В 70-х годах XIX века казалось: здание классической ньютоновской физики и ньютоновской вселенной достроено до последнего этажа и подведено под крышу. Осталось лишь заниматься интерьерами. Между тем именно в 70-х годах стали все громче раздаваться голоса, звучавшие диссонансом в этой безмятежной уверенности. И вот фундаменту механистического мироощущения был нанесен удар. Два физика-экспериментатора – Майкельсон и Морли в 1881 году опытным путем доказали, что скорость света не зависит от скорости источника, его излучающего. Существование эфира было поставлено под сомнение. Фундамент ньютоновского мироощущения был поколеблен. Зашаталось и все казавшееся столь прочным и надежным здание ньютоновской вселенной.
Но порвать с глубоко укоренившимся мироощущением, этой доминантой внутреннего мира, и бизнесменам и ученым того времени было предельно трудно. Это означало восстать против самих себя. Вот, очевидно, одна из причин того, почему даже одаренные ученые пасовали перед объяснением опыта Майкельсона – Морли. Им в значительной степени мешало собственное «благочестие», и это «благочестие» включало в себя не только преклонение перед гением Ньютона, но и страх покуситься на табу: моральные устои общества, какими они были приучены их понимать.
Нужна была смелость подлинного новатора, бесстрашного революционера, для того чтобы преодолеть этот психологический барьер и не отступать перед выводами, вытекавшими из опыта Майкельсона-Морли: эфира нет. Нужна была новая картина вселенной.
…17 октября 1919 года в журнале «Натурвиссеншафтен» появилась заметка в несколько строк: «Британская экспедиция под руководством Эддингтона, посланная 29 мая для наблюдения солнечного затмения, наблюдала требуемое общей теорией относительности отклонение света на краю солнечного диска. Полученное пока приближенное значение лежит между 0,9 и 1,8 дуговых секунд. Теория требует 1,7 секунды». (Окончательный результат наблюдений, объявленный 6 ноября 1919 года на совместном заседании Королевского и Астрономического обществ в Лондоне,- 1,64 дуговой секунды.) Под заметкой стояла подпись: Альберт Эйнштейн.
Теория относительности, созданная Эйнштейном, содержавшая основу принципиально нового подхода к явлениям природы, фундамент новой картины вселенной, получила таким образом экспериментальное подтверждение. «Прости меня, Ньютон» – в этих словах Эйнштейна более глубокий смысл, чем тот, который в него часто вкладывают. Эйнштейн покусился не только на авторитет Ньютона как ученого, не только на механистические представления о вселенной – он покусился на старое мироощущение.
Почти полвека умирала вселенная Ньютона и рождалась вселенная Эйнштейна. Это был один из величайших в истории человечества переворотов в естественнонаучном мировоззрении и мироощущении. Модель вселенной менялась.
Смутное ощущение происходящего переворота охватило самые широкие слои образованного общества, но лишь немногие понимали, куда идут события, в каком направлении развивается эта драма идей, где истинное направление поиска. Даже крупные ученые, утратив эфир, стали искать иную всеобщую субстанцию, скрытую за внешностью вещей, не брезгуя при этом и спиритизмом. Но многим спиритизм не мог не показаться слишком примитивным и вульгарным. Вот тут-то, как deus ex machina, появилась теософия. Силки были уже расставлены…