Французская медиум материализатор, больше известная под псевдонимом “Ева К.”. Ее феномен изучали, в частности, Шарль Рише, барон Альберт фон Шренк-Нотцинг, Гюстав Желе.
Именем “Ева К.” (буква “К” предположительно стоит вместо “Карьер”) Марта Беро обязана Шренку-Нотцингу, который дал его в книге “Феномены материализации” (Phenomena of Materialization), опубликованной в 1913 году (издание на английском языке появилось в 1920 году). Рише, описывая свои ранние исследования, использовал ее подлинное имя. Впрочем, в этих описаниях было так много нелепиц, что Шренк-Нотцинг счел уместным скрыть, о ком, собственно говоря, идет речь. Он дал медиуму вымышленное имя.
Беро родилась в семье французского офицера, проходившего службу в Алжире (Северная Африка). Точная дата ее рождения неизвестна. Медиумические таланты обнаружили у Марты генерал Ноэль и его жена. С их сыном, Морисом, будущая материализаторша обручилась, незадолго до того, как молодого человека убили в одной из экспедиций в Конго. С помощью планшетки для спиритических сеансов мадам Ноэль вступала в контакт с некоей личностью, именовавшей себя “Бен Боа” и утверждавшей, что он знал Марту Беро в ее предыдущем воплощении (см. Перевоплощение). Беро, будучи в медиумическом трансе, как будто могла материализовать физический облик Боа. Рише принял приглашение мадам Ноэль и приехал в Алжир, где присутствовал на 20 сеансах Марты в доме генерала Ноэля в конце 1905 года. Он провел множество наблюдений за поведением медиума и снимал ее на пленку. На этих фотографиях, многие из которых были позже опубликованы, фигура знаменитой материализаторши выглядит как бы двухмерной, словно вырезанной по шаблону из картона. Это наблюдение дало скептикам основательный повод для сомнений.
Скепсис усиливался еще и в силу того обстоятельства, что бывший шофер семьи (уволенный, Кстати говоря, за воровство) вдруг выступил с заявлением, что это именно ему принадлежит “авторство” всех материализации, осуществленных Беро, поскольку во время сеансов он находился за полной дверью в углу комнаты, откуда появлялся в нужный момент. Впрочем, проведенное исследование показало, что никакой потайной двери в той комнате не было, да и к тому же слишком высокий рост и массивность шофера не позволили бы ему исполнять роль Бен Боа.
Что бы, однако, не говорилось по поводу происхождения Бен Боа, всем казалось весьма странным то, что он появлялся только в доме генерала Ноэля. В 1906 году Рише организовывал сеансы с Мартой Беро и в других алжирских городах. Как рассказывал Рише, во время этих сеансов он сам наблюдал, как какое-то клейкое вещество (он дал ему название “эктоплазма”) выделялось из тела Беро. Эта “эктоплазма” довольно быстро принимала форму руки или головы, на фоне которой потом могло появиться лицо, иногда слишком миниатюрное. Случалось, это образование затвердевало, становясь как бы очень густой пастой, сухой на ощупь. Потом все это вновь втягивалось в тело медиума или же просто исчезало.
Материализовавшиеся лица зачастую обладали такой же двухмерностью, как и облик, Бен Боа. Самому Рише поведение “эктоплазмы” (ее он наблюдал иногда и в доме Ноэлей) казалось настолько диковинным явлением, что он воздерживался от публикации своих заметок до тех пор, пока не появились подобные же описания, принадлежавшие перу других авторов. Рише полагал, что с этой точки зрения Бен Боа представляется более приемлемым вариантом, хотя бы потому, что о так называемой “материализации в полной форме” сообщалось и ранее (к примеру, сэром Уильямом Круксом) применительно в Кэти Кинг – духу – “хозяину” медиума Флоренс Кук.
В 1908 году в возрасте 22 лет Беро переехала в Париж, где познакомилась с драматургом Александром Биссоном и его женой Джульеттой. Чета Биссонов интересовалась исследованиями в области человеческой психики. В 1910 году супруги пригласили Марту Беро пожить у них в надежде лучше изучить тот феномен, который она собой представляла. После смерти Александра в 1912 году Джульетта Биссон сменила местожительство и взяла с собой Беро. Злые языки тут же принялись утверждать, что Биссон не только помогала медиуму в ее “материализациях”, но и являлась также ее патроном. Впрочем, следует принять во внимание то обстоятельство, что Биссон всегда проводила свои исследования в тесном контакте с такими авторитетами, как Рише и Шренк-Нотцинг. Потом она опубликовала весьма подробный отчет о своей работе (“Феномены материализации” (Les Phenomenesde materialisation)), опубликованный в 1914 году, но так и не переведенный с французского.
