Прежде, чем переходить к основному вопросу философии и отвечать на вопрос о первичности духа или материи (что и определяет способ смотрения на мир или попросту – мировоззрение), нам надо дать ответ о смысле жизни каждого из нас, людей. Зачем мы появляемся на свет, и зачем нас мать родила? Самым общим ответом для всех народов и навсегда, пока существует человек и условия, его породившие, будет следующий – для самой жизни, для процесса самовоспроизводства.
Этот ответ кладется нами краеугольным камнем в фундамент нашей философской системы, в фундамент экономики и политики, как направления развития экономики, во все отношения индивида с окружающим миром. С него начинается новая философия и новое мировоззрение.
Способ видения мира зависит от нашего взгляда, как мы посмотрим на тот или иной факт, событие процесс. Причем процесс, как правило, является причиной самого события, факта. Если процесс – как правило, действие незавершенное, то событие, факт говорит не только о завершенности, но и об оценке, данной субъектом действия или наблюдения, значимости этого действия для субъекта.
Вопрос только в том, где себя позиционирует сам субъект, на какой стороне действия находится субъект и какие у него потребности в момент оценки события. Классикой стал пример со стаканом воды: наполовину пустой или наполовину полон? Ответ зависит от желания пить. Пить или не пить? Вот в чем вопрос, перефразируя Шекспира.
Итак, основные решения мировоззрения раньше были просты. Выбирался один из ответов: сначала было тело, а потом дух или сначала был дух, потом тело. Тех, кто отвечал на вопрос о первичности материи, называли материалистами. Тех, кто отвечал на вопрос о первичности духа, называли идеалистами. И те, и другие были, в принципе, правы, так как человеком можно назвать только их (тела и духа) единство. Вопрос только в том, чего больше в каждом индивиде. Этот ответ может быть получен применительно к конкретному человеку. Но, ответа о первичности того или другого мы не получим.
Во-первых, наше утверждения мало значат для других без фактов, без свидетелей проходило и становление человека или того, что мы называем человеком. Поскольку процесс становления был долгим, все свидетели не дожили до наших дней.
Во-вторых, человек человеку – рознь. И человек прямоходящий (homo erectus) и человек разумный (homo sapiens) носят это звание. Разница между ними огромная – вся цивилизация. Тем не менее, мы редко задумываемся, о ком идет речь, считая, что все и так ясно нам.
В-третьих, если ответ – однозначный, то он говорит об исключении второй половины сущности человека, поскольку сформулирован: или – или. Его (вопрос) надо формулировать так, чтобы ответ звучал утвердительно: и – и.
Скорее, вопрос надо ставить о времени или состоянии субъекта. Например, когда можно считать становление человека человеком, или в какой пропорции должны находиться материальное и духовное, чтобы назвать это единство человеком?
Есть и другие соображения. Если мы ответим, что сначала появился дух, идея, которые и сформировали тело, то нам надо поверить в бестелесные образования, призраков и духов, их влияние и воздействие материальное на тело. Если мы ответим – тело, то мы исключаем из факторов, его сформировавших, всю среду обитания: окружающую среду, социальную среду и родительский опыт. Тем самым, мы становимся вульгарными материалистами, утверждая, что все поступки человека диктуются исключительно потребностям тела и его физиологии.
Как бы ни ответили, мы все равно ответили неправильно. Этот парадокс описан давно древними философами. Попробуйте ответить однозначно утвердительно на вопрос: за что ты бьешь своих родителей? Вам в любом случае придется признать факт избиения, который априори (заранее) утверждается в самом вопросе.
Вопрос о первичности духа и материи, основной вопрос любой философии, именно так и сформулирован. Мы на него отвечаем двойственно.
Во-первых, надо определить временную точку отсчета цивилизации и конкретно индивида человека. Тогда возможно определить их состояние в конкретный момент.
Во-вторых, отвечая на вопрос утвердительно, следует подчеркнуть два возможных варианта ответа. Если и то, и другое (и тело, и душа), то – одновременно; если или то (сознание) или другое (бытие) – то в разное время (по-разному). Нужно остановиться на этом моменте подробнее.
Если мы говорим о первичности сознания, значит, мы имеем в виду сознание не одного индивида, а влияние коллективного сознания общества на определение и создание бытия всего общества и, конкретно, условий (бытие) и воспитании индивида. В этом случае, именно сознание определяет бытие. Если мы говорим о влиянии бытия на сознание, то мы имеем в виду, в первую очередь влияние условий (бытие) на формирование сознания индивида нового поколения, для которого все, что видится в поле зрения и есть жизнь, раз и навсегда данная. Тем более, если в этом убеждают и песенки, типа – этот мир придуман не нами, этот мир придуман не зря. В этом случае, именно бытие определяет сознание.
Соответственно, духовностью бытия следует считать всю культуру, социальную сферу своего нового бытия, созданную человечеством за свою историю. То, что дух имеет свою оболочку телесную, в этом – сомневаться не приходится, хотя, и не без сомневающихся субъектов. Но, все-таки, чаще можно встретить тело без души, хотя, в этом сомневаются гораздо больше людей. То, что сознание является отражением бытия, имеет гораздо больше оснований, чем утверждение, что наше бытие построено в соответствии с сознанием одного творца. Если бы это было так, то оно (бытие) было бы идеальным для всех людей. Если же все наоборот, то смысл жизни каждого человека наполняется дополнительной заботой: построить на земле если не свой рай, то хотя бы что-то, что не было бы похоже на ад. В этом должны бы быть заинтересованы все люди. И, если они в этом не заинтересованы, то спрашивается, а люди ли – эти существа?
1. Основные формы бытия, атрибуты, критерии.
- Движение, развитие, эволюция, революция
- Пространство и время
- Диалектика развития
Любое явление человеку имеет свою форму. Если эта форма меняется, и человек успевает зафиксировать эти изменения, значит, мы (люди) имеем дело с движением по форме и неизвестно еще с чем, по сути.
Первое, что заметили философы, что материальный мир изменяется непрестанно. И записали эти изменения в качестве свойства всего сущего. Для себя эти свойства стали называть атрибутами (дополнениями) и причем, характерными, то есть, определяющими сущность явления. Поскольку эти изменения повторялись не только регулярно, и, даже, циклически, но и изменялись периодически, то эти изменения стали называть развитием движения. В какую сторону шло развитие – это уже третий вопрос. А ответ на него – в сторону эволюции сознания. Правда, там тоже были свои циклы, свои темпы развития, застои и ускорения, этапы и революции.
Пока что, мы говорим о существенных свойствах бытия – движении и развитии. Почему именно эти свойства мы (философы) называем основными, фундаментальными свойства бытия. Наверное, потому что бытие есть процесс, а движение – его характеристика изменения состояния. Причем, это движение не является возвратным по пространственным или временным параметрам, значит – это движение развития. В какую точку развивается наше бытие? Это надо еще обдумать. Характеристики будут зависеть от тех, кто будет наблюдать, и определять параметры. Тем не менее, объективные стороны оценки тоже будут присутствовать, как минимум, причина и следствие. Это тоже изменение состояния бытия, но в меньшие периоды времени, чем развитие движения. И, самое главное, эти изменения одной направленности, то есть происходят в одном направлении и они – необратимы, ни пространстве, ни во времени. Они могут быть только повторными по времени, но не обратимы, по сути. Это является основным свойством причинности. Установить сразу следственную связь, что откуда происходит, что за чем следует, нет возможности по причине отсутствия критерия, делящего взаимодействующие стороны на активную и пассивную (стороны), на субъекта и объекта процесса. Этой возможности не будет до тех пор, пока сам процесс не закончится, и его параметры не определятся для оценивающего субъекта. Определенные параметры первого процесса становятся критерием и образцом для последующих процессов. Далее, отбирается наиболее оптимальный процесс, и – он становится образцом или модусом всех процессов во всем своем классе процессов, или, как сказали бы раньше, идеалом своего класса событий. Естественно, что условия протекания процесса сюда включены тоже. Теперь, можно сделать уже различия между событиями, последовательность, закономерность и соотношение подчиненности одного другому (сначала во времени, потом в пространстве). Закономерности циклические и периодические со временем их накопления переосмысливаются и переоцениваются. Отбрасываются несущественные, выделяются характерные и общие, и, наконец, отрезок времени или количества повторений циклов становится каким-нибудь этапом в развитии чего-нибудь. Все процессы, пройденные человечеством, принято называть эволюцией человека. А периоды скачкообразного ускорения – революцией, повторной эволюцией, но за более короткий период времени, чем эволюция. В чем разница и похожесть, разберем подробнее.
Революция.
Это слово можно употреблять всегда и везде, говоря о значительности изменений процесса или его результата, или же о необычном способе протекания обычного процесса, равно как и перенесение его в другие условия. Тем не менее, оно имеет несколько значений, относящихся к определенной деятельности людей, и несколько эмоциональных оценок, от страха и ужаса до восторгов. Поэтому понятие “революция” заслуживает внимательного рассмотрения. Наше небольшое исследование касается только тех сторон, которые не были еще оценены, либо не были актуальны в свое время. На наш взгляд, это слово (революция) отражает процессы, общие в большей степени, чем зафиксировано словарями. Причем, сфера использования и распространения в речи увеличивается постоянно, не всегда к месту или вовремя. Наиболее часто этому слову противопоставляют слово “эволюция” в качестве взаимно исключаемых понятий. Мы же предлагаем понимать революцию не только как ступень эволюции или пороговое состояние эволюционного этапа (или спирали, понимайте, кому, как хочется) всего живого, но, и как свойство материального мира, как взаимно дополняемые его характеристики.
Пример для физиков: Если представить эволюцию в виде плавной синусоиды направления развития, то революции можно считать прямоугольными импульсами “оцифровки” этой синусоиды. Еще раз подчеркиваем, не вместо синусоиды, а ее оцифрованный вариант. Это и есть новый уровень познания или поверка гармонии, если не алгеброй, то арифметикой, как минимум.
Пример для биологов. Эволюционное изменение среды обитания живого приводит к мутациям и природы, и видов, и внутривидовым мутациям. И все изменения проходят с разной степенью и скоростью, так как связаны между собой причинно-следственной связью. Но, наше восприятие природы определяется и оценивается нашим уровнем мышления (Так, восприятие животного начала в человеке нашим, так называемым “юристам” просто не доступно, “биологи” откажут животным в психологии и социальным чувствам, “теологи”, вообще, не заметят души в животных, и только философы со всем согласятся).
В этих случаях, революции просто считаются циклами процессов и прогнозируются наравне со всеми процессами. Сложность только в определении критерия самого процесса. Этим, пока, не будем заниматься.
Наш интерес ограничен сферой применения этого процесса в социальной, искусственной для человека, среде обитания. Соответственно, предметом исследования является процесс как метод. Проще говоря, прогнозирование есть определение не только направления процесса, начала и конца, среды и объектов, но и степени цикличности в обозримом будущем и их результатов с той или иной степенью достоверности.
Использование прогнозирования во всех сферах деятельности, особенно интеллектуальной, переводит этот метод в разряд методологии познания и формулирует эту практику как новый уровень мышления в новой реальности, воображаемом мире или (более модное слово) – в виртуальном мире.
Скептикам-историкам мы предлагаем рассматривать постоянный процесс революций в социальном мире или перманентную революцию как свойство и условие прогресса человеческого общества, его культуры, уровня жизни каждого представителя этого общества и их совокупности, социального статуса каждой группы. Что касается отражения революционных процессов в социальном мире человека, то следует сразу оговориться, что само слово “революция” понимается до сих пор односторонне, с точки зрения каких- либо насильственных изменений формы общества или власти. А может быть тезис о перманентной революции не так уж неверен? По крайней мере, в отношении природы сомневаться не приходится, изменения будут всегда, пока существует сама планета. В социальной природе, созданной человеком, эти изменения тоже будут существовать до тех пор, пока есть социальное неравенство. Пока существуют желающие создать это неравенство за счет обмана и воровства, а не за счет большего и напряженного труда, всегда будет существовать предложение отнять ворованное у всех и поделить по справедливости. Тем более, если воровство возведено в ранг закона частью общества и навязывается всему остальному обществу как безальтернативный способ жизни. Соответственно будут и желающие переделить общий пирог. Можно ли создать общество равных возможностей, тем более, без социальных конфликтов? Думается, есть основания ответить утвердительно, хотя бы в общих чертах набросать этот образ.
Попробуем разобраться и обосновать наше утверждение, более детально.
