Однажды я поставил такой эксперимент. Положил рядом три схожие по формату и объему книги – Евангелие, тои Стивена Кинга и ныне прочно забытый роман «Белая береза» Михаила Бубеннова, «правильного» писателя сталинской эпохи, накрыл каждую листом бумаги (чтобы нельзя было определить по виду, что это за книга) и попросил знакомого экстрасенса поводить над ними рамочкой. Над Евангелием рамки дружно повернулись в одну сторону, над «Белой березой» выровнялись и замерли неподвижно, а над Стивеном Кингом развернулись в другую сторону. Первую книгу экстрасенс назвал благодатной, вторую – никакой, а третью зловредной, мол, от нее исходит некая темная энергия!
Место и время для Стивена Кинга
Гороскоп Стивена Кинга выявляет незаурядные литературные способности, большую впечатлительность, неустойчивую «воспаленную» психику, буйную фантазию, тонкую полупрозрачную перегородку между рассудком и подсознанием и … тенденцию к умопомешательству.
Он – Дева и красный огненный Кабан. Родился он 21 сентября 1947 года и вырос в Портленде (едва-едва 60 тыс. жителей), в небольшом (размером с Самарскую губернию) штате Мэн, славным разве что лесами, озерами да своей картошкой. Это край лесорубов, охотников и фермеров.
В последствие многие его истории будут разочаровывать «в декорациях» штата Мэн… Покуда же сам штат, фольклор которого так и кишит оборотнями, гоблинами (американские лешие и мутанты), заговоренными медведями и полон холодящими кровь тайнами маленьких сельских кладбищ, рассказывал маленькому мальчику свои истории.
Бессонница Стивена Кинга рождает чудовищ
Говорят: сон разума рождает чудовищ. Но не менее страшных монстров рождает детская бессонница. Так что другим источником болезненного интереса к потусторонним зловещим силам были детские страхи. В автобиографических заметках Стивен Кинг признается: «Ребенком я верил всему, что слышал, всему, что читал и всему, что рисовало мне мое богатое воображение».
Небогатые родители экономили электроэнергию и не позволяли сыну спать с включенным ночником. Так что первым страхом впечатлительного мальчика стал страх темноты, а отсюда – тех чудовищ, что таятся под кроватью и которые, как известно имеют обыкновение втягивать маленьких детей в себя и постепенно пожирают их. В последствие мотив тьмы с копошащимися в ней монстрами то и дело будет «наигрываться» на страницах его романов – «Темная сторона», «Мгла», «Ночная стена» и др. Даже игрушки таили что-то Опасное: «Обезьянка тускло мерцала в руках его старшего сына, ухмыляясь знакомой старой ухмылкой. Той же самой ухмылкой, которая преследовала его в ночных кошмарах, когда он был мальчишкой, не давая покоя…» («Обезьяна»).
Как страшны шумящие деревья, особенно в ночи! Родилось смятение перед дикой враждебной природой. «Старые деревья относятся недружелюбно к человеку и стремятся сделать ему больно. Я думаю, они убили бы вас, если бы могли сделать это» («Команда скелетов»). И вот в романе «Мареновая роза» живые корни обвивают человека и высасывают его до костей.
Главный астролог страны раскрыла секрет привлечения богатства и процветания для трех знаков зодиака, вы можете проверить себя Бесплатно ⇒ ⇒ ⇒ ЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ….
А пугающие до тошноты походы в домашний погреб, куда маленького Стивена посылали за соленьями! И в его подсознание вырос ужас перед крысами. В результате через год появилась книжка Кинга с розовощеким бутузом на обложке, радостно грызущим живую крысу… Крысы довольно часто «забегают» на страницы книг уже повзрослевшего Стивена. Так, в рассказе «Попутчица» женские лица вдруг превращаются в крысиные морды.
Комплексы прямо-таки вываливаются на читателя! Но психологически интересно наблюдать, как в произведениях уже знаменитого писателя появляется компенсаторный механизм детским страхам. Потому, наверное, именно дети являются у него активными и, главное, гораздо чаще, чем взрослые, победоносными борцами со злом.
Чем дальше в лес…
Но писатель Стивен Кинг взрослел, и к детским страхам прибавлялись страхи взрослые. Он стал бояться летать самолетами. И то сказать: современные вампиры освоили воздушный транспорт («Ночной летун») или сам самолет того и гляди провалится в дыру во времени, где хозяйничают пожиратели пространства лангольеры («Лангольеры»).
