10 марта 2005 года Ив Буассе пришел брать у руководителя Фонда 3М интервью для нашего фильма и спросил его об отношении к работам профессора Люкотта. Ответ Риджи нас потряс:
– Мы не знакомы. Он мне писал, мы состоялинекоторое время в переписке, но лично не встречались.
Буассе настаивал:
– Разве вы не передавали ему образцы крови?
Вот ответ элегантного старца в блейзере цветаморской волны, выкладывающего аргументы с терпением змеи, которая вознамерилась непременно проглотить свою жертву:
– Я никому не мог давать образцы, посколькуу меня их нет. У меня нет ни тканей, ни крови.
Риджи, каким он предстает в фильме, кажется абсолютно искренним. Точно так же, как и Люкотт, когда рассказывает о своей встрече с Риджи в Милане, а также о происхождении переданных ему итальянцем волокон. Кому же верить? Не в наших силах впрыснуть этим двоим сыворотку правды, так что придется подождать, пока завершится анализ спорных образцов.
Но, оказавшись обладателем предмета, подлинность которого отрицают туринские власти и о котором человек, его передавший, заявляет, будто его вовсе не существует, Люкотт ощутил некоторую неловкость. Он решил пока не доставать переданные ему предметные стекла с тремя волоконцами со дна долгого ящика, так что мы о них не скоро теперь услышим. Его официальная позиция такова: он ждет несколько лет, пока Турин проявит добрую волю к изучению официальных кровяных соскобов с плащаницы; и хотя он не очень на это надеется, обсуждать с кем-либо больную тему не хочет. Словно Риджи и вправду ничего ему не давал. Или, может быть, он тайно уже провел свои сравнительные анализы вдали от наших камер. Как бы то ни было, Турин обрек его на молчание, и он подчинился.
Люкотт сосредоточит свои исследования на Аржантёйском хитоне и сделает во время съемок сенсационные признания.