Во-первых, начнем со слова или понятия, выраженного этим словом – “революция”. Поскольку это заимствование существует во многих языках, посмотрим, что вкладывают за границей в это слово, какой смысл.
revolution n. 1 forcible overthrow of a government or social order. 2 any fundamental change or reversal of conditions. 3 revolving. 4 a single completion of an orbit or rotation. b time taken for this. 5 cyclic recurrence. [Latin: related to *revolve]
революция n. 1 насильственное низвержение государственного или общественного порядка. 2 любые фундаментальные изменения или изменение условий. 3 вращение. 4 а) единственное завершение орбиты или б) времени вращения, принятого за это. 5 циклические повторения. [Латинский: имело отношение к *вращению]
Кстати, все остальные значения подтверждают первое, то есть насильственное свержение строя происходит циклически (шутка с долей истины).
Из латинского слова, обозначавшего простое действие (вращение) понятие обросло дополнительными значениями, уточняющими сферы применения процесса в историческом плане. Поскольку революцию обычно противопоставляют эволюции, то приведем и это понятие с переводом (программа Сократ).
evolution n. 1 gradual development. 2 development of species from earlier forms, as an explanation of their origins. 3 unfolding of events etc. (evolution of the plot). 4 change in the disposition of troops or ships. evolutionary adj. [Latin: related to *evolve]
evolutionist n. person who regards evolution as explaining the origin of species.
эволюция n. 1 постепенная развитие. 2 развитие вида из более ранних форм, как объяснение их начал. 3 развитие событий и т.п.. (эволюция графика). 4 изменения в расположении войск или судов. развивающееся прилагательное. [Латинский: имело отношение к *развейтесь]
Эволюционист n. Человек, который рассматривает эволюцию как объяснение начала всего.
Не вдаваясь в полемику с лингвистами о происхождении основных значений слов “эволюция” и “революция”, отметим, что в последние время под революцией понимается резкий скачок изменений в положении социальных слоев (страт) общества. А под эволюцией понимается постепенное обновление управляющего слоя общества (не связанного с изменением статуса самого слоя, страты внутри общества) своими, как правило, родственными кадрами. Оппозиция (противопоставление) лексическая, в этом случае, происходит не по линии изменений результатов социальных отношений, а по линии плавности замещения персон, представляющих одну и ту же социальную политику. Здесь и происходит подмена содержания понятия и в одном, и в другом слове. Поэтому так важно в определении любого понятия вычленить главный признак основного, первого процесса или его результата. В данном случае, и в том и в другом понятии есть общие признаки процессов. Этими признаками являются степени изменения социальных отношений в обществе или государстве. Проще говоря, если в результате изменений происходит смена собственника, но не меняется структура собственности и отношений собственников, то это – переворот во власти, смена правящей элиты внутри власти. Независимо от формы и способа процесса смены власти (степени насильственности) оценка процесса происходит по результату изменений во всем обществе. Если в результате происходит и смена структуры собственности, собственность получают новые социальные слои, то можно утверждать тезис о состоявшейся революции в состоянии общества. Если смены структуры власти не произошло, то речь идет о реформе, косметическом изменении дикого выражения лица (морды) власти на человеческое. Эта смена облика власти ничего не меняет по сути отношений, но является характерным (объективным в силу повторяемости событий в развитии общества) симптомом неизбежности изменений. Для продвинутых пользователей компьютера будет понятно выражение: апгрейд общества, для остальных скажем проще. Реформа – всегда предтеча революции!
Потому, что реформа понимается многими как революция в социальном положении или статусе личности, но не понимается важность изменений в отношениях собственности, того, что является причиной изменения социального статуса и образа жизни. Это непонимание быстро заканчивается и революционные настроения возобновляются до разрешения ситуации радикальным образом (что не означает насилия и кровопролития автоматически, или “объективно”). Степень возможного мирного исхода зависит от своевременности принятия решения и готовности недовольных масс к любым способам разрешения социального конфликта (в том числе и вооруженным). Тем не менее, структура власти эволюционирует, в целом, не так быстро и не так, как хочется большинству населения. Несмотря на значительные, иногда, достижения революций, в дальнейшем происходит откат или реванш старых властных структур с реставрацией прежних отношений собственности. Поэтому прогресс исторический в структуре собственности, напоминает топтание на месте или бег по кругу. В основном, по одной причине. Смена собственников не происходит одновременно со сменой самой структуры собственности.
Конечно, отмена сословий представляет собой прогресс в социальных отношениях. Но, сохранение системы экономического принуждения к бесплатному труду (раньше оправдывалось интересами общества, государства) в сочетании с жесткой политикой подавления недовольства ведет любое общество к социальному взрыву и очередной социальной революции. И так будет до тех пор, пока каждый гражданин в обществе, государстве не получит государственные гарантии своей доли общественной собственности и своего места (под солнцем или под землей) на территории своей Родины. Тогда прекратятся революции социальные (когда произойдет революция прав собственности, и каждый будет иметь одинаковое право на собственность, а имущество будет заработано собственным трудом), но цикличность реформ спрогнозировать будет труднее.
Подводя краткий итог в соотношении эволюции и революции, можно утверждать, что это – одни и те же процессы, протекающие в разные периоды времени познающего субъекта (в данном случае – коллективного сознания). Насколько велико различие? В каждом конкретном случае – разная величина.
Пространство и время.
Эти понятия для философии означают не реальные пространство и время, исследуемые науками, а их восприятие, отражение в мышлении и социальной сфере человека. Причем, в зависимости от этапов развития человека, понимание времени различается. От простых отношений природных циклов с циклами физиологическими самого человека, с появлением языка как зеркала его предметно-практической деятельности, временные и пространственные понятия тоже получают своих “зеркальных” двойников.
Человеку уже мало указания на причинно-следственную связь событий, мало выделения в категории времени (констатации) простого действия, ему надо сравнить это действие с предыдущим действием и найти отличия. Появляется категория прошлого действия, а в результате сравнения двух действий появляется желаемое или будущее время и соответствующая категория для класса подобных действий. Однако и этого мало, чтобы рассказать о событиях, случившихся не просто с неживыми участниками, а с активными живыми субъектами, да еще со своим пониманием времени.
В результате появляется еще одна зеркальная временная система, имеющая временные категории прошлого, настоящего и будущего времен, и различие их с точки зрения активности – пассивности. Теперь уже необходимо какое-то правило и различения их между собой в языке, и согласования, при описании участников событий. Эти правила в разных языках выражены по-разному, одинакова – только потребность их иметь. Такие события на лексике языка отражаются многозначностью самого слова, этимологическими дублетами, двойными значениями, синонимами, смещением ударения слова в слове для дифференциации нового смысла, значения слова, и появлением новых слов, в конце концов. Причем, каждое новое слово, отражая новый класс явлений и самое существенное во всех явлениях, получает новое, все более абстрактное значение слова, превращаясь в понятие абстрактных значений. Соответствующим образом меняется и пространство, из категории физических величин переходя в социальную категорию, переплетаясь с реальными событиями так, что трудно отделить реальные события от вымышленных. Выдуманная реальность все больше превращает жизнь рядового человека в театр или шоу, формируя соответствующее мышление и соответствующий менталитет. Единственным компасом в жизни становится системное знание цели и способов ее достижения. Единство пространства и времени, структурирование событий и явлений как единство позволяет определить циклы процессов, их границы, периодичность и закономерность их развития и закономерности переходов из одной категории в другую. Именно эти переходы, разделяющие категории и объединяющие в своих рамках, границах, оппозициях процессы, называют диалектикой. В зависимости от сферы применения форма диалектики может иметь разное название, но суть процесса остается неизменной: определение начала и конца процесса, определение его пространственно-временных параметров, определение роли совокупности их значений в познавательном процессе.
Сверимся с кратким толковым Оксфордским словарем, посмотрим все, что есть на этот корень слова.
dialect n. 1 regional form of speech. 2 variety of language with non-standard vocabulary, pronunciation, or grammar. dialectal adj. [Greek lego speak]
Dialectic n. 1 art of investigating the truth by discussion and logical argument. 2 process whereby contradictions merge to form a higher truth. 3 any situation or discussion involving the juxtaposition or conflict of opposites. [Greek: related to *dialect]
dialectical adj. of dialectic. dialectically adv.
dialectical materialism n. Marxist theory that political and historical events are due to the conflict of social forces arising from economic conditions.
dialectics n. (treated as sing. or pl.) = *dialectic n. 1.
Перевод программы Stylos
Диалект n. 1 региональная форма речи. 2 многообразие языка с ненормативным словарем, произношением, или грамматикой. dialectal adj. [Греческий lego говорят]
Dialectic n. 1 искусство исследования истины обсуждением и логическим аргументом. 2 процесс тем самым противоречия сливается, чтобы формировать более высокую истину. 3 любых местоположение или обсуждение, возводящее в степень соединение или конфликт opposites. [Греческий: связанным *dialect]
Dialectical adj. Из dialectic. dialectically реклама.
Dialectical materialism n. Марксистская теория, что политические и исторические случаи из-за конфликта социальных сил, являющихся результатом экономических условий.
Dialectics n. (Трактуемым как поют. Или pl.) = *dialectic n. 1.
Небольшие неточности стиля даже не будем править
В принципе, оппозиции (противопоставления) можно найти в любой фразе и, даже, слове потому, что за ними стоят спрессованный во времени предметно-практический опыт не одного поколения людей. Даже, если бы не было логики как науки, любой естественный язык может служить доказательством закономерности ее появления. Такова диалектика всех процессов, познаваемых людьми, от неживого (но, двигающегося) к живому.
Диалектика как способ познания, выделяется философами, в основном, чтобы подчеркнуть ее всеобщность и неизбежность ее существования в процессе жизни самого человека, независимо от того, знает ли человек, что она (связь и единство всех процессов) называется диалектикой. Неизбежность развития диалектики обусловлена неизбежностью развития самого человека. Чем выше его уровень развития, тем более высокий уровень диалектики ему открывается, хочет он этого изучения диалектики или не хочет, ей – все равно.
2. Философия о природе или бытие природы.
a. предмет познания
b. глобальные проблемы
c. мораль как основа отношений
d. этика – философский модус познания
Предметом познания бытия природы или просто природы философы считают единство среды обитания всего живого и среды обитания, созданной самим человеком, как социальной, так и искусственной. Естественно, что природа не начинается только на Земле и не заканчивается творением человека. Но вполне возможно, что творение человека может положить конец природе Земли. Вмешательство части природы (человека) в единое целое, давшее жизнь живому, одному из видов живого, принимает глобально-планетарные масштабы. Достаточно указать на один вид деятельности – бездумная, прогрессирующая в объемах, добыча углеводородного сырья путем выкачки из-под земли, и в жидком виде, и в газообразном. Даже если предположить возобновляющийся характер этого сырья, чего никто еще не доказал, темпы откачки явно превышают поступление жидкости в полости земной коры. Естественно, что устойчивость геологических пластов в немалой мере зависит и от давления жидкости и от сопротивления этому давлению. Баланс сил противодействия, нарушаемый человеком, его производственной деятельностью, рано или поздно приводит к сдвигам этих пластов с непредсказуемыми последствиями. Участившаяся гибель шахтеров – лишь малая толика и лишь первая ласточка апокалипсиса. Поэтому предметом изучения бытия природы должно быть изучение пределов воздействия человека как части природы на все живое и неживое в солнечной системе. Не секрет, что расширенное воспроизводство человека на земле происходит за счет уничтожения других видов живого с захватом их ареала обитания новыми поселениями. “Красные” книги растений и животных – и аргументы и факты по этому делу. Мало того, преступная небрежность к своей жизни и, тем более, чужой, войны и конфликты, вносят свой вклад в дело уничтожения остального живого мира ради сохранения одного вида. Именно проблемы подобного рода ставят на передний план создания новой философии, прежде всего, новой модальности отношений человека с природой (части и целого) как новой основы новой системы ценностей, новой философии. Не покорять природу – задача нового поколения, а встраиваться в нее, искать свое место, адаптироваться к природе с меньшими, чем раньше, издержками.
Чем цивилизованней поколение, тем меньше оно влияет на природу, тем менее оно заметно на планете. Так должна быть поставлена задача для следующих поколений нашего потомства, которая называется новой моралью, новым принципом отношений человека к среде обитания.
Соответственно изменяется и отношения друг к другу, новый принцип отношений в социальной среде:
Не делай другому человеку того, что не хочешь сам получить от него. Это – минимум.
Делай другому человеку все то, что хочешь сам получить. Это – максимум.