Да что там страх перед погребами и ночными деревьями! Настоящий парад подсознательных 0страхов и комплексов, всплывающих на поверхность сознания в экстремальной ситуации, разворачивается в романе «Игра Джеральда». Для усиления сексуального чувства, муж приковывает жену к кровати наручниками и на пике блаженства умирает от инфаркта. Дело происходит на уединенной дачи поздней осенью, ждать помощи неоткуда, дотянуться до ключа от наручников, лежащих на тумбочке, женщина не может. В перспективе – медленная смерть от жажды и голода. А тут еще в комнату проникает бродячая собака и день за днем объедает останки мужа. Все подавленные страхи оживают в сознание женщины и одно переживание, особенно страшное, накрепко замурованное в подсознание, вырывается и материализуется – зримо и по запаху. В темном углу ей явственно видится мертвый отец, пришедший опять, как это уже случилось в далеком детстве, всласть ее по насиловать.
И хотя эта кошмарная история заканчивается вроде бы благополучно, читаешь все это в холодной дрожью, а закрыв последнюю страницу, с удивлением, и каким-то облегчением смотришь по сторонам: «Господи, что же это было, где же я побывал?!»
Зло, по Кингу, может овеществиться, если жители данной местности подвержены низменным страстям, живу неправедной жизнью. Это зло может гнездиться в трубах канализации, в сетях туннелей, раскинувшись под каждым крупным городом. Это зло ухудшает и без того неблагоприятную обстановку сообщества людей (города, поселка) и представляется своим жертвам в образе того, чего они боятся больше всего. Так, где героиня романа «Оно» зло материализуется в виде ужасного шестиметрового паука: увеличенное изображение розовых частей этого чудовища запало ей в подсознание с картинки в учебнике биологии. (Говорят, и сам Кинг страдает арахнофобией – страхом перед пауками.)
Сожги его
В общем – ужас какой страх и жуть какой ужас!
Но отчего вот уже 25 лет Стивен Кинг выпускает на страницы своих романов полчища чудовищ, разворачивает самые ужасные сцены и события, какие только может выдумать его блистательный талант? Ради денег? Разумеется. Из жажды творчества? Безусловно, такое большое дарование не остается втуне. Но почему он словно задался целью напугать кого-то до смерти и пугает его, нам неведомого, вот уже четверть века? Мог бы, кажется, «сменить пластинку», создать что-то эдакое, оптимистическое, с его-то дарованием! Тем более что нет-нет да и блеснет на его мрачных полотнах светлый, «комический» мазок. Нет, не получится, «не сменится пластинка». И вот почему.
Вернемся к его гороскопу. Помните, какими словами он заканчивается? Тогда мы их не выделили, так выделим сейчас: «и… тенденцию к умопомешательству».
Говорят, если вас мучают кошмарные сны или неосознанные страхи, вам кажется, что агенты ФСБ облучают ваши мозги из соседней квартиры или что на вас обратили внимание инопланетяне, если вы боитесь, что у вас вот-вот поедет крыша – изложите подробно сои впечатления на бумаге, внимательно перечитайте прочитанное и сожгите, наблюдая, как очистительном пламени исчезают мучащие вас страхи.
Вот и Стивен Кинг борется с отмеченной в гороскопе тенденцией и пишет роман за романом. «Хорошо – скажите вы на это – наши-то признания читает только огонь, а его романы читаем мы…»
Так зачем же мы читаем книги Стивена Кинга?
А вот зачем. Помните, как в детстве ночью в спальне, сбившись все в кучу, слушали мы страшные истории? «… И вот он берет за пятку, снимает с нее туфельку, разминает холодные пальцы, и вдруг из гроба: «ОТДАЙ МОЮ НОГУ, ОНА МЕРТВАЯ!!!» Ужас взмывает в груди, секунда невыразимой жути, и – огромное счастливое облегчение…
Ради этого мига избавления от страха, возможно, мы читаем его романы. Однако все хорошо в меру. Можно привыкнуть к этому выдуманному страху, и тогда не будет счастливого миге избавления от него. Это становится как наркотик. Приходится увеличивать «дозу». И так – пока не наступит отравление. Тем более что нечто подобное происходит и в самом творчестве Кинга – «дозы» увеличиваются и увеличиваются.
И все же – кого боится Стивен Кинг? Кого же тот неведомый, кого он хочет напугать? Он хочет напугать сам страх, стеснить с его лица «знакомую старую ухмылку».