Абрахам Маслоу, ссылаясь на исследования своего коллеги Энн Роу, утверждает, что у многих современных ученых отчетливо выражены черты ригидной личности.
Притом в опросах участвовали отнюдь не рядовые сотрудники, а люди с именем в научном мире. Энн Роу выбирала лучших по списку American Men of Science.
Ригидную личность Маслоу определяет как ограниченного человека с боязнью своего подсознания. За лаконичной, даже изысканно дефиницией скрываются патологическое упрямство, узость интересов, неспособность к диалогу. Подобный букет делает общение с ригидной личностью занятием не только неприятным, но зачастую безнадежным. Диалог с ригидным человеком выглядит так, словно он не слова говорит, а гвозди заколачивает.
Для самого Маслоу оценки Энн Роу не явились откровением. Его собственные исследования предвосхитили ее выводы. Современная наука, считает Маслоу, не располагает к творчеству. Наука ныне не более, чем «общественно-полезное, имеющее упорядоченную структуру ремесло, которым в состоянии овладеть человек ограниченных способностей». Маслоу определяет современную науку, как общественный институт, предоставляющий драгоценную возможность творить людям заведомо не творческим.« Становясь участником научного процесса, ученый принимает ход истории и вливается в него, он опирается на плечи многочисленных предшественников, принимает правила этой игры и становится членом дружной команды с тем, чтобы его собственные несовершенства стали незаметны и незначительны».
Впрочем, стрелы в стан научных работников выпускались и до Маслоу.
Альберт Эйнштейн однажды заметил, что появись возможность удалить из храма науки карьеристов и других непорядочных людей, храм заметно бы опустел. До Эйнштейна на эту же тему высказался Карел Чапек: « Одно из величайших бедствий цивилизации – ученый дурак».
Нынешняя интеллектуальная и духовная ситуация в России напоминает дилемму, переживаемую европейским обществом сто лет назад, как ее описывает Макс Вебер. Просвещенный человек оказался в подвешенном состоянии, между горним и дольним, между небом – высшие ценности – и землей – каждодневная действительность. Под силу ли религии помочь интеллектуалу примирить непримиримое: идеалы с реальностью, желаемое с возможным, духовное с материальным? Навряд ли, поскольку истинная вера – удел немногих. И если верить Максу Веберу, вряд ли здесь может помочь искусство, ибо в погоне за успехом оно отделило « истину – от добра и красоты, добро – от красоты и истины, красоту – от истины и добра». Сегодня просвещенному человеку следует рассчитывать исключительно на самого себя. А между тем «без великодушных идей человечество жить может». Тут уж или Достоевский ошибся, или мы эти великодушие идеи разучились распознавать.