Сама идея не нова, более двух тысяч лет. По преданию евангелистов, Христос сформулировал людям свою последнюю заповедь, заменяющую все предыдущие десять заповедей Моисея: относись к другим как к самому себе. Любой выполняющий эту заповедь может считать себя христианином или кем угодно, но, подобное правило общежития становится нормой для всех людей, если они хотят жить и жить хорошо. Такая норма, отражающая способы отношений между субъектами, в философии считается нравственностью. В совокупности с моралью, эти нормы отношений являются новой основой новой системы ценностей нового общества или этикой, фундаментом для новой философской системы.
3. Социальная природа или философия социума.
a. Онтология социума
b. Способы существования социума.
c. Нравственность как категория философии.
d. Понятие общества. Формации и цивилизации.
e. Общество как способ существования человека
Ничем особым бытие социальное не отличается от бытия всеобщего, разве что немного интересней исследовать себя самих.
В общем, и целом, социальная природа служит человеку способом и средством самосохранения, более комфортным, чем ранее, с одной стороны.
С другой стороны, для поколения, не знавшего худших времен, новая среда обитания является как раз естественной, а не искусственной. Степень отличия одного от другого это поколение поймет не скоро, после сравнения (может быть вынужденного сравнения). Процесс отрыва человека с каждым новым поколением от естественной природы и замена ее искусственной во все большей степени, приводит к изменению самой сути человека все более ускоряющимися темпами. Современный человек, за редким исключением (часто профессиональным), не приспособлен к выживанию в экстремальных условиях. Стоит лишиться ему электроэнергии (в результате стихийных бедствий, аварий или диверсий), как сразу он попадает в свой пещерный век, уже без навыков жизни в подобных условиях. Вся история человеческого общества оказывается ненужной и все нужно начинать сначала. Сценарий – мрачный, но реально – возможен.
Итак, зачем нужно общество человеку, и какое? Вот самые главные вопросы, на которые нужно дать не просто ответы, а наиболее реальные ответы.
С первым ответом не так уж трудно теперь разобраться. Если мы пришли к выводу, что человек есть совокупность не только плоти и духа, физиологии и сознания, но и индивидуального и общественного, то вывод сделать просто.
Без общественного бытия нет среды для появления и формирования индивида, индивидуальности, личности. Совокупность личностей образует различные формы общественного и бытия, и сознания, а совокупность сообществ в сумме дает нам человеческое общество. Это общество достаточно абстрактно, как и человек, вообще, но, если мы вводим такие параметры, как: конкретное время и конкретное пространство, то можно и уточнить, о чем идет речь. Истина всегда имеет свои пространственно- временные характеристики, а вечных истин не бывает.
Каким должно быть человеческое общество теперь уже проще определить, зная, каким оно было до настоящего времени. Трудности, конечно, существуют в достоверности самих фактов, на основе которых мы делаем выводы. Вторая трудность – в логике наших рассуждений, в аппарате выводного знания. Третью трудность мы бы определили как субъективность исторического знания, поскольку, как правило, мы имеем дело не с самими фактами, а с их интерпретацией историками в соответствии с социальным заказом власти, которая подкармливает нужные ей идеи. Тем не менее, если ничему не доверять, нельзя придти к чему-то. Исходной точкой нашего представления о настоящем и будущем человека может быть только его прошлое. В том виде, в котором оно для нас дошло, мы его принимаем со всеми недостатками и пороками, в качестве реальности. Для конкретизации будущего в виде прогнозов и программ необходимо достоверно представлять себе и другим наше настоящее. Посмотрим на мир через призму материальных интересов, которые позволяют удовлетворить наши духовные запросы. Другого средства мир еще не придумал. Обобщая опыт философов по реальным оценкам сути социального бытия, мы принимаем как аксиому циклическую смену и взаимовлияние форм, способов практической деятельности (включая интеллектуальную деятельность) и форм, способов общественного устройства. В кольце причинно – следственных связей типа: труд – человек – общество – человек – труд – общество можно выделить любое повторяющееся звено для исследования степени влияния остальных звеньев на всю цепочку или отдельное звено. Так, например, мы можем с одинаковым основанием утверждать, что труд создал человека, как и то, что общество формирует человека или человек создает себе новые условия и труда, и само общество.
Разрыв этой цепи всего лишь воображаем в наших головах. На самом деле все развивается и параллельно и поступательно одновременно. Только разными темпами в силу разной инерциальности и сложности процессов.
Хотя, основой общей является человеческая деятельность и, в первую очередь, мотивы этой деятельности. С одной стороны, необходимо удовлетворить основные физиологические потребности, с другой стороны, на них уже “наложились” потребности социальные, вся совокупность этих потребностей увеличивается и становится просто новой физиологической потребностью нового поколения. Сам человек меняется от поколения к поколению, причем скорость перемены прогрессирует геометрически. Социальная зависимость человека от общества все увеличивается, а степень самостоятельности его уменьшается. Вопрос оптимального баланса есть вопрос оптимального устройства будущего общества. Включение человека в механизм функционирования общества (или его формы – государства) в качестве винтика или шестеренки сводит существование человека к уровню домашнего животного, которого кормят (в том числе и социальной пищей, информацией и развлечениями) по расписанию. Прежние лозунги (хлеба и зрелищ!) римской империи для рабов реализуются в полной мере в современном обществе потребления. Рост численности населения Земли – давно известный факт. Программы ограничения численности населения для других стран (теория “золотого” миллиарда, который должен остаться в живых) породили большое число международных фондов, задачей которых стала пропаганда ограничения рождаемости в других странах. Отсюда же либеральное отношение к режимам, практикующим геноцид, то есть уничтожение населения своей страны по заказу из-за рубежа и поощрение к переделу карты мира. Это диктуется интересами глобальной экономической стратегии по захвату рынков сырья и рынков сбыта. В условиях обладания многими странами ядерным оружием и другими средствами массового уничтожения мирного населения, даже локальные конфликты спровоцируют мировую войну, что означает конец всей цивилизации. Эта система власти во всем мире, основанная на римском праве сильного диктовать условия более слабому, себя исчерпала. Эта система стоит перед выбором: или допустить и другие страны к ядерному гаранту ненападения, или начать новую войну с применением этого оружия по всему миру. Механизмы контроля международным сообществом имперской политики, финансирующиеся самими агрессорами и ими управляющимися, не могут дать какие-то результаты. Мир на грани катастрофы. И единственный вариант его спасения – создание объединений слабых, вооруженных оборонительными системами против сильных военных агрессоров. Впрочем, это только срочные меры. Реальный выход из порочного круга – практическое осуществление идеологии нормальной жизни. Впрочем, эту идеологию сначала надо признать в качестве таковой.
А для этого, наша аргументация должна быть безупречной.
Не вдаваясь в историю зарождения общества и государства, отметим, что разделение этих понятий произошло относительно недавно и не без споров, до сих пор. Не углубляясь в полемику, выскажем просто свою точку зрения. Для нас бесспорно появление итога первого процесса – объединения материальных интересов для совместного выживания семьи, рода, племени, нации и так далее в форме, соответствующей уровню объединения. На каком этапе произошло выделение формы общества в самостоятельную надстройку – государство, для нас вопрос не самый важный. Важнее, что государство превратилось в субъекта хозяйственной деятельности с диктаторскими замашками монополиста, теряя свои управленческие функции. Одновременно с этим процессом теряется суть экономических прав граждан, и, по мере утери экономической самостоятельности, ликвидируются их политические и гражданские права, по сути, из реальных – в чисто декларативные.
Если ранее способом существования социума была трудовая деятельность, то в этом случае, способом становится нетрудовая деятельность. Диктат государства гражданам переходит в наглый разбой. Такова тенденция трансформации государства, для которого граждане перестали быть целью, а превратились в средство. Государство для граждан или граждане для государства. Мы выбираем первое. Другое – абсурд и давно прошедшее, но постоянно реанимируемое время..
Способом существования, как социума, так и любого гражданина в нем, может быть только личный труд каждого, исключая возможность обогащения за счет ближнего. Все известные общества и государства существовали и существуют до сих пор на основе простого принципа – обмани ближнего или укради, отними у него труд, результаты его труда. Нравственность здесь зиждется именно на основе известного изречения: homo homini lupus est (человек человеку волк), что представляет собой прямое перенесение законов животного мира в мир социальный. Конечно, эти законы отражают реальность в окружающем человека мире, но, когда мы говорим о сущности самого человека, то более важным становится другая часть его сущности, социальное начало. Именно социум, совместное проживание человека не только с себе подобными, но и с остальным животным миром, становится не просто моральной характеристикой человека, но и более того, нравственной категорией человеческого отношения ко всему. Не что, а как, каким образом человек осуществляет свои цели, становится образцом, модусом дальнейших действий следующего поколения. В этом – важность и смысл нравственности для каждого индивида. Новым отношением, а значит и новой нравственностью, может быть только принцип взаимности. То, как ты сам относишься к другим, вернется к тебе многократно. Только такое правило может сохранить весь мир от взаимного уничтожения. Все остальное ведет к нравственной деградации и постоянной войне, что в условия владения карманной атомной бомбы, вообще ставит вопрос реальности человека разумного (homo sapiens). Не наличие оружия у человека – угроза человеку, а готовность его применения и желание это сделать. В целях защиты своих прав и независимости – это оправдано, но, с целью отобрать эти права у других – недопустимо. До тех пор, пока насилие является нормой поведения не только одного человека или государства, а всего мирового сообщества, нельзя говорить о человеческом отношении. Иметь оружие и не нападать, такое состояние и мысли, похоже, даже не могут вообразить современные политики. Кратко формулируя основы нравственности, скажем в трех словах: добро насильно – зло.
Это на будущее.
Если вернуться назад, в прошлое, которое и дает основание оценить понятие общества и дать ему заслуженную характеристику, то самое краткое определение, учитывая историю таких понятий, как “общее” и “социум”, звучит следующим образом. Общество есть совокупность материальных интересов всего населения конкретных людей, выраженное в системе правил и законов. Это определение, конечно, не учитывает временные параметры общества.
В разное время эти законы были разными. Деление этих процессов на ступени и этапы должно учитывать не столько желания, выраженные или невыраженные, сколько конкретные действия на основе способов по их реализации. Основным практическим действием в жизни человеческого индивида является способ производства материальных благ для своего существования или modus vivendi. Совокупность их форм и то общее, что их объединяет, в свое определенное время, философы называют формацией. Поэтому периодизацию формаций связывают, обычно, со способами производства, с экономиками большинства стран. Цивилизационный подход учитывает дополнительно местные обычаи, верования, традиции, религии и, в общем, дает более широкое понимание истории развития и становления общественных форм бытия народов в различные государства. Различные теории происхождения наций, как правило, не учитывают этой разницы. Попытки изменить насильно общественное сознание, заменить его другим, или противопоставить один народ другому, одну религию другой, одну цивилизацию другой приводит к бессмысленной войне. Такие попытки были всегда, и будут впредь использоваться для достижения превосходства над остальными народами. Какими бы мифами ни руководствовались политики, о богоизбранности одного народа перед другими, или обиды, что “нашему царю кукиш показали”, идеей “священной земли” или исторического реванша, результат будет один – бессмысленное кровопролитие, суть и цель которого – захват чужой территории для полного контроля. Настоящее время нет такой идеи или системы идей, которая могла бы оправдать военную агрессию одного народа против другого или доказать превосходство одного индивида над другим. Спасение остального мира от выдуманного злодея – голливудский трюк, на который не попадаются уже даже дети. Впрочем, это уже неважно для сохранения способа производства, основой которого является производство вооружения. Чтобы сохранить свои рабочие места, люди делают вид, что верят сказкам и протестуют тогда, когда погибают их дети. Централизация прав и полномочий граждан в руках (тем более, монопольное) исполнительной власти делает эту тенденцию непреходящей. Государство становится над обществом и диктует ему свои экономические интересы. Не государство для общества получается, а общество для государства – это реальное положение, взаимоотношение сути и формы общества во многих странах. Отделить функции управления государством от вмешательства в экономические, а значит и политические права граждан и всего общества – цель предстоящих изменений многих современных государств во всех известных, в настоящее время, цивилизациях. При этом не надо забывать, что все законы пишутся людьми, для людей и ими же отменяются. Делать догму из законов, как это делали древние римляне в надежде на вечное существование римской империи, говоря “пусть рухнет мир, но торжествует закон”, сейчас – уже глупо. Да и кому нужен закон, если нет никого вокруг? Законы для обеспечения интересов одного или группы лиц тоже уже не работают. Придавать характер диктата закону можно только в том случае, если он отражает интересы всех, без исключения, граждан своей страны. Нарушение этого правила есть покушение на права других граждан и ответную реакцию неповиновения, вплоть до террора. Преступность в отношении целого народа рождает нигилизм в отношении к власти. Противостояние же народов, типа исламского мира европейскому, просто религий – не более чем ширма, раздуваемая купленными средствами массовой информации. В военной тактике такие действия называются информационным прикрытием реальных целей, мирового господства.
