц, ог­рабление которых было теперь официально призна­но, находилась и одна из тех, о которых Песер неког­да говорил.

В то же время насколько об этом можно судить, дан­ный судебный процесс и ряд других не смогли приостановить систематический организованный грабеж Долины царей.

Из судебных приговором, нам известно, что были взломаны гробницы Аменхотепа III, Сети I, Рамсеса II.

Египет был страной воров и грабителей? Ведь мы так много говорили о расхитителях гробниц, о предателях-жрецах, о чиновниках-взяточниках, о коррумпированных отцах города, об этой охватившей чуть ли не все слои населения воровской сети, что у читателя может создаться впечатление, будто в Египте, в особенности во времена XX династии, вообще не было ни честных людей, ни верующих, которые отдавали должное памяти усопших царей.

А между тем в то самое время, когда грабители под покровом ночи крались со своей добычей по одним тропкам, на других сидели в засаде небольшие груп­пы верных своему долгу людей. Волей-неволей им приходилось пользоваться методами своих против­ников, хотя и в прямо противоположных целях. Для того чтобы успешно бороться с грабителями, необ­ходимо было их опередить — с грабежами боролись при помощи грабежей. Эта превентивная война не­многих оставшихся верными своему долгу жрецов и неподкупных чиновников с великолепно организо­ванными ворами требовала еще большей подготовки и еще большего соблюдения тайны, чем действия грабителей.

Призовем на помощь всю силу своего воображения: мы услышим жаркий шепот, увидим затененный свет факела над открытым саркофагом и пригнувшиеся из боязни быть замеченными фигуры. Если их застигнут, им самим ничего не угрожает: они не делают ничего предусмотрительного, но один взгляд предателя – и грабители окажутся осведомленными о том, что останки какого-то царя перенесены в безопасное место и, таким образом, ускользнули из их рук Мы должны постараться представить себе шествие жре­цов: вдвоем, в лучшем случае втроем они торопливо идут за стражником, одним из немногих оставшихся верным своему долгу, который показывает им доро­гу, — они несут забальзамированные останки своих царей. Так эти мумии перетаскивают с места на мес­то, чтобы спасти их от грабителей. Как только жрецы узнают о новых заговорах, они вынуждены вновь по­вторять свои ночные вылазки. Мертвые цари, чьи му­мии должны были пребывать в вечном покое, начи­нают путешествовать!

Порой это происходило иначе, возможно, даже сре­ди бела дня: стража оцепляла долину; с помощью но­сильщиков и вьючных животных саркофаг переноси­ли из ставшего ненадежным укрытия в новое место, затем появлялись солдаты, и, возможно, снова мно­гим свидетелям приходилось расплачиваться жиз­нью, чтобы тайна осталась тайной.

За все двести лет существования археологии как на­уки ни одно археологическое открытие не получило такого широкого признания и известности, как на­ходка гробницы Тутанхамона. Недаром это открытие было осуществлено в век ротационных машин, фото­графии, кино и радио, тогда еще только входившего в жизнь. Весть о найденных сокровищах распростра­нилась по всему свету, начали поступать всякого ро­да письма – и от критиков, и от доброжелателей. Одни, по свидетельству Картера, гневно протестова­ли против осквернения гробницы, другие присылали патенты на моды похоронной одежды.

За три месяца 1926 года, в самый разгар всеобщих разговоров о Тутанхамоне, его гробницу посетили 12300 тури­стов, а лабораторию — 270 групп.

Легко возник миф о проклятии фараона. Тем более, что многие свидетели вскрытия его гробницы вскоре начали умирать. Основанием для легенды о проклятии фараона по­служила, вероятно, безвременная смерть лорда Карнарвона, который скончался от укуса москита по­сле трехнедельной тщетной борьбы с болезнью. Тот­час после его смерти раздались голоса о «возмез­дии богохульнику».

Вскоре нашлось место и для нового сообщения о «жертве проклятия Тутанхамона» — появилась статья под заголовком «Месть фараона», а затем заговори­ли о второй, третьей, седьмой, девятнадцатой жерт­ве. Об этой девятнадцатой жертве говорилось, в ча­стности, в телеграфном сообщении из Лондона, да­тированном 21 февраля 1930 года и опубликованном в одной немецкой газете: «Сегодня семидесятивосьмилетний лорд Вестбурн выбросился из окна своей квартиры в Лондоне, расположенной на седьмом этаже, и разбился насмерть. Сын лорда Вестбурна, который в свое время в качестве секретаря известного археолога Картера принимал участие в раскопках гробницы Тутанхамона, был в ноябре прошлого года найден мертвым в своей постели, хотя с вечера он был вполне здоров и не жаловался на недомогания. Причина его смерти та и не была точно установлена».

«Страх объял Англию…» — писала одна газета после того, как скончался Арчибальд Дуглас Рейд, который хотел сделать рентгеновский снимок мумии. Двадцать первая «жертва фараона» – египтолог Артур Вайгалл умер от «неизвестного вида лихорадки».

Затем сообщают о смерти А.К.Мейса, того самого, который совместно с Картером вскрыл погребаль­ную камеру. В сообщении, однако, не упоминался тот факт, что Мейс был уже давно болен; превознемогая недуг, он все-таки помогал Картеру, но в кон­це концов именно из-за своей болезни был вынуж­ден прекратить раскопки.

Наконец, «покончив с собой в состоянии душевной депрессии», умирает сводный брат лорда Карнарво­на Обрей Герберт. И — это действительно действует ошеломляюще — в 1929 году от укуса какого-то на­секомого умирает леди Карнарвон. К 1930 году из числа непосредственных участников раскопок оста­ется в живых только Говард Картер. «Смерть быстрыми шагами настигнет того, кто нару­шит покой фараона» — так звучит один из немногих вариантов надписи, якобы найденной в гробнице Тутанхамона и получившей название «Проклятие фара­она».

И все же, хотя эта версия оспаривалась учены­ми, месть фараонов святотатцам существу­ет. Прочтите один из предыдущих номеров «Оракула», где в статье «Обелиск в презервативе» говорится о том, что после того, как одна из фран­цузских фирм резиновых изделий в рекламных целях надела свое громадное «произведение» на статую египетского фараона, это кощунство не прошло для Парижа даром. Начались необъяснимые, ничем не оправданные взрывы в метро…