Магия требует развития специальных условий, так как она призвана не только образовать будущего мага, сознающего свои общественные обязанности (что, собственно, составляет одну главу индивидуальной морали или экономии), но в особенности для постановки нормальных условий общественной деятельности и для развития у лиц, к ней способных, сведений и качеств, необходимых для управления общественным строем.
Несомненно, что обучение магии принадлежит по праву духовенству, принимая во внимание, как на это было уже указано мною, что Священная Наука есть высшее развитие всеобщего знания, доведенное до степени, доступной человеку.
Кроме этого обучения магии, высшая обязанность духовенства заключается в распространении религии теоретическом и практическом, посредством проповеди и специального обучения догматам магии; богослужебными обрядами и всеми способами, находящимися в его распоряжении. Высшая его обязанность – стремиться доставить народу все те вспомогательные средства, которых человечество может ожидать от вмешательства высших сил. Ибо в самом естественном и простом значении слова религия значит смысл единения мира с миром божественным, и посвященный есть именно тот, кто способен привести к этому единению.
Древний посвященный магии при исполнении этой обязанности мог отличить среди народа тех, которые годились для роли избранного духовенства; для этой цели первоначально служили мистерии, в которых высшие истины были отчасти раскрываемы более способными, у которых могло обнаружиться призвание. Древние гениальные люди: Аристотель, Платон, Александр, Цицерон, Вергилий и многие другие были участниками мистерий и засвидетельствовали поразительную высоту этого учения. Оно содержало эзотеризм выше того, который преподавался в храмах, так же как испытания в мистериях несравненно легче тех, которые требуются при посвящении.
Обучение магии и обряды магии святилища держались в тайне, не только по причине исключительных добродетелей, для них необходимых, но и по причине индивидуальных и даже общественных опасностей, которым профанация может подвергнуть человечество вследствие невежества или эгоизма. Данные выше указания о Магии дают понятие, об этих вполне реальных опасностях. Один современный посвященный маг резюмировал их так: Если бы я публично разглашал то, что мне дозволено знать, то половина моих сограждан лишилась бы рассудка, а другая сделалась бы истеричной. Ибо для обыкновенного человека нет ничего естественнее, ничего, что скорее заставило бы его забыть всякую осторожность, как желание могущества и бессмертия.
Из этого не следует заключать, что тайна в священнодействии необходима для влияния на социальный строй. Истинное призвание духовенства – действовать всегда открыто; оно должно и желает быть признанным, понятным и по возможности знакомым всей нации: необходимой задачей его благосостояния является увеличение числа священнослужителей; понимание его миссии есть необходимое условие правильного исполнения его роли; напротив, слепая сектаторская вера для него гибельна. Во все времена тайное общество, светское или религиозное, носило революционный характер и служило знаком и следствием болезненного состояния общества. Не следует также думать, что учреждение, вроде только что описанного, представляет утопию, возможную лишь в далеком будущем; такое учреждение действительно существовало и дало целые века благоденствия народам, его применявшим – в Китае, Индии и Египте. Можно даже утверждать, что народности, не признававшие его, погибали независимо от того, какой из социальных классов оказывался виновником такого падения, потому что сама духовная коллегия состоит из людей, и не однажды по своей же вине подвергалась вырождению.
Не следует также думать, что это было учреждение, вызванное язычеством; христианство также всегда им вдохновлялось: знаменитый спор об инвеституре, все еще не решенный, свидетельствует о жизненности учреждения, которая может быть парализована только полным забвением истинного предания.
Маги XVI и XVII века чувствовали этот недостаток, почему они часто в своих трудах обращали внимание на воспитание правителя, и обучения магии.
Итак, то, что мы называем странным и неподходящим именем Оккультизма, не есть одностороннее и нездоровое знакомство с чем-то необычайным, фантастическим, с самим злом, которое в данном случае является более таинственным и гнусным, чем где бы то ни было. Оккультизм есть небольшой, почти бесформенный отрывок всеобщей науки, по отношению к которой наши позитивные науки во всем блеске их развития представляют лишь низшую ступень; он есть ничтожная часть Священной Науки, которая одна только способна своим учением и практикой вести человечество к его истинному назначению.
И маг должен смотреть на себя как на весьма скромного претендента на посвящение в эту Всемирную Магическую Науку.