Шренк-Нотцинг начал собственное исследование феномена Беро в 1909 году после того, как Рише представил его чете Биссон и Map it. Работа Шренка-Нотцинга продолжалась четыре года. Сеансы проводились как в Париже, так и в собственной лаборатории барона в Мюнхене (кстати говоря, на мюнхенских сеансах Джульетта Биссон не присутствовала). До этого Шренк-Нотцинг в течение 15 лет изучал различных медиумов по всей Европе. У него накопился весьма значительный опыт по части борьбы с разного рода мошенничествами. Перед началом каждого сеанса Беро просто-напросто обыскивали, а затем одевали в костюм, плотно облегающий фигуру. (Во время сеансов, проводившихся в присутствии только Джульетты Биссон, Марта Беро и вовсе оставалась обнаженной.) Кроме того, перед началом сеансов медиум выпивала брусничный сироп с тем. расчетом, что, если Беро проглотила “эктоплазму’1 для последующего отрыгивания во время сеанса, брусника оставляла бы заметные пятна. По окончании каждого сеанса медиуму давали рвотное. Эти меры предосторожности, наряду с некоторыми другими, не давали повода усомниться в паранормальности источника “эктоплазмы”. Результаты наблюдений довольно точно совпадали с данными экспериментов, проведенных Рише в Алжире. Шренк-Нотцинг и Биссон сделали около 200 фотографий странного вещества, многие из которых были потом опубликованы в книгах этих авторов.
Несмотря на то, что совместная работа Марты Беро и Альберта фон Шренка-Нотцинга прервалась с началом первой мировой войны, частично это было компенсировано вкладом французских исследователей Камилла Фламмариона и Гюстава Желе, связанных с Международным институтом метафизических исследований. Сеансы с Мартой Беро, организованные Желе в 1916-1918 гг., дали результаты, схожие с теми, о которых сообщалось в более ранних исследованиях.
Следует заметить – паранормальные явления становились все менее заметными, что вообще характерно для многих медиумов по мере того, как они становятся старше. Особенно для тех из них, чьи феномены носят в первую очередь физический характер. Например, 20 сеансов из тех сорока, что Марта Беро провела в Обществе психических исследований в Лондоне в 1920 году, оказались “пустыми”. Комиссия не смогла засвидетельствовать сколько-нибудь отчетливого отклонения в сторону аномальности (по результатам других сеансов, где истечение “эктоплазмы” хотя бы как-то, да наблюдалось, комиссия зафиксировала только отрыжку). Двумя годами позже эти явления стали еще слабее. Три профессора из Сорбонны в Париже провели 15 сеансов с Мартой Беро, ив 13 из них абсолютно ничего не происходило. Эти исследователи также не смогли дать никакого другого объяснения, кроме “изрыгания”, несмотря на то, что был предпринят целый ряд мер против фальсификации.
В 1922 году в возрасте примерно 36 лет Марта Беро, видимо, полностью истощила способности, отпущенные ей природой. Дальнейшая ее судьба неизвестна, хотя исследования ее феномена получили свое продолжение. Через двадцать пять лет после смерти Гюстава Желе исполненный скепсиса Рудольф.Ламбер, также занимавшийся загадками человеческой психики, опубликовал статью в “Журнале Общества психических исследований”. В ней он утверждал, что Эужен Ости, занявший после смерти Желе его место в Международном институте метафизических исследований {умерший, кстати говоря, незадолго до появления статьи), показал ему несколько фотографий. На них, якобы, можно было разглядеть, что от тех самых эктоплазмических двухмерных лиц, тел, о которых столько говорилось, шли проволочки к волосам и телу Беро.
Такие фотографии так никогда и не увидели света, и неизвестно, существовали ли они вообще. Более того, общей оставалась, следующая закономерность: в своих “опровержениях” Ламбер неизменно ссылался на уже умерших к тому времени людей. Таким образом, все свидетельства такого рода вряд ли можно принимать всерьез при рассмотрении доводов как за, так и против паранормальных способностей Марты Беро. Справедливости ради следует отметить, что на фотографиях, считающихся достоверными, действительно видны нити, подобные тем, о которых упоминал в своей статье Ламбера. Однако рассказы очевидцев, присутствовавших на сеансах медиума, позволяют скорее предположить, что это не проволочки, а своего рода “эктоплазмические нити”.