Природа и определение войны (взгляд христианина)

Две школы в понимании природы человека и общества

Нам представляется необходимым рассматривать феномен войны в совокупности с ее природой и, исходя из ее природы.

Для этого целесообразным считаем обращение, прежде всего, к размышлениям Рулана Норбера о теории войны. Долгое время, занимаясь проблемами так называемых традиционных (здесь имеется в виду негосударственное общество, например, современные общества, функционирующие по племенному признаку, а также племена любого времени до образования в них элементов государственности. – Прим. А.Р. ) обществ, юрист рассматривает природу войны в конфликтах, которые всегда существовали и в любом обществе, причем различает он два типа конфликтов: «внутренний (сохранение социального порядка) и внешний (война)». Мы можем согласиться рассматривать феномен войны (вернее один из ее аспектов) с точки зрения конфликта. В подтверждение этому достаточно вспомнить из послания Иакова: «Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших»? (Иак. 4:1).

Далее Норбер на примере наблюдения опять таки «традиционных обществ» выражает надежду на возможное изжитие всех войн: «человек смог добиться большого прогресса в области контроля над его материальной окружающей средой, разве не разумно надеяться, что он сможет однажды если уж не совсем уничтожить войну, то, по крайней мере, ограничить ее или направлять ее, например, в сферу ритуальных конфликтов»?

Оптимизм Рулана Норбера мы бы разделили, если бы не сомневались в его обобщениях при изучении отдельного племени. Это с одной стороны, а с другой, например, Ганс Моргентау, говоря о теории международной политики и обращающийся к антропологии, напоминает нам о существовании двух школ в «понимании природы человека, общества и политики». Одни верят в изначальную добродетельность человеческой природы. А другие считают, что несовершенство в мире является следствием действия тех сил, которые заложены в человеческой природе: «Для современного мира характерно наличие противоположных интересов и, как следствие, конфликтов между ними. Моральные принципы не могут быть соблюдены полностью, но к ним можно приблизиться, пытаясь установить баланс интересов, который, тем не менее, всегда является временным». Взгляд Норбера как раз соответствует первой школе. А рассуждения Моргентау приводят нас к очевидности, что война – это конфликт интересов или непонимание (нежелание понять) интересов другого. Кроме того, именно ему принадлежит утверждение о том, что любая война – это борьба за власть, какими бы лозунгами она не прикрывалась.

В принципе мы всегда должны помнить о существовании двух школ для наших дальнейших размышлений и умозаключений. Попутно напомним слова из Библии: «Лукаво сердце [человеческое] более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» (Иер. 17:9). Так что с точки зрения христианской антропологии у нас нет никаких перспектив для самообольщения и нетрезвого подхода к такому сложному вопросу, как «война».

Различные подходы к природе войн

Весьма любопытен подход Кеннета Уолца. Проанализировав различные представления об источниках войны, он сгруппировал их в три (назвав «образами»):

1. Природа и поведение человека – эгоизм, несовершенство, глупость и т.д.
2. Политическая система самого государства, которая может стать причиной войны
3. Межгосударственная среда, влияющая на конкретное государство.

И сам подход политолога заключается в том, чтобы при анализе учитывали все «образы»: «… все три образа являются частью единого целого. Эти образы – человек, государство и межгосударственная среда – используются при всех попытках анализа международных отношений. Но, как правило, если применяется один образ (подход), то исключаются из рассмотрения остальные. Однако абсолютизация одного подхода искажает понимание влияния двух других».

Своеобразную причину войн раскрывает Куинси Райт. Он считает, что природа конфликта – в обидах государств друг на друга, причем, чем ближе страны, как соседи, их взаимосвязь между собой узами торговли и финансов, а также проживания населения одного государства на территории другого, тем больше оснований у народов для взаимных обид, а, следовательно, и для войн. Отношения между соседними государствами порождает соперничество, продолжает К. Райт. А соперничество зависит от внутренних противоречий страны, которые для укрепления внутренней солидарности вынуждены искать «козла отпущения» во внешнем враге. Согласно наблюдениям политолога: «Все это в меньшей степени относится к свободному обществу, где внутренняя конкуренция, конфликты и соперничество создают возможность для подавления агрессии, и в большей степени – к авторитарному обществу, для которого характерны суровая дисциплина и жесткий внутренний порядок».

Из области рациональной в область иных измерений уносит нас «природа войны» Николая Бердяева. Основная тема, которую раскрывает русский философ это признание того, что война, как внешняя манифестация – есть нечто символичное глубокого внутреннего: «Природа войны – символическая. Такова природа всякого материального насилия – оно всегда вторично, а не первично. Известное состояние духовной действительности, в котором пребывает человечество, неизбежно должно пользоваться материальными знаками, как орудиями, без которых не может реализовать себя духовная жизнь».

