Видения, галлюцинации, острые приступы творческого вдохновения (Бёме не проводил различия между ними) придавали всей его внутренней жизни особую эмоциональную окраску; у него возникало совершенно особое отношение к своей личности и к человечеству, совершенно особенное видение мира.
Они являли собой чудо и знамение его предизбранности. Через них открывались Бёме великие тайны (он «видел» то, чего не могли узреть другие). Это давало ему моральное право и силу – внутренний авторитет – ниспровергать и утверждать заново, просвещать других, «озарять их светом знания», вести их за собой.
А в конечном счете все сводилось к глубокому самовнушению. И этот процесс самовнушения начался с детских лет. Появление неизвестного, объявившего Бёме, что его ждет великое будущее, потрясло его. Но еще более потрясающее впечатление произвело на Бёме «озарение» 1600 года. Оно продолжалось -у него осталось такое впечатление -всего четверть часа, но его внушающее действие сохранилось на всю жизнь.
На протяжении всей своей жизни снова и снова возвращается Бёме к описанию этого решающего «опыта». Снова и снова пытается он передать свои переживания. И всякий раз перо его развертывает перед читателем одни и те же картины: борьбы, угнетения, победы, радости, всегда в одной и той же последовательности: «печаль и меланхолия» сначала, а затем, внезапно, «внутренний свет, счастье, озарение, умиротворение, новая жизнь». Он всегда жаловался, что не хватает выразительных средств человеческого языка, для того чтобы описать это состояние…
Сам факт необычного эмоционального состояния имел, как правило, огромные внушающие последствия. Но дело не только в этом, а в том, какую информацию перерабатывал мозг в этих состояниях. Бёме казалось, что эта информация поступает непосредственно из природы, «из сердца всех вещей». На деле же перерабатывалась информация, полученная обычными естественными путями, но в необычном состоянии организма.
В первый период своей деятельности Бёме тянулся к изучению самой природы. В «Ауроре», после всех нападок на ученых, исследователей, «умников», «премудрых философов», после стольких издевок над ними, он сам призывает «стать философом и природоведом и исследовать существо божие в природе, как все вещи устроены». Фактически он призывает погрузиться в исследование природы всеми чувствами. По мнению Фейербаха, Бёме понимал и даже ощущал радость минералога, ботаника, химика – одним словом, радость «безбожного натуралиста».