Цель гражданского общества – создание и обеспечение экономических прав и свобод для всех его граждан, без исключений и преференций. Нет, в настоящее время, ни одной идеи об исключительности одного человека из множества других, или предпочтения одного перед другим. Этот результат эволюции общественного сознания в стихах Высоцкого выражен афоризмом: “Нынче в нашей Африке (фауне) – равны все поголовно”. Философский подтекст его песен еще не все осознали. Но, желание выделиться из стада не означает жизнь вне общества. “Я готов гулять в табуне, но не под седлом и без узды” (его же строчки).
Воспринимая эти строки философски, каждый гражданин согласится с тем, что жизнь без экономического принуждения и без политической указки и есть его право гражданина на демократию. Ведь сама жизнь принуждает человека ко многим добровольным поступкам (Станислав Ежи Лец).
Окончательно поставить точку во взаимодействии государства и общества, значит – признать первичность общества и роль государства в качестве механизма, функция которого есть сохранение самого общества, интересов его граждан. Впрочем, это тема отдельного разговора.
4. История философии или философия истории
a. историческое бытие
b. объекты и субъекты истории
c. развитие как направление движения
d. Значение и смысл истории.
История философии гораздо короче, чем историческое бытие, но длиннее философии истории. Это и понятно, потому что сама история (бытия, истории, философии и так далее) всегда начинается раньше, чем история ее понимания, интерпретации самими историками, своего изложения и своего объяснения или своей науки. Поэтому можно лишний раз подчеркнуть этот факт и еще раз отметить, что практика всегда опережает свое понимание и свою оценку самими субъектами действия или оценки. Нельзя знать того, чего еще не было, тем более оценивать то, что не знаешь. Это справедливо только для тех, кто действует, или оценивает действия или занимается и тем и другим, то есть субъектом действия. Если предмет или субъект менее активны, они представляют собой объект действия или оценки. Отсюда необходимость выделения каких-то критериев для детального различения объекта и субъекта, особенно, если они являются живыми существами и субъектами до начала действия. Поскольку нам приходится оценивать , определять самые общие действия, их сумму, то движение может быть определено как развитие только в том случае, если мы укажем направление и определим количество этого процесса. Сколько чего надо определить, чтобы иметь основание сказать: это – развитие того. А до этого – надо определить, какой процесс мы оцениваем. Следовательно, нам надо иметь ряд фактов, желательно бесспорных, и какой-то образец, критерий для сравнений с этими фактами, прежде, чем через обобщение сделать вывод в форме утверждения или отрицания. Суммируя выводы причинно- следственных отношений мы можем дать развернутое определение в виде понятия. Если мы используем понятия как факты (даже спорные) и, повторив процесс накопления этих отношений, можно построить какую-то теорию. Говорят, нет ничего практичней достоверной теории. И это правильно, если теория возникает из обобщения практики и становится образцом новых практических действий. На этом направлении построена не одна теория, подтвержденная практикой, весь процесс познания, все его уровни имеют подобную логическую структуру.
Говоря о направлении движения, мы неизбежно встретимся с такими понятиями как прогресс и регресс. И то, и другое обозначают относительные изменения в самом процессе, скорее равномерность или неравномерность темпов развития процесса или его цикличность. Собственно говоря, в суждениях о таких общих вещах, как развитие, эти понятия неприменимы или бессмысленны. Они приобретают смысл в конкретных процессах. Нельзя утверждать о прогрессе (например, цивилизации) общего, не определив сумму процессов его составляющих (например, прогресса развития производительных сил, прогресса техники, энерговооружения, регресса нравственности и морали). Соответственно, сумма исторических процессов, в целом, дает основание судить о них только тому поколению, которое еще живет и оценивает процессы для себя. Их потомки историю переоценят для себя, извлекут свой смысл, добавят фактов и пересмотрят все со своей точки зрения. И это тоже правильно, не бывает истины вне времени. Даже, так называемые вечные истины существуют до тех пор, пока есть субъект познания, называющий себя человеком.
Значение же исторических знаний для человека состоит в том, чтобы учитывать путь и ошибки, цену, издержки процесса познания. Иногда приходится платить миллионами жизней за ошибочный практический процесс или ошибочную теорию. ” Я не настолько глуп, чтобы учиться на собственных ошибках. Предпочитаю учиться на ошибках других” – говаривал генерал Клаузевиц, и Бисмарк разделял эту точку зрения. К сожалению, не все об этом знают. Каждое поколение политиков ошибается по-своему, но повторение уже сделанных ошибок ставит под сомнение способность людей к определению достоверности в прогнозировании своей и чужой деятельности.
В конце концов, сумма личных смыслов или бессмысленных действий приводят индивида к одному выводу в виде значения, итога многих процессов. Так учатся на ошибках. На чьих – каждый решает сам.
5. Антропология в философии
a. человек как философская проблема и возможное решение проблемы.
b. Понятие природы и сущности человека
c. Принципы познания человека.
d. Гуманизм.
– Личность как философское понятие.
– Диалектика развития личности и общества.
– Формы и типы взаимоотношений
Проблема определения понятия “человек” в философии имеет свою историю и, на данный момент, предполагаемое решение, состоит в том, чтобы определить временные и географические границы становления родовой деятельности человека, как точки отсчета нового общества и новых отношений после первобытнообщинного стада. Но, окончательный ответ будет достаточно условен и незавершен, пока есть возможность развитию этого понятия, пока существует и развивается все человеческое сообщество.
Предварительный ответ можно развернуть через понятия природа и сущность человека. В принципе, если говорить по сути процесса, речь идет об одном и том же процессе, но оцененном с разных сторон. Сущность, как совокупность отличий от животных и составляет природу человека, то, что окружает его “при родах” человеческого из животного мира. С другой стороны, природа человеческого заключается в его жизнедеятельности за определенный период времени и в определенном месте определенной группы товарищей, связанных между собой родственными отношениями. Если смотреть на природу бытия, в общем, и человека, в частности, то соотносятся они как целое и его часть, претендующая на то, чтобы стать целым. Это, скорее всего, недостижимо. Никогда часть целого не станет больше целого, никогда не заменит его, пока существует человек. Исчезнет природа, исчезнет человек, хотя гуманоиды или подобие людей могут их заменить в другой, полностью искусственной среде, но это будут уже не люди в смысле человека. Именно поэтому надо просто принять за аксиому мысль Канта: человек является целью, все остальное – средства достижения этой цели.
Правда и тут нужно вводить ограничения. Кого следует считать за человека, представителя какой эпохи, какого времени? В разное время было разное понимание сути его. Есть ли более высокая цель, чем уничтожение всего живого ради человеческого рода? Если человек часть природы, то подчинение всей природы как целого одной части, переворачивает всю природу с ног на голову, изменяя и саму природу человеческого бытия.
Если гуманизм, то до какой степени?
Нельзя ответить на все эти вопросы, не ответив на один общий вопрос: каково место процессов человека в общих процессах природы?
Самый общий ответ мы дали: человек – часть природы, не более того.
Поэтому, гуманизм состоит сейчас не в подчинении природы человеку, а в адаптации человека к природе с возможными наименьшими потерями для природы. Встроиться в природу так, чтобы оказывать на нее наименьшее влияние, то есть подстраиваться под природные процессы. В этом вся суть гуманного отношения к природе (и социальной природе), истинно человеческого отношения к среде, давшей тебе жизнь. Не плюй в колодец, из которого пьёшь. Что еще добавить? Разве что типологию взаимоотношений, конечно, достаточно условную, начиная с взаимоотношений в семье, школе, на производстве, временных коллективах (по интересам, досугу и других). Более детально можно ознакомиться в специализированной теме “Социализация личности”, по которой есть достаточно работ, в том числе и в учебниках по социальной психологии.
Некоторые авторы выделяют в отдельную тему так называемые “вещные” отношения. Главным отношением общества и личности (индивида), на наш взгляд, является вопрос земельной собственности, как основа товарного производства, основное средство производства. Либо все граждане, каждая конкретная личность имеют право на владение землей, размер которого определен конституцией и законом о земле, либо право владения декларативно, либо владение не ограничено ничем и никем. Формы управления таким владением составляют основу формы всего общества, то есть государство. Все остальные вещные отношения, в том числе: и права граждан на собственность, формы перераспределения ее, возникновение новых прав, смена собственника и другие, основаны на отношениях земельного владения и не существуют отдельно от них.
6. Гражданское общество
– Определение. Понятие. Соотношение.
– Гражданин в гражданском обществе.
– Границы свободы. Открытое и закрытое общество
Эта тема настолько важна, что простыми определениями нельзя “набросать”, даже вкратце, общую картину этого понятия. Для большей объективности сошлемся на мнения многих людей, обобщенных в одной статье.
Исторически общество (сообщество людей) появляется раньше, чем его форму (или какие-то его признаки) назовут государством. Но, граждане и гражданское государство (сначала в виде империи) появляются на определенном этапе развития государства, меняя, правда, и содержание самого понятия “гражданства”. Поэтому, в одно время, одно слово, как и понятие (класс предметов, обозначаемых этим же словом), имеют разный набор значений, изменяющийся со временем. Общепринятые сегодня понятия и историю их формирования (гражданского и открытого обществ) посмотрим в наиболее современной энциклопедии Кольера на русском языке:
(начало статьи)
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО.
Понятие гражданского общества (англ. civil society) имеет долгую и сложную историю. Оно вошло в употребление в 17–18 вв., и главный его смысл заключался в том, что сообщество граждан должно иметь свои законы и не зависеть от грубого произвола со стороны государства. Исторически это понятие восходит к семье латинских слов civis, civilic, civitas (гражданин, гражданский, город, государство), с чем связаны такие аспекты гражданского общества, как гражданство, гражданские обязанности и добродетели, цивилизованное поведение.
Проблемы с определением. Основная проблема при попытках дать определение гражданского общества возникает из-за того, что гражданское общество имеет два разных аспекта, социальный и политический. Со времен Аристотеля и вплоть до Локка эти две сферы рассматривались в нераздельном единстве. Гражданского общества как такового словно бы вообще не существовало. Общность, государство, koinonia, civitas были единым социальным и политическим целым. Общества были политическими обществами, и это положение все еще сохранялось в 1690, когда Джон Локк написал свой “Второй трактат о правлении”. Одна из его глав названа “О политическом и гражданском обществе”. Локк полагал, что общество в этом смысле отличается от природного состояния; оно существенным образом отличается от общности супругов, семьи. Кроме того, гражданское общество несовместимо с абсолютной монархией. Вместе с тем оно является политическим образованием (“телом”); для Локка общественный договор и договор граждан с государством – одно и то же.
Спустя столетие терминология изменилась. В труде Адама Фергюсона Опыт истории гражданского общества (1767) отмечается разрыв между политической и социальной сферами. Примерно в то же время Дж.Мэдисон в своих статьях в “Федералисте” подчеркивал роль гражданского общества как противовеса произволу государства. Он считал, что гарантией от тирании большинства служит наличие в обществе различных групп с разнонаправленными интересами. В этом смысле гражданское общество стоит на страже прав человека. В 19 и 20 вв. под гражданским обществом многие стали понимать просто человеческое сообщество; другие усматривали в нем элемент политической организации. Интересно, что одни видели в гражданском обществе источник поддержки существующего политического строя, а другие – средоточие оппозиции. Так, в англосаксонском мире гражданское общество и государство обычно считались взаимодополняющими, а не враждебными друг другу силами, отчего понятие гражданского общества и утратило там свое специфическое значение. Во многих же европейских странах гражданское общество понималось как источник противостояния государству, поскольку там деятельность государства сводилась к вмешательству последнего в частную и корпоративную жизнь граждан. В обоих случаях для гражданских обществ характерны три особенности.
Во-первых, наличие множества ассоциаций или, в более общем плане, центров социальной власти. В этом смысле гражданское общество несовместимо с жесткой, единовластной государственной машиной.
Во-вторых, относительная независимость этих центров социальной власти. В силу своей способности к самоорганизации эти центры власти противятся контролю со стороны государства.
И, в-третьих, чувство гражданской ответственности, а также цивилизованное поведение и активная гражданская позиция – все это необходимые элементы подлинно гражданского общества.
