Круг третий. Медленно и мучительно шел процесс замены феодальной формации буржуазной. Старое и новое сплелось в тесный клубок не только в экономике, политике, но и в умах, в душах людей. Добрых три столетия продолжался этот переход. У него был свой внутренний ритм приливов и отливов исторической волны, взлетов и падений, бурь и штилей, свой особый пульс смены общественных настроений: экстаза, отчаяния, индифферентности, глубоких раздумий, поисков, находок. История шла и слишком быстро и слишком медленно. Слишком быстро по сравнению с темпами ее развития в средние века, слишком медленно по сравнению с веком, отведенным человеку. Смена формаций растянулась на много поколений и ни одному из них не было дано уловить этот ритм. Иллюзия быстрой победы легко уступала место иллюзии полной бесперспективности. Жизнь Якоба Беме пришлась на низшую точку одной из самых мрачных и продолжительных впадин за всю историю смены формаций.
…Еще не так давно все казалось простым и понятным. Тогда, в начале XVI века, чудилось: заря новой жизни уже занялась над Германией, над миром. Заповеди Христа близки к осуществлению… Теперь же все смешалось. Люди утратили способность различать добро и зло, право и долг, угодное богу и угодное дьяволу…
Ныне даже ученик шестого класса знает, что ранние буржуазные революции проходили под религиозными лозунгами, что под религиозной оболочкой нужно искать экономические, социальные, политические требования конкретных общественных классов и групп. Мы теперь знаем исторический смысл событий того времени. Но участникам этих событий он был далеко не ясен. Свершая свои земные дела, они верили в то, что воплощают в жизнь неземные идеалы. Крушение идеалов, конечно, не могло остаться безнаказанным для религии. Расчищался путь рационализму – вере человека в собственный разум, в способность познать мир. Но, для того чтобы эта вера победила, понадобились огромное время и опыт. И это был тяжелый, кровавый опыт.
Немецкий народ одним из первых поднялся против засилья католической церкви и императорской власти. Поначалу порыв был всеобщим, он охватил сельскую и городскую голытьбу, крестьян, ремесленников, зажиточных бюргеров и даже князей – всех, у кого имелись основания для недовольства. На первых порах между добром и злом проходила четкая граница: папа, католическая церковь, императорская власть олицетворяли зло. Зло опиралось на ложь – католическую религию. Зло было угодно дьяволу, было делом рук дьявола. Все, кто выступал против римско-католической церкви – этой блудницы вавилонской – и ее союзников, делали богоугодное дело. Но очень скоро все смешалось: оказалось, что одни борются за землю, за хлеб насущный, за человеческое достоинство, а другие стремятся закрепить и расширить княжеские привилегии. Между этими полюсами вскрылась сложная градация интересов. Когда в 1525 году вспыхнуло пламя Крестьянской войны, жар его очень скоро сделался невыносимым для князей, рыцарей и бюргеров. «Во славу божию» топили они в крови крестьянские движения. Томас Мюнцер и его соратники также «во славу божию» пытались осуществить программу, в действительности выражавшую чаяния крестьянско-плебейских масс. Каждый утверждал, что бог на его стороне. Все смешалось…
Германия еще не созрела для победы новой капиталистической формации. Старые порядки были расшатаны, но не уничтожены. Политическая раздробленность и произвол князей, забравших в руки необъятную власть, превратившихся в разнузданных тиранов, постоянная княжеская междоусобица, ужасы тридцатилетней войны, от которой немецкий народ пострадал больше, чем все другие, стали ее уделом…
Когда 28 мая 1618 года группа чешских депутатов, возмущенных произволом габсбургских наместников, выкинула двух из них из окна королевского замка (пострадавшие отделались испугом, угодив с десятифутовой высоты, к счастью для себя, в кучу навоза), никто не мог предположить, что это незначительное происшествие послужит поводом для одной из самых длительных и кровавых войн в истории Европы. Люди, казалось, потеряли всякую способность осознанно предвидеть даже самые ближайшие события. Смутное время – говорят о таких периодах.
Восточной Германии, Силезии, оказавшимся в самом кратере общеевропейского вулкана, досталось особенно сильно.