Философ образно сравнивает войну и ее зло с сыпью на теле, как свидетельство внутренней болезни и которую невозможно излечить только устранением сыпи. Надо лечить внутреннюю болезнь: «Зло войны есть знак внутренней болезни человечества».

Имплицитно Бердяев ведет нас еще к одной очень важной теме – теме Божьего суда, свершающегося, в том числе и христианством, которое может одновременно оказаться в разгаре любой войны и милостью, и любовью, и судом, заканчивающийся возмездием: «… христианское отношение к войне роковым образом противоречиво… Но весь ужас жизни изживается христианином, как крест и искупление вины. Война есть вина, но она также есть и искупление вины. В ней неправедная, грешная злая жизнь возносится на крест».

Отрицать Бога Судию, значит представлять Его неверно, иллюзорно, неполно. Тогда надо отрицать страдания, болезни, смерть, войны, как будто их нет в земной жизни, в качестве суда и вердикта возмездия за наши грехи… Одностороннее понимание Бога посягает на Его миропорядок после грехопадения человечества, в котором, по нашему убеждению, не должно быть и мысли отсутствия меры наказания. Реальность повседневной жизни только подтверждает пусть неуловимый сразу, но существующий незыблемый принцип на земле – принцип талиона (возмездия) с тем лишь преимуществом по сравнению с потусторонним, что еще возможно примирение с небесным. И справедлива критика Хофмайстера Х.: «Когда сегодня ориентирующаяся на мир христианская теология пытается пролить свет на другие образы Бога, выдвигая на первый план Бога примирения, любви, милосердия, это вызвано теологической необходимостью. Но здесь может возникнуть и другой вопрос – о законности затушевывания той стороны Божественного образа, в соответствии с которой Бог предстает карающим и грозящим погибелью».

Сразу оценим точку зрения Клаузевица, определение, которого наиболее распространено у нас в российском контексте: «Война – есть продолжение политики насильственными средствами».

Хаймо Хофмайстер помогает нам пересмотреть позицию Клаузевица. По сути, говорит философ, Клаузевиц представляет себе войну инструментом политики, что убедительно, но недоказуемо. Хофмайстер допускает мысль о том, а что если война и политика имеют свои собственные источники, другими словами, являются равновеликими категориями, а, следовательно, неизвестно что в определенный момент может стать инструментом. Ведь не исключено, что война в целом способна изменить политику, диктовать, так сказать свою логику (философ говорит так: «грамматика» войны, т.е. свои правила и присущие только войне могут стать ее логикой). Поэтому тезис Клаузевица относителен. И прав он в том смысле, что чаще война имеет политические основания и не руководствуется одной лишь враждебностью. Но «именно враждебность – говорит уже Хофмайстер, – на чем бы она не основывалась, сопровождает любую военную борьбу, ведущуюся не на жизнь, а на смерть. Грамматика войны, как логика политики – это логика деструкции, поскольку она есть логика политического бессилия. Поэтому не исключено, что именно враждебность приводит к тем соображениям, которые чреваты войной».

Далее он развивает мысль о том, что война – это не-политика, это бессилие политики: «Политически сильный противник не нуждается в войне; он знает и иные способы достижения своей цели… разыгрывание карты военного превосходства в любом случае является признаком политической слабости».

Все сказанное позволяет нам сделать предварительный вывод. Природа человека, а значит и общества такова, что не дает нам оснований для веры в добродетельность всех человеческих устремлений. Напротив, здравый смысл и исторический опыт показал полную несостоятельность человечества все проблемы между народами решать исключительно за столом переговоров (хотя к этому мы всегда должны стремиться). В любом международном конфликте затрагиваются чьи-то интересы, что только подчеркивает постоянное наличие конфликтов.

Две перспективы определения войны

Мы не ставим для себя задачи показать всю «подноготную» войны, которую медленно и глубоко познавало человечество. Это прекрасно сделала уже философия. Но тот набросок, который сделали мы, позволяет нам, во-первых, скорректировать определение так сказать с земной позиции, а во-вторых, определить войну духовно с богословской перспективы, не претендуя, однако на определенную завершенность.

Немного и об этимологии слова «война». Говоря о русской ментальности, Колесов В. один из тех, кто тонко уловил этимологию слова «война». Во-первых, каждое слово в русском языке, связанное с войной отмечено отрицательным признаком. Война – это некая ошибка, тот же корень, что и в слове «вина», битва – это битие, битье, рать – нападение – от слова «реть» – «яростное стремление», «сражение» – страсть падения, страсть поражения… и даже такое приятное слово, как «победа» дышит горестью, потому что характеризует состояние «после беды», «по беде». Язык сам подсказывает характер боевых действий, войны на территории России. Это, как правило, оборонительные войны, связанные с защитой Отечества. Но тот же специалист по филологии дает нам происхождение «войны» в других языках так: «Для русских – это беда, в