Одно из важнейших различий между странами выявляет ответ на вопрос: что возникло раньше – государство или гражданское общество? В США гражданское общество явно предшествовало государству. Смысл статей “Федералиста” заключался в том, чтобы оправдать хотя бы минимальные элементы федерального, т.е. центрального, правления. В Англии гражданское общество тоже возникло раньше, чем появилось эффективно действовавшее центральное правительство. Это справедливо и для некоторых других европейских стран, например для Швейцарии. Однако в остальных странах, особенно во Франции и Испании, а позже и в Португалии, государство укоренилось первым, и гражданскому обществу приходилось отвоевывать свои права в борьбе с не желавшим отдавать власть государством, пусть иногда и просвещенным.
Иммануил Кант – величайший теоретик гражданского общества. Кант расширил это понятие, говоря об обществе граждан мира, космополитов. Впрочем, Гегель с помощью своей диалектики вскоре разъяснил, что Кантово гражданское общество – всего лишь “момент” в историческом развитии, шаг вперед, преодоление природного состояния (тезис, или утверждение), однако и он обречен (антитезис, или отрицание). После этого обязательно наступает отрицание отрицания, или синтез (Гегель полагал, что синтез уже осуществился – в форме прусского государства). В любом случае государство, по Гегелю, “действительность морального идеала”, является высшей целью человеческой организации.
Стоит заметить, что и Кант и Гегель пользовались немецким выражением bürgerliche Gesellschaft, и двусмысленность слова bürgerlich (“буржуазный”, “гражданский”) внесла некоторую путаницу в осмысление проблем гражданского общества в Центральной Европе. Эта двойственность позволила Марксу, не утруждая себя различением “гражданского” и “буржуазного”, высмеивать и то и другое одновременно. В любом случае это дискредитировало понятие гражданского общества, связывая его с интересами одного класса – буржуазии. Выходило так, что государство представляло все сообщество в целом, а буржуазное гражданское общество – лишь одну его часть.
Получается, что “гражданское общество” (civil society) – специфически англосаксонское понятие. Оно легко переводится на романские языки, в других же языках правильное его осмысление сопряжено с трудностями.
Антитоталитаризм. Первые исследователи тоталитаризма – Ханна Арендт и Франц Нейман, – говоря о социальных условиях, при которых к власти пришли нацисты и коммунисты, не употребляли термин “гражданское общество”. Они считали разрушение гражданского общества одновременно предпосылкой успеха тоталитарных партий и целью самого тоталитарного правления. Нейман писал об “атомизации общества через уничтожение всех независимых общественных групп”. Арендт также говорила об атомизации, вызванной устранением “перегородок между классами”, что привело к превращению “больших групп населения, стоящих за каждой из партий, в гигантскую аморфную массу” обездоленных и потерявших надежду людей.
Можно поставить под сомнение утверждение о том, были ли Германия или Россия примерами атомизированных, аморфных массовых обществ, однако несомненно, что тоталитарные правители для консолидации своей власти пресекали любые проявления гражданского общества. Плюрализм, независимость и гражданская активность – первые враги тоталитарной власти. Поэтому плюрализм заменялся однопартийной системой, автономия – всепроникающим контролем, активность граждан – мобилизацией на службу власть предержащим.
Революционный подъем 1989 продемонстрировал, что гражданское общество в каких-то своих элементах сохранилось в странах Восточной и Центральной Европы. Оказалось, что оно может заявить о себе самым неожиданным образом. Известно, что церковь вряд ли может быть лидером в деле возрождения гражданского общества, особенно если она является потенциальным монополистом в той или иной стране. Однако в Польше альянс Католической церкви с “Солидарностью” подготовил почву для ликвидации власти номенклатуры. В Чехословакии эту роль сыграли писатели и художники; некоторые сыгравшие решающую роль митинги устраивались в театре “Латерна магика”. Венгрия во многом похожа на Италию благодаря распространенности в этой стране социальных отношений, неподконтрольных государству. Именно в этих странах появились и окрепли ростки гражданского общества. Признаки гражданского общества обозначились даже в Лейпциге и других городах и районах Восточной Германии.
Создание гражданских обществ. При тоталитарном режиме гражданское общество – естественный центр притяжения свободомыслящих людей и источник оппозиции. Это означает, что системы отношений и принципы объединения гражданского общества самопроизвольно формируются в противостоянии государству. Защищать гражданское общество – значит сопротивляться репрессиям со стороны государства. Такое положение крайне неблагоприятно сказалось на гражданских обществах в бывших тоталитарных странах. В открытых обществах живые гражданские структуры существуют независимо от того, противостоят они государству или поддерживают его: это обычная среда, в которой протекает повседневная жизнь людей. Разумеется, такие гражданские общества ограничивают притязания государства в отношении граждан, вместе с тем они также способствуют стабильности демократических правительств, создавая инфраструктуру для существования свободы. Некоторые страны оказались в благоприятном положении: инфраструктуры такого рода существовали в них на протяжении столетий. Многие другие страны вынуждены были создавать такие инфраструктуры на месте нацизма и коммунизма.
В деле создания гражданских обществ много трудностей, и самой серьезной является необходимость “смены ориентиров” после того, как гражданское общество перестает быть антагонистом государства. В Германии смена “взгляда на вещи” долгое время представляла собой особенно трудную задачу, и даже “гражданские инициативы” 1970-х выдвигались, в сущности, в духе противодействия государству. Некоторые посткоммунистические страны, особенно Россия, столкнулись с аналогичными проблемами. В результате гражданское общество в России остается неразвитым даже спустя десять лет после провозглашенного отказа от коммунистического режима. Поэтому полезно будет сказать несколько слов о мерах, которые могли бы способствовать формированию гражданского общества.
После землетрясения 1985 мексиканское правительство было не в состоянии помочь тысячам горожан, лишившихся крова. Какое-то время люди ожидали поддержки, но затем решили помогать себе сами. Были созданы группы для восстановления разрушенных домов, возобновилась торговля. При этом возникли объединения соседей и другие группы, существующие по сей день. Взаимопомощь соседей и другие совместные меры по организации защиты от преступников и поддержанию порядка относятся к той же категории. Самоорганизация в критических ситуациях порождает не только гражданские ассоциации, но и особое отношение людей к происходящему.
Можно привести и другие примеры. Первый касается издательской деятельности. Одним из самых эффективных видов оппозиции в период позднего коммунизма в СССР был Самиздат – практика нелегальных публикаций и распространения запрещенной литературы. После ослабления государства в 1989 возникло множество разнообразных независимых изданий, что стало явным свидетельством возрождения свободы. Далеко не все эти издания выжили, большинство закрылось, главным образом по экономическим причинам. Свобода печати – одно из слабых мест гражданского общества; чтобы не погибнуть, она должна воспользоваться защитой со стороны государства. Конкурентный и плюралистичный рынок средств массовой информации и книг является краеугольным камнем современных гражданских обществ.
Законодательная база требуется также для появления достойного “третьего сектора” – добровольных союзов и благотворительных фондов, не относящихся ни к государственным учреждениям, ни к предпринимательской деятельности. Процветание “третьего сектора” – характерный признак существования подлинного гражданского общества.
Неверно рассматривать гражданское общество как нечто по сути своей “мягкое”, а государство и предпринимательство – как нечто “жесткое”. В развитых странах дух гражданского общества пронизывает и “жесткие” сегменты жизни. Элементом гражданского общества может служить сильная местная автономия, за которой стоят высокая степень собираемости налогов и законно избранная местная власть. Таким же элементом может быть высокоразвитый и гибкий мелкий бизнес. Иначе говоря, водораздел проходит не между “жесткими” и “мягкими” сегментами общественной жизни, а между централизованными и децентрализованными, федеральными и местными структурами.
Социальная солидарность. Открытое общество и демократия являются, в сущности, всего лишь формами. Они предоставляют возможность свободы, но сами не создают межличностной солидарности или чувства принадлежности к общему делу. Свободные общества нуждаются в институциональной базе, которая позволила бы осуществлять необходимые социальные реформы, не прибегая к насилию; но им необходимо также чувство сплоченности, формирующее фундаментальные общие ценности. Открытое общество является как бы формой свободы; гражданское общество наполняет его содержанием, порождая атмосферу общественной солидарности. Это не просто сплоченность ради нее самой, которую мог бы породить, например, национализм или тоталитарное государство. Это сплоченность вокруг бескорыстной, добровольной, подлинно демократичной гражданской деятельности. Чтобы приблизиться к свободе,открытое общество (см. статью) должно стать гражданским обществом.
ОТКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО.
Понятие открытого общества – часть философского наследия Карла Поппера. Выдвинутое как антитеза понятию тоталитарного общества, оно впоследствии употреблялось для обозначения общественных условий для достижения свободы. Свободные общества являются открытыми обществами. Понятие открытого общества – социальный эквивалент политического и экономического понятия “конституции свободы”. (Последнее словосочетние взято из названия книги Фридриха фон Хайека, который поддержал назначение Поппера профессором Лондонской школы экономики и политической науки после Второй мировой войны. Получить эту должность Попперу помогла также его книга Открытое общество и его враги.)
Карл Поппер и открытое общество. Карл Поппер (1902–1994) занимался главным образом философией науки. Развиваемый им подход иногда называют “критическим рационализмом”, а иногда “фаллибилизмом” за выраженный в нем акцент на фальсификации (доказательстве ложности), а не верификации (доказательстве истинности) как сущности научного метода. В его первой работе Логика научного открытия (1935) подробно излагается “гипотетико-дедуктивный метод”.
Подход Поппера сводится к следующему. Истина существует, но она не явлена. Мы можем высказывать догадки и проверять их опытным путем. Такие догадки в науке называются гипотезами или теориями. Одна из главных особенностей научных гипотез состоит в том, что они исключают возможность определенных событий. Например, если в качестве гипотезы выдвигается закон тяготения, предметы тяжелее воздуха не должны сами собой отрываться от земли. Поэтому утверждения (и подразумеваемые ими запреты) могут быть дедуцированы из гипотез, которые мы способны проверить. Однако проверка – это не “верификация”. Не существует никакой окончательной верификации, потому что мы не можем знать всех относящихся к делу событий – в прошлом, настоящем и будущем. Проверка – это попытки найти события, которые несовместимы с существующей теорией. Опровержение теории, фальсификация, приводит к прогрессу знания, поскольку заставляет нас выдвигать новые и более совершенные теории, которые в свою очередь подлежат проверке и фальсификации. Наука, таким образом, есть череда проб и ошибок.
Поппер развил свою теорию научного знания в нескольких трудах, в частности применительно к квантовой механике и другим вопросам современной физики. Позднее он заинтересовался проблемами психофизиологии (Я и мозг, 1977). Во время войны Поппер написал двухтомный труд Открытое общество, который впоследствии назвал своим “вкладом в военные действия”. Лейтмотивом этой работы является полемика с классическими авторами, подзаголовок первого тома – Платоново наваждение, второго – Приливная волна пророчеств: Гегель и Маркс. С помощью тщательного анализа текстов Поппер показал, что идеальные государства Платона, Гегеля и Маркса представляют собой тирании, закрытые общества: “В последующем изложении дородовое, основанное на вере в магию, родоплеменное и коллективистское общества будут также называться закрытыми обществами, а общество, в котором индивиды принимают решения самостоятельно, – открытым обществом”.
Книга Поппера Открытое общество мгновенно получила широкий отклик и была переведена на многие языки. В последующие издания Поппер внес несколько примечаний и добавлений. Более поздние его работы, главным образом эссе, лекции и интервью, развивают некоторые аспекты понятия открытого общества, в частности применительно к политике (метод “поэлементной инженерии”, или “последовательных приближений”, или “проб и ошибок”) и институтам (демократии). По этому вопросу имеется обширная литература, были образованы институты, использующие термин “открытое общество” в своем названии, многие стремились внести в это понятие собственные политические предпочтения.
Определение открытого общества. Открытыми являются общества, делающие “пробы” и признающие и учитывающие совершенным ошибки. Концепция открытого общества есть приложение попперовской философии знания к социальным, экономическим и политическим вопросам. Ничего нельзя знать наверное, можно лишь высказывать догадки. Эти предположения могут оказаться ошибочными, процесс пересмотра неудачных предположений и составляет развитие знания. Поэтому главное заключается в том, чтобы всегда сохранялась возможность фальсификации, которой не могли бы помешать ни догма, ни даже собственные интересы научного сообщества.
Применение концепции “критического рационализма” к проблемам общества приводит к аналогичным выводам. Мы не можем заранее знать, что такое хорошее общество, и нам остается только выдвигать проекты его усовершенствования. Проекты эти могут оказаться неприемлемыми, но главное состоит в том, чтобы сохранялась сама возможность пересмотра проектов, отказа от господствующих проектов и устранение от власти тех, кто с ними связан.
