Возможно, здесь уместно короткое замечание об отношениях между историей и социологией. Социология сейчас сталкивается с двумя основными опасностями – опасностью стать ультратеоретической и опасностью стать ультраэмпирической. Первая – опасность потеряться в абстрактных и бессмысленных обобщениях об обществе в целом.
Понятие «Общество» с большой буквы – столь же обманчиво и ошибочно, как и «История» с большой буквы. К этой опасности приближаются те, кто возлагает на социологию чрезмерную задачу обобщения отдельных событий, описанных историей; даже предполагалось, что социология отличается от история тем, что имеет законы. Другую опасность предвидел Карл Мангейм почти поколением раньше, и это сегодня звучит очень актуально – опасность раскола социологии на серию отрывочных технических проблем социального назначения.
Социология имеет дело с историческими обществами, каждое из которых является уникальным, обусловленным специфическими историческими предпосылками и условиями. Но попытка избежать обобщения и интерпретации, ограничиваясь так называемыми техническими проблемами перечисления и анализа, означает, просто бессознательный апологетизм статичного общества. Социология, если ей предстоит стать плодотворной областью знаний, должна, как и историкия, иметь дело с отношениями между отдельным и общим. «Она должна также стать динамичной: заниматься изучением не неподвижного общества (таких просто не бывает), но анализом социальных изменений и развития.
Наконец я сказал бы так: чем больше историкия становится социологической, а социология исторической, тем лучше для обеих. Пусть граница между ними будет широко открыта для двухстороннего движения.
Мой четвертый пункт связан, с гораздо более неоспоримым аргументом, в пользу того, чтобы провести демаркационную линию между общественными науками, включая историю, и естественными науками. Этот аргумент таков: в общественных науках субъект и объект принадлежат к одной и той же категории и взаимодействуют друг с другом. Люди – не только наиболее сложные и разнообразные из живых существ, но они также подлежат изучению другими людьми, а не независимыми наблюдателями других видов. Теперь человек более не довольствуется, как в биологических науках, изучением собственного физического облика и рефлексов.