Религиозная психология, отвечающая догматам христианства, религии откровения, где все исходит от бога, им начинается и в нем же имеет конец, самым естественным, если можно так выразиться, путем ведет к необходимости установить единую „истинную” идеологию. Здесь Никон всего лишь последовательный христианин. Сходные идеи появлялись и до и после Никона, всегда имея конец единственно возможный – бесславный.
Всерьез на земные силы Никон, в отличие от многих завоевателей, стремившихся к мировой державе, не рассчитывал. Его расчет опирался на „правую веру” и прямые указания евангелий на царство божие. Ему мнилось, что стоит лишь одолеть дьявола в этом мире и тех, кто дьяволу служит, – и вопрос решен. Этим Никон и занимался. Особенность религиозного миропонимания и состоит как раз в том, что любая последовательно развиваемая религиозная идея ведет к фанатичной убежденности в истинности своей, и только своей, проповеди. Ложные религиозные посылки оборачиваются бедой для тех, кто их исповедует, и еще горшей бедой для тех, кого заставляют исповедовать эту веру. Это „истинность”, из которой закономерно проистекают ложь и вражда, религиозные войны и казни инакомыслящих. Истина оборачивается непреклонным слепым фанатизмом.
Всего этого Никон, как и любой последовательно религиозный человек, не видел и не понимал, но действовал во исполнение своей цели.
Религиозное сознание истолковывает все в свою пользу. Рост могущества государства, его богатства, успехи внешней политики на Украине и на Кавказе, продвижение в Сибирь и расцвет архитектуры – все истолковывалось Никоном как благоприятнейшие знаки предпринятого им православного наступления.
Никону не суждено было стать „русским папой”. Исторические условия на Руси складывались так, что объединяющим началом становилась, прежде всего, власть государственная. И единственные силы, на поддержку которых всерьез рассчитывал Никон,- сверхъестественные – его не выручили…
Видел ли патриарх этот все православный венец на себе? Впрочем, это для него было не столь уж и существенно. Важна была уверенность, что он стоит на правильном пути. И „неистовый Никон” взялся за это безнадежное дело со всем свойственным его натуре размахом и энергией.
Теоретической, так сказать, основой его деятельности оказался кроме богословских тезисов христианства, подтверждавших его религиозную правоту, багаж, накопленный в русском монашестве задолго до него. Мысли Никона не новы, они последовательно разрабатывались в тиши келий, где у иного монашка, начитавшегося древних поучений, дух захватывало от великих задач по приведению грешного человечества к единому знаменателю христианской веры.