У этой аналогии есть свои слабые места. Поппер, разумеется, был прав, указывая на глубочайшие различия между естественными и социальными науками. Ключевым здесь является фактор времени, а лучше сказать – истории. После того как Эйнштейн опроверг Ньютона, Ньютон уже не может оказаться прав. Когда нео-социал-демократическое мировоззрение заступает на место неолиберального (Клинтон заменяет Рейгана и Буша, Блэйр заменяет Тэтчер и Мейджора), это может означать, что правильное для своего времени мировоззрение с течением времени стало ложным. Это может даже означать, что все мировоззрения в свое время окажутся “ложными” и что в истории нет места “истине”. Следовательно, утопия (раз и навсегда принятый проект) сама по себе несовместима с открытым обществом.
Общество не только имеет свою историю; для общества характерна и неоднородность. Метод проб и ошибок в политической сфере приводит к демократии в том узком смысле, который Поппер придал этому понятию, а именно к возможности смены правительств без применения насилия. В применении к экономике сразу приходит на ум рынок. Только рынок (в широком смысле) оставляет открытой возможность для изменения вкусов и предпочтений, а также для появления новых “производительных сил”. Описанный Й.Шумпетером мир “творческого разрушения” может считаться экономическим сценарием прогресса, осуществляемого с помощью фальсификации. В обществе, взятом в более широком смысле, найти эквивалент труднее. Возможно, здесь уместно понятие плюрализма. Можно вспомнить и гражданское общество, т.е. плюрализм ассоциаций, деятельность которых не имеет никакого координирующего центра – ни явного, ни косвенного. Эти ассоциации образуют как бы калейдоскоп с постоянно меняющимся рисунком созвездий.
Понятия демократии, рыночной экономики и гражданского общества не должны приводить к мысли, будто существует только одна институциональная форма, позволяющая воплотить их в реальность. Таких форм – множество. Все существенно важное для открытых обществ сводится к формальным правилам, допускающим продолжение процесса проб и ошибок. Будет ли это президентская, парламентская демократия, или демократия на основе референдумов, или – в иных культурных условиях – институты, которые трудно называть демократическими; будет ли рынок функционировать по образцу чикагского капитализма, или семейного капитализма по-итальянски, или немецких корпоративных предпринимательских практик (здесь тоже возможны варианты); будет ли гражданское общество основано на инициативе индивидов, или местных общин, или даже религиозных организаций, – в любом случае важно только одно – сохранение возможности изменений без применения насилия. Весь смысл открытого общества заключается в том, что существует не один путь, и не два, и не три, но бесконечное, неизвестное и неопределимое число путей.
Объяснение двусмысленности. Под “военными действиями”, вклад в которые внес своей книгой Поппер, подразумевалась, разумеется, война с нацистской Германией. Кроме того, Поппер занимался выявлением тех неявных врагов открытого общества, идеи которых могли быть использованы для оправдания тоталитарных режимов. Платоновские всезнающие “философы-правители” не менее опасны, чем гегелевская “историческая необходимость”. По мере развертывания холодной войны все большее значение в этом смысле приобретали Маркс и марксизм. Враги открытого общества исключали возможность проб, не говоря уже об ошибках, и вместо этого выстраивали соблазнительный мираж счастливой страны, не знающей конфликтов и перемен. Попперовские мысли в конце первого тома Открытого общества не потеряли актуальности: “Сдерживание политических изменений не помогает делу и не приближает нас к счастью. Нам уже не вернуться к идеальности и прелести закрытого общества. Мечты о рае невозможно реализовать на земле. После того как мы научились поступать, опираясь на собственный разум, критически относиться к действительности, когда мы вняли голосу личной ответственности за происходящее, а равно и ответственности за расширение наших знаний, путь к смиренной покорности перед магией шаманов для нас закрыт. Для тех, кто вкусил с древа познания, дорога в рай заказана. Чем настойчивее мы стремимся вернуться к героической эпохе родоплеменной обособленности, тем вернее приходим к инквизиции, тайной полиции и романтике гангстерского разбоя. Подавляя разум и стремление к истине, мы приходим к самому жестокому и опустошительному разрушению всех человеческих начал. Возврата к гармоничному единству с природой нет. Если мы пойдем этим путем, то должны будем пройти его до конца и превратиться в зверей”.
Альтернатива очевидна. “Если мы желаем остаться людьми, то перед нами только один путь, и он ведет к открытому обществу”.
Те, у кого еще свежи воспоминания о времени, когда писалась книга Поппера, наверняка припомнит и архаический родоплеменной язык нацизма: романтику крови и почвы, вычурные самоназвания вождей юношества – Hordenführer (вождь орды), даже Stammführer (вождь племени), – постоянные призывы к Gemeinschaft (общинности) в противовес Gesellschaft (обществу), однако вкупе с “тотальной мобилизацией” Альберта Шпеера, который говорил вначале о кампаниях партии по борьбе с внутренними врагами, а затем о “тотальной войне” и о поставленном на поток массовом уничтожении евреев и славян. И все же здесь налицо двусмысленность, указывающая на проблему в определении врагов открытого общества, а кроме того – на неразрешенный вопрос в теоретическом анализе тоталитаризма.
Двусмысленность заключена в использовании древнего языка межплеменной вражды для оправдания новейшей практики тоталитарного правления. Эрнест Геллнер говорил об этой двусмысленности, критикуя национализм в посткоммунистических европейских странах. Здесь нет, писал он, возрождения древней верности роду, это всего лишь беззастенчивая эксплуатация современными политическими лидерами исторической памяти. Иначе говоря, открытое общество должно отмести два притязания: одно – это племя, традиционно закрытое общество; другое – современная тирания, тоталитарное государство. Последнее может использовать символы рода и вводить в заблуждение многих людей, как это случилось с Поппером. Разумеется, современный Stammführer не является порождением родоплеменного строя, это – “винтик” в механизме жестко организованного, сросшегося с партией государства, все назначение которого в том, чтобы не возродить, а разорвать связи между людьми.
Мир обновился. Процесс перехода от сословной к договорной системе, от Gemeinschaft к Gesellschaft, от органической к механической солидарности был неоднократно описан, однако непросто найти примеры перехода в обратном направлении. Поэтому опасность сегодня заключается не в возвращении к племенному строю, хотя он и может вернуться в виде раскрашенного романтическими красками бандитизма. Счастливое состояние, о котором писал Поппер, является не столько врагом открытого общества, сколько его отдаленным предшественником или своего рода карикатурой. Настоящие враги открытого общества – его современники, Гитлер и Сталин, а также другие кровавые диктаторы, которых, как мы надеемся, постигнет справедливая кара. Оценивая их роль, мы должны помнить об обмане, кроющемся в их риторике; они не истинные наследники традиции, а ее враги и разрушители.
Понятие открытого общества после Поппера. Карл Поппер любил ясные определения, но сам давал их крайне редко. Естественно, позднейшие интерпретаторы его трудов пытались разобраться с авторскими допущениями, положенными в основу идеи открытого общества. Указывалось, например, что для воплощения идеи открытого общества необходимы соответствующие социальные институты. Способность к пробам и исправлению ошибок должна быть как бы заложена в формы политической, экономической и социальной жизни. В связи с этим встают аналогичные вопросы о демократии (которую Поппер определял как способность избавляться от правительства без применения насилия). Предполагается, что в открытом обществе существует плюрализм групп и сил, и поэтому возникает необходимость поддержки многообразия. Стремление не допустить монополии предполагает наличие у открытого общества своих собственных институтов не только в экономической, но и в политической сфере. Возможно также появление (как указал Лешек Колаковский) врагов открытого общества, порождаемых самим открытым обществом. Должно ли открытое общество (подобно демократии) оставаться “холодным” понятием, не дающим людям чувства принадлежности к кругу единомышленников и соучастия в общем деле? И следовательно, не содержит ли оно в самом себе разрушительный вирус, приводящий к тоталитаризму?
Эти и другие опасности, заключенные в понятии открытого общества, заставили многих авторов внести в его определение уточнения, которые, может быть, и желательны, но чрезмерно расширяют смысл понятия, делая его похожим на другие, близкие понятия. Никто не сделал больше для распространения идеи открытого общества и ее воплощения, чем Джордж Сорос. Созданный им “Институт Открытого Общества” внес свой вклад в преобразование посткоммунистических стран в открытые общества. Но и Сорос видит теперь, что открытому обществу угрожает опасность, исходящая от самого открытого общества. В своей книге Кризис мирового капитализма (1998) он говорит, что хотел бы найти новое понятие открытого общества, содержащее не только “рыночные”, но и “социальные” ценности.
Требует уточнения и еще один аспект в понятии открытого общества. Метод проб и ошибок – плодотворный и творческий метод, а борьба с догматизмом – благородная задача. Ненасильственные изменения предполагают существование институтов как стимуляторов и механизмов этих изменений; институты следует создать и в дальнейшем поддерживать. Однако ни Поппер, ни те, кто после него поднял знамя открытого общества, не сознавали, что открытому обществу угрожает еще одна опасность. Что, если люди перестанут “пробовать”? Казалось бы, странное и малоправдоподобное предположение, – однако умели же авторитарные правители пользоваться молчанием и пассивностью своих подданных! Целые культуры (например, Китай) долгое время были неспособны использовать свои производительные силы из-за того, что не любили пробовать. Не следует обременять понятие открытого общества слишком большим грузом добродетелей, но одна из них является необходимым условием реальности этого понятия. Выражаясь высоким слогом, это деятельная гражданственность. Мы должны продолжать “пробовать”, не боясь ошибиться и оскорбить чувства защитников status quo, если стремимся к созданию современных, открытых и свободных обществ.
(конец статьи)
Насчет проб и ошибок имеется мнение психологов, что такой путь развития характерен для низших животных, что, впрочем, не исключается и у человека. В науке познания такой путь – один из этапов и механизмов познания (но, это – отдельная тема). Что касается “гражданского общества”, то разговоры на тему сахара, без самого сахара – бессмыслица. Но, если рассуждать здраво, без всяких терминологических выкрутасов и ярлыков, то к любой деятельности следует относиться как к результату процессов, мотивом которых есть потребности самих субъектов деятельности (совсем просто, народ давно сформулировал – без нужды и прыщ не вскочит).
Вывод очевиден: чтобы иметь “гражданское общество” в конечном итоге, надо сделать население (все население государства) гражданами, то есть наделить каждого равными правами на землю, собственность и власть.
Тогда понятие “гражданского общества” включает в себя наличие граждан, собственников, субъектов власти и механизмы по реализации гражданских прав (структуры власти). “Открыть” гражданское общество (в смысле дать доступ всем желающим) можно только после наделения всех своих граждан экономическими правами. Иначе – не избежать ксенофобии и фашиствующего национализма в любой упаковке (демократической, этнической, патриотической и так далее).
7. Философия сознания
– сознание как философская категория
– субъективность и объективность сознания.
– Язык и сознание
– Логика и сознание
– Метаязык как логика сознания
Сознание, как понятие русского языка, можно рассматривать как сложное слово, сокращение, состоящее из двух слов: совместное знание. По сути, так оно и есть, даже индивид является носителем совместного знания, приобретенным всем обществом за многие поколения, усвоенное индивидом в процессе становления личности. Аналогично переводится слово conscientious с латинского языка, понятийной базы многих европейских языков. Поэтому история становления сознания современного человека есть история его исторической деятельности, отраженная в истории развития языка. Делая скидку на инерциальность функционирования языковой системы, можно утверждать тезис о параллельном развитии языка познавательной деятельности человека.
Объективность сознания состоит в его субъективности. Это не парадокс и не шутка, а закономерность всего сущего, особенно познания.
Как только объект начинает изучать себя, он переходит в категорию субъектов. Далее, как субъект он начинает исследовать другие субъекты и субъективные процессы и старается делать это объективно, то есть, не полагаясь на мнение одного субъекта. Объективность этой мысли подтверждается количеством субъектов, имеющих одну и ту же потребность, цель, средство ее достижения, то есть, объективные (в смысле – реальные, невыдуманные) и объектные поначалу (то есть, являются объектом, целью действия). Таким образом, субъект может выступать в роли, как объекта, так и субъекта. Аналогично оцениваются и процессы. Все зависит от критерия оценки и параметров (пространственно-временных, причинно-следственных и так далее) и самого субъекта оценки.
Например, разделение общего понятия на сознание и язык не всегда и не всеми воспринимается как объективное явление. Нужен особый период практики становления своей понятийной базы на родном языке. Многие народы, до сих пор, не имеют письменности, или пользуются понятийными заимствованиями других языков. Такой этап прошел в своем развитии и русский язык. Смешная фраза с украинского “голодранцы усих стран – геть до кучи” по-русски означает “пролетарии всех стран – соединяйтесь. За смехом, обычно, не осознается причина, русские понятия выражены языком родственным, более древним, но меньшей дифференциальности. На старославянском языке – такое уже не отразить, тем более, руническими письменами. Всему свое время, каждый язык развивается своими темпами, субъективными для каждого языка, но объективными для всех языков.
