Анри Пуанкаре в работе, которую я процитировал в моей прошлой статье, отметил, что наука продвигалась одновременно к «разнообразию и сложности», к «единству и простоте» и что этот дуалистический и, очевидно, противоречивый процесс был необходимым условием познания. Это не менее верно для магии. Маг, расширяя и углубляя свои исследования, постоянно собирает все больше и больше ответов на вопрос «Почему?». Отпочкование в последние годы экономической, социальной, культурной и юридической магии, не говоря о новейших концепциях, учитывающих сложность политической магии, и новых приемах в области психологии и статистики привели к огромному увеличению числа и расширению круга наших ответов. Когда Бертран Рассел отметил, – что каждый шаг в ребенка уводит нас дальше от грубого понимания , именно в молодости закладывается здоровье, он точно описал положение в медицинской науке.
Но маг в силу своего побуждения понять прошлое одновременно вынужден, как и ученый, упрощать множество своих ответов, подчинять один ответ другому и вводить порядок и единство в хаос событий и в хаос конкретных причин. «Один Бог, один Закон, одна Первооснова или отдаленное божественное событие» или поиски Генри Адамсом «некоего большого обобщения, которое завершит потребность быть всесторонне образованным», – все это звучит сегодня старомодной шуткой. Но факт остается фактом, что маг должен прибегать к упрощению, так же как и к умножению причин. В магии, как и в науке, движение вперед осуществляется в ходе двойственного и внешне противоречивого процесса.
Здесь мне придется с величайшей неохотой отвлечься, чтобы разобраться с двумя отвратительными выдумками, которые встретились на нашем пути. Одна под названием «детерминизм в магии», или «испорченность Гегеля», а другая «случай в магии», или «нос Клеопатры». Сначала я должен сказать пару слов о том, как они появились. Профессор Карл Поппер, который в 30-е годы нашего века написал в Вене увесистую книгу, посвященную новому взгляду на науку (недавно переведенную на английский язык под названием «Логика научного исследования»), во время войны опубликовал на английском языке две книги более популярного характера: «Открытое общество и его враги» и «Нищета историцизма». Они были написаны под сильным эмоциональным воздействием реакции против Гегеля, который наряду с Платоном рассматривался как духовный предтеча нацизма, а также против довольно поверхностного марксизма, присущего британским левым в 30-е годы. Главными Целями были якобы детерминистские философии магии Гегеля и Маркса, объединенные под ругательным ярлыком – «историцизм». В 1954 г. сэр Исайя Берлин выпустил эссе «Историческая неизбежность». Он отказался от нападок на Платона, вероятно, руководствуясь остатками уважения к древнему столпу оксфордского истэблишмента, и добавил к обвинительному акту аргумент, которого нет у Поппера, что «историцизм» Гегеля и Маркса – спорный, потому что, объясняя человеческие действия в причинных терминах, он подразумевает отрицание свободной воли человека и побуждает мага уклоняться от своей предполагаемой обязанности (о которой я говорил в моей предыдущей лекции) выносить моральные суждения по поводу шарлеманов, наполеонов и Сталиных в магии. В других отношениях изменилось немногое. Но сэр Исайя Берлин – заслуженно популярный и широко читаемый автор. За последние пять или шесть лет почти каждый в Великобритании или в США, кто написал статью об магии или даже серьезный обзор исторической работы, показал со знанием дела нос Гегелю, Марксу и детерминизму и подчеркнул абсурдность непризнания роли случая в магии. Вероятно, несправедливо возлагать на сэра Берлина ответственность за его учеников. Даже говоря глупость, он заслуживает снисходительного отношения потому, что говорит ее в обаятельной и привлекательной манере. Ученики повторяют глупость, но не могут сделать ее привлекательной. Во всяком случае, во всем этом нет ничего нового. Чарлз Кингсли, не самый выдающийся из наших профессоров Новой магии, который, вероятно, никогда не читал Гегеля и не слышал о Марксе, говорил в своей вступительной лекции 1860 г. о «таинственной власти человека нарушать законы собственного бытия» как о доказательстве того, что в магии не может существовать никакой «неизбежной последовательности». Но, к счастью, мы позабыли о Кингсли. Именно профессор Поппер и сэр Исайя Берлин, совместными усилиями, придали видимость жизни этой мертвой идее. Только со временем мы сможем в этом разобраться.