В этом логика не только развития, но и природа всего логического, в том числе, самой логики как науки. Поскольку логика занимается объективными процессами познания, самим процессом мышления, то объектом ее изучения становятся минимальные (микропроцессы, как выражаются специалисты по вычислительной технике) процессы или логические операции. То, что происходит неосознанно для человека на уровне логических операций, по сути представляет его базовый механизм познания. Тот самый микропроцессор, который создан человеком по аналогии с природным мозгом человека, является инструментом познания, как и человеческий мозг. Разница только в способах потребления энергии, закрепления и фильтрации информации, самовоспроизводстве. Если первое и последнее, в общем технически можно повторить, то с переработкой информации, пока, даже теоретически, есть проблемы. В роли “закрепителя” нужной информации у человека используются эмоции, а ненужные, случайные события отсеиваются из-за отсутствия подкрепления повтором эти событий. По этому поводу древние римляне не зря повторяли “repetorum est mater studeorum”, что в переводе означает “повторение – мать учения”.
Но, самое главное, логические операции есть функция клеток и групп клеток более древнего механизма – системы безусловных рефлексов. Поэтому, изучая систему деления клеток, мы непременно придем к двоичному исчислению. На первых порах – к двоичности оценок событий, нужно или не нужно, важно или не важно, да или нет, плюс или минус. Эти эмоциональные оценки подкреплены в биологическом организме химическими процессами (например, выброс в кровь адреналина, гормональными выделениями) и другими средствами саморегуляции организма. Система условных рефлексов начинается складываться у человека с самого зачатия и после рождения, до самой смерти. Совокупность этих систем позволяет говорить о базе социального поведения индивида. Различные отклонения от нормы – о патологии. До какого уровня развития дойдет индивид, зависит от многих факторов, иногда и наследственно-приобретенных. Какой уровень мышления станет у него доминантным, а какие останутся неразвитыми, тоже зависит от самого индивида. Не всегда абстрактно-логический уровень мышления дает верные результаты, образный уровень бывает точнее, схватывает суть вещей в одном образе. Эмоциональная оценка первого восприятия бывает точнее, чем годы изучения процесса, что не означает бесперспективности учебы.
Что касается самой логики, то, как всякая наука, она имеет и свои правила и постулаты. Это уже касается непротиворечивости логики наших рассуждений, то есть характера самого процесса познания непосредственно.
Поскольку все люди устроены физиологически одинаково, то и законы логические имеют для всех людей одинаковое значение. Разные языки построены по одной логической схеме, которая и позволяет понимать друг друга, иногда, только на языке жестов и мимики. Впрочем, расхождения начинаются уже и на этой ступеньке познания. А вот то, что еще является общим для всех языков, принято называть мета-языком или логической основой для всех естественных языков. Процессуальной основой такого языка являются общие процессы восприятия и актуального членения реальной действительности в виде грамматики аналитико-синтетического характера. Это значит, что анализ действительности (то есть расчленение процессов) происходит во всех языках (выделение действия, субъектов, объектов, модальности, времени, обстоятельств, и так далее). Синтез высказываний с оценкой субъекта речи тоже происходит в каждом языке. Эти процессы являются общими для любого языка, даже для языка танца или жестов. Различие состоит в формах выражения своих потребностей. Формальная сторона мета-язаыка изучается довольно давно и получила свое выражение в лингвистике как школа структурализма по итогам исследований. Попытки структурировать реальную действительность по формальным признакам (таким как объект, субъект, предикат, обстоятельство) без учета содержательной стороны и системы модальных оценок, привели исследования в тупик. Аналогичный тупик образовался в системах машинного перевода при попытке перевести многозначные понятия эмоционально-оценочного плана. В основе этих тупиков – формальное определение такого центрального понятия метаязыка, как информация. Без определения информации с точки зрения содержания, ее структуры, нельзя придти к выводу о ее значимости для субъекта, а значит и оценить формальными общепринятыми структурами. Семантическая характеристика понятия информация появилась недавно и еще не получила должного признания и практического использования. Согласно этому определению, информация представляет собой определенную конфигурацию логических операций, жизненно важных для субъекта. Соответственно дело обстоит и с синтезом высказываний, поскольку еще не разработана детально модальная и временная логики. Основательно сдерживает еще изучение общих закономерностей языков и распространенное среди лингвистов мнение о социально-информационной функции как о первостепенной функции языка.
Соответственно, практической стороне, изучению общения на языке, придается большее значение и внимание, чем теории отражения предметно-практической деятельности человека во всех языках. Вследствие этого, в исследованиях происходит своеобразный отрыв языков от своей истории и бесконечные споры лингвистов о сути и форме того или иного языкового понятия или термина. Сами термины еще не нашли свою теорию становления и адекватного для всех языков определения. Науки же, как учебной дисциплины особенно, без своей терминологии, не бывает по определению.
8. Аксиология в философии
– Ценности.
– Иерархия ценностей.
– Нравственность как ценностная категория.
– Смысл бытия
– Проблемы поиска смысла жизни (или способов жизни.)
– Культура как философия способа жизни.
Аксиология переводится с греческого как учение об аксиомах, хотя правильнее было бы говорить об аксиоматике философии (axioma, matis) или об основных положениях, исходных принципах. Со времен Евклида понятие аксиомы осталось, в основном в математике. В других науках используется термин постулат, как положение, не требующее доказательств. Как бы то ни было, речь пойдет об очевидных истинах, которые может проверить каждый человек на практике. Очевидным является то, что каждый человек в процессе становления из индивида в личность создает для себя личную систему ценностей, социально-мотивированные цели жизни и принципы, способы их достижения. Большинство единых целей создают в обществе вместе с приобретенными навыками социального поведения общественный (национальный вне времени) менталитет, характерный для своего времени или практическую сторону философии своего времени. Для каждой философии характерна своя система ценностей, но базовые ценности носят характер аксиом. Основой ценностной системы любой философии является мораль, определяющая все другие отношения в социуме. Если это – классовая мораль, где все позволено для блага соответствующего класса, то и говорить о нравственности уже нет смысла. Если задача поставлена как изменение мира любыми путями и средствами, то говорить о цене издержек уже не приходится. Все остальные ценности, какими бы они не были прекрасными для какой-то группы в обществе, даже и большинства, навязанные силой остальным, представляют “зло” сами по себе, безотносительно других слоев населения. Например, ликвидация собственника как класса в России, оказалась борьбой с “ветряными мельницами” потому, что из “ликвидаторов” появился класс подпольных миллионеров, представляющих “теневую” экономику, а сами властные структуры стали объектом торговли с четко выраженной иерархией цен на каждое назначение. В результате, вся структура власти, по сути, была реставрирована как феодальная система “кормных” мест. Революция 1917 года, начинавшаяся как революция, закончилась банальным переворотом, сменой лиц у власти. Крестьянские хозяйства лишились статуса собственника и до 50-х годов снова попали в крепостную зависимость от власти. Насилие власти по отношению к своим гражданам порождает ответную реакцию: как минимум – анекдот, как максимум – терроризм. Чем сильнее давление, тем жестче ответная реакция.
Законы физики работают и в социальном мире.
Отсюда, основная ценность в обществе – жизнь и здоровье всех его граждан. Остальные ценности уточняют пространственно-временные параметры этого утверждения. Жизнь граждан имеет свои нормативы для нормального, соответствующего своему времени, воспроизводства. Основой этого процесса является гарантии государства на жизненное пространство, определенного законом размера земельного надела или эквивалента для горожан, гарантии определенного качества воздуха, воды, пищи, минимума социальных благ. Все остальные права, включая политические права, являются развитием юридических прав на часть общей собственности для каждого гражданина. Это касается и духовных ценностей общества, экономической базой которых служат права собственности. Нет собственности – нет гражданина, нет демократии. Сколько земельных собственников – столько и демократии!
Основой духовных ценностей современной жизни становится новое мировоззрение, в котором надо смотреть на “ближнего” через призму своих интересов, понимая, что твои интересы будут тоже уважаться, если ты уважаешь интересы соседа. Если у соседа нет собственности, то спать спокойно уже не придется. Это тоже надо понимать. Воровская ментальность не появляется на пустом месте. Если человека систематически обманывают, обкрадывают, принуждают к работе из поколения в поколение, отнимая его время, результаты его труда, то ждать , что он может стать хозяином за несколько лет – наивно. Такие вещи, как уважение к собственности, воспитываются не одним поколением собственников. А для этого, собственность надо не просто иметь, а создать гарантии для ее приобретения каждым новым поколением, правила ее перехода от старшего поколения к следующему. Но, сначала – определить собственность как общественное, а не личное имущество.
Возвращаясь к духовным ценностям, уточняя новую модальность мировоззрения, новую этику современной философии и правила жизни собственника земли, вернемся к морали как основы всех отношений. Наиболее общее отношение к миру и природе, обществу и самому себе, можно сформулировать как медицинский принцип древних врачей – не навреди. Применительно к социальной сфере и соседям, в частности, не делай зла, то есть, не навязывай своего понимания добра. Это и есть минимальная основа новой нравственности. Помогай, если можешь, без всяких условий – максимально возможное проявление добра. Что касается отношения к ценностям материальным, то лучше всего, это сформулировано евангелистами, которые не отрицают богатства вообще, но ставят условие, давая совет молодежи: ищи богатство, прежде всего на небе, то есть духовного прежде земного. Говоря современным языком, деньги не должны быть человеку хозяином, целью. Деньги должны быть средством жизни, то есть слугами.
Целью жизни человека, смыслом бытия каждого живого существа, всегда было и будет воспроизводство самого себя в своем потомстве, его воспитание по образу своему и подобию. Другого не дано. Остальное только походит на жизнь. Но, человек может изменить этот смысл по своему желанию, вопрос только в том, надо ли это делать.
Руководствуясь своим, альтернативным пониманием смысла жизни, каждый индивид автоматически меняет и цель жизни, и соответствующий цели образ жизни. Можно жить, убивая других, грабя ближних, воруя у своих, обманывая всех, в том числе и себя, – все это другие способы жизни, альтернативные жизни честным трудом. Надо ли вам это, каждый решает сам. Совокупность таких решений характеризует общество, по крайней мере, целое поколение.
Чтобы принять какое-то решение надо, все-таки, познакомиться со всем списком предложений. Это значит – изучить то, что делали до тебя другие и то, как они решали свои жизненные проблемы, то есть познакомиться с культурой вообще и ее краткими уроками. Изложение этих уроков жизни в отдельную тему и представляет собой философию культуры жизни. То, что нужно сделать, чтобы жить лучше прежнего и лучше соседей, но за свой счет, за счет своего труда.
9. Гносеология или аксиомы процессов познания
– философская теория познания
– критерий истины.
– Практика применения
– Диалектика отношений субъекта и объекта познания
– Научное познание или эпистемология
– Парадигмы науки.
– Проблемы научного знания
В толковом Новом словаре русского языка Ефремовой слово гносеология (греческое слово gnosis – осведомленность, знание), определяется как раздел философии о познании:
ГНОСЕОЛОГИЯ ж.
1. Раздел философии , в котором изучаются источники, формы научного познания, способности человека познавать действительность; теория познания.
Слово эпистемология переводится с греческого языка как учение о знании или осведомленности. В одном случае речь идет о процессе, в другом о результате процесса. Если учесть, что epistle переводится как письмо, послание, то, очевидно, что учение о результате является более конкретным научным фактом, чем рассуждение о процессе познания.
Поэтому рассмотрим сначала общие основы процесса, а потом перейдем к деталям или этапам процесса.
Поскольку вопрос сформулирован как философская теория познания, нам надо сказать что-то и о самой теории познания, и, тем более, о процессе познания. Но, как отличить наши целесообразные действия от хаотичных и беспорядочных, в чем состоит наш критерий истинности действий? Какие действия мы можем назвать познанием, результаты – знанием, способы – образцом эффективности? В чем критерий истины, если говорить философским языком? Ответ напрашивается сам собой – конечно, практика достижения результатов, те кирпичики знаний, из которых построена вся результативная деятельность человека. Правда, говорят, что и отрицательный результат – тоже результат, только со знаком минус. Туда не ходи, ходи сюда! Но, всякий ли положительный результат является истинным? Пиррова победа, победа, после которой полководец Пир остался победителем с небольшой группой соратников, ставит под сомнение подобные результаты. Значит, результат должен быть оптимальным, максимально эффективным при минимуме затрат. Тогда придется давать характеристику условий и способов действий, вводить пространственно-временные параметры протекания процесса, давшего нам лучшие результаты. И, только сравнив эти процессы и отобрав оптимальный процесс и результат, мы можем принять их за критерий конкретного процесса. Истина – всегда конкретна, имеет свое время и свои границы истинности. Этот путь постижения истины является общей закономерностью познания на любом уровне или этапе. Поэтому, мы можем выдать его за общую теорию познания, от регистрации в качестве факта до динамической модели реальной действительности. Для того, чтобы эта теория стала философской теорией познания, нам надо отследить в каждом историческом этапе познания эти закономерности и обобщить их в виде четкой формулы логических операций, характерных для каждого уровня, и, одновременно, общих для всех. Поскольку мы не можем точно отследить всю предметно-практическую деятельность человека до становления у него второй сигнальной системы, системы условных рефлексов, мы будем полагаться на дубликаты этой деятельности, отраженные в его естественном языке. Первое, что мы должны определить в процессе извлечения смысла для индивида из окружающей его среды и опыта предков, это общий способ мыслительного действия для любого человека. На этой основе можно дать приблизительную периодизацию эволюции механизмов мышления. Этот способ и будет способом познания, а периоды – отражать этапы эволюции мышления.
Способ познания
Способ познания понимается нами как образец или алгоритм действий, наиболее целесообразных и, одновременно, процесс оперирования понятиями, отражающими эти действия, т. е. уровень мышления. Этот уровень развивается вместе с развитием индивида. Поэтому мы можем говорить о доминирующем этапе этого развития конкретного индивида в определенный период времени и о среднем, совокупном уровне мышления общества (совокупность этапов развития индивидов в какой-то период времени).
Если мы рассмотрим этапы развития мышления, то для деления на уровни нам нужны какие-то критерии периодизации. Таким критерием является для всех нас система знаков, объединенных в единство значений, или – понятие. Каждый новый уровень значений представляет собой систему элементов или понятий предыдущего уровня. Эта иерархия понятий в своем развитии отражает систему познания любого индивида, но, особенность индивида состоит в использовании для практической деятельности какой-то один алгоритм, наиболее удобный и привычный. Наиболее распространенный способ, в целом, среди индивидов сообщества и определяет общественное сознание, его уровень, его идеологию. Мы предлагаем на нынешнем этапе новый, для большинства, уровень понимания мира: рассматривать весь мир (и социальный) как систему взаимосвязанных, непрерывно взаимодействующих процессов. Через такие “очки” мир кажется более сложным, но более прогнозируемым и реальным. Наша периодизация может быть спорной, но другой, пока, нет. Итак, уровни смысловых систем или этапы.
I. Этап смыслоразличительной речи, оформление звуков в буквы и алфавит, появление слова как прообраза понятия на основе чувственных образов предметов. Уровень мышления – образный.
II. Система языковых образов, отражающая логические связи (в основном, причинно-следственные) между понятиями, появление нового уровня слова – класса слов или понятия – категория. Уровень мышления – понятийный или словесный (т. к. основной элемент системы – слово).
III. Появление категории в качестве основного элемента порождает новый уровень функционирования системы понятий. Результатом этого процесса становится понятие – теория, в которой возникают пространственные и временные условия (и категории) протекания процессов (как достаточные, так и необходимые), или теоретический уровень мышления.
IV. Система категорий представляет собой “застывшие” отношения, даже если их рассматривать в историческом развитии. Для актуализации, т. е. учета момента настоящего или определенного периода времени, необходимо рассматривать их как процессы, в динамике взаимодействий. Этот уровень мышления мы определили как уровень “динамической модели“. На этом этапе (или уровне) причинно-следственные связи могут рассматриваться и как следственно-причинные, т. е. в обратном направлении, и как причинно-следственные №2, где причиной следующего события является следствие предыдущего. Все зависит от критерия цикличности, примененного к определению процесса и направления исследования.
Следующий уровень пока не будем рассматривать потому, что предыдущий (динамической модели) еще не стал доминирующим в обществе.
То, что мы говорили об отношениях объектов, субъектов в предметно-практической деятельности становится применимо и к их обозначениям в языке. Причем, пространственно-временные отношения прошлого, настоящего и будущего одного субъекта начинают накладываться на такие значения другого субъекта, к ним добавляются воображаемые или желаемые действия будущего. Субъекты, ставшие объектами действия, но представляющие себя субъектами, отражают в своей речи отношения других объектов или субъектов и так далее.
Возникает сложная система грамматических понятий времени, требующая каких-то правил сочетания и согласования. В каждом языке это происходит по-разному.
Способы научного познания или эпистемология
Научное познание предъявляет к знанию и к процессу его получения повышенные требования. Если просто познание можно определить в общих чертах как ответную реакцию организма на внешние раздражители, то для процесса научного познания и формулирования результата в виде законов необходимо либо освободиться от эмоций, что нереально для человека, либо дать развернутую характеристику, как самой системы эмоций, так и составных частей самого действия. Прежде, чем входить в реку по имени факт, надо изучить микрофактики. Конечно, масштаб оценки зависит от самой личности и ее масштаба. Но, общее всегда найдется, по крайней мере, физиология человека, безусловные рефлексы и общие условные рефлексы социального окружения. Нарабатываются они одними и теми же логическими операциями, что в комплексе составляют механизмы познания, а в результате – парадигмой мышления или законами. Только на разных уровнях логические операции имеют одни и те функции, но разные значения и свое название, в том числе и эмоциональные оценки.
Одна и та же операция сравнения, начинаясь как простое эмоциональное подтверждение или отрицания реакции организма, через двойное утверждение или двойное отрицание этих реакций вырастает до тождества и отрицания его и так далее.
Набор логических операций, обрастая все усложняющимися операциями, получающие все новые названия, имеет и свои инварианты, не изменяющиеся на любом уровне. И, хотя, они формулируются, в конце концов, в науке (логика), в естественном языке поначалу они имплицитны, то есть скрыты в процессе как механизм познания субъекта. Например, при различении звуков на гласные происходит операция анализа, а при объединении звуков в слоги, фонемы и дифтонги, происходит синтез звуков, при этом операция сравнения используется в обоих случаях, но не выделяется как обязательный элемент. Субъект речи просто не осознает, что он пользуется этими механизмами, которые есть часть его подсознания. Только на уровне понятия и теории, все эти операции получат свое название и определение.
Появление во второй сигнальной системе организма (условных рефлексов) специализированной системы их образов, то есть языка эмоций, мимики, жестов, танца и, наконец, вербальных средств, приводит к формированию языковой системы по тем же правилам и подобию, что и предшествующие знаковые системы. Первое правило, мы бы определили так: каждая новая система или уровень включает в себя предыдущий уровень или систему в виде базового элемента новой системы или уровня. Это – один из инвариантов функционирования всей системы языковой информации.
В процессе практического пользования языковой системой происходит наращивание многих значений на каждое слово (не забываем, что слово имеет при своем рождении значение единичности и множественности, даже, если нет какой-либо формы, например, множественности). Как только этих значений набирается достаточно, слово из разряда неопределенного множества переходит в определенное (какой-либо формулировкой) понятие, сохраняя форму слова. Происходит разделение содержания в рамках в рамках одного слова. Рано или поздно новое содержание получит и новое наименование, как правило, по имени своего основного процесса использования. Это – тоже один из инвариантов функционирования языка, поскольку является, как говорят техники, результатом функционирования “аппаратно-зашитого” механизма, на уровне конфигурации клеток и клеточной ткани .
Как только язык становится самостоятельным средством познания, отрывается от своих физиологических основ, становится возможным выделить в нем особенности и закономерности мыслительных операций, которые отражают особенности и закономерности функционирования и усложнения, как простых чувств, так и сложных чувственных образов. Элементной базой механизма познания, в данном случае, выступают ощущения и их отражения в организме в виде восприятия. Предыдущий уровень общего механизма познания становится модусом последующего уровня. Многоуровневая система восприятия внешней среды не только самовоспроизводится, но и отсеивает избыточную для организма информацию, оставляя только важную для существования и развития. Способности к такой “фильтрации” заложены в организме на уровне инстинктов, но “пробудить”, “активировать” и развить интеллектуальную деятельность удается не каждому индивиду. Для такой деятельности нужны постоянные занятия, интерес и условия. То, что не удается получить в семье, невозможно скорректировать позже даже комплексом специальных упражнений. Все – хорошо в свое время.
Для прагматиков, отрицающих какое-либо влияние теории на практику, следует еще раз напомнить, что все теории рождаются на основе обобщения практики. Нельзя выдумать того, чего нет. Другое дело, насколько достоверны и сами факты, и выводы, сделанные на их основе. Отсюда – два принципа научности любых исследований.
Историчность, как принцип, или диахрония, как аспект исторического сравнения процессов, несомненно, является основой любого интереса, тем более, научного. Не сравнив процессы во времени, невозможно утверждать результат в виде факта, имеющего закономерность.
Но! Один факт – это факт, может и случайный, два факта – направление развития, три факта – закономерность, четыре – основание для утверждения.
Для полного описания процесса нужно иметь десять. Наше мнение не настолько субъективно, как может показаться, с первого взгляда.
Вторым принципом, или синхрония процессов, является изучение как параметров самого процесса, установление временных рамок его протекания, так и среды его существования, условий его существования, от необходимых условий до достаточных условий, обеспечивающих стабильность параметров в этом диапазоне условий.
Сочетание этих принципов, на наш взгляд, является основой научного подхода к изучению любых процессов. Первый принцип является обязательной предпосылкой для написания курсовой работы студентами, когда важно обозначить проблему и ее зарождение. Второй принцип необходим для описания проблемы в современном состоянии, что важно для написания реферата по выбранной теме. Накопление фактов и появление гипотезы их системности происходит в момент их оценки как единого целого. Как только актуальность работы признана, начинается сбор доказательств в подтверждение своей гипотезы или опровержения существующих утверждений. Одним из таких доказательств служит проведение эксперимента на практике. Степень отклонения идеальных условий в эксперименте от реальных условий и степень погрешности результатов высчитываются математическими формулами. Самым трудным процессом, как правило, оказывается оценка значимости своего исследования. Даже научные руководители не в состоянии предугадать последствия и значение работ своих учеников. Исключения только подтверждают это правило. Все сказанное можно принять за основу любых научных исследований или парадигму исследований. Формально такая парадигма отражена в требованиях к научным работам диссертаций.
Короче говоря:
Основными этапами современной научной работы являются: сбор фактов по теме на основе идеи, выдвижение гипотезы, отбор фактов и создание теории, выбор метода доказательств и проведение экспериментов, обобщение данных эксперимента и проверка расчетов по теории, вывод из сравнения данных.
Успешная защита своих взглядов и выводов на ученом совете является достаточным условием для атрибута научного звания, как правило.
Основными проблемами научных исследований является стремительное устаревание их результатов. Особенно быстро это происходит с результатами, полученными на основе старой методологической базе или частными исследованиями, игнорирующие новые фундаментальные подходы и способы познания. Каждые три – пять лет происходят новые открытия, переворачивающие старые представления о науке и ее результатах.
Проблемой остается и практическая реализация научных открытий. В немалой степени этому способствует монополия государственных структур, стремящихся обеспечить либо секретность результатов, либо монопольное использование этих результатов в своих интересах, игнорируя при этом интересы самих разработчиков. Впрочем, эти проблемы находятся за пределами самой науки, развитию которой мешает отсутствие правового статуса самих ученых, их смежных прав на использование своего интеллектуального продукта, прав собственности гражданина вообще в законодательстве и отсутствие обязательств государства по защите этих прав.
Состояние науки всегда отражает состояние самого общества
Заключение
Автор далек от мысли, что смог охватить все проблемы, и, тем более, дать ответы на все вопросы. Он надеется на краткое понимание наиболее актуальных вопросов своей современной жизни. Он просто сделал то, что мог. Кто может больше и лучше, пусть делает. Дверь в науку никогда не закроется, пока есть, кому ею заниматься. Надо дерзать, и не бояться ошибиться или оскорбить какие-то научные авторитеты. То, что сейчас покажется фантазией, завтра станет реальностью. Отсутствие же воображения у исследователя “ставит его на одну доску” с ремесленником науки (что тоже достойно уважения, но нового не дает ничего). Для студентов и аспирантов это не очень интересно. Перефразируя известное выражение, закончим свое понимание науки, философии, в частности, именно этим выражением: философия – не догма, а руководство к действию! Что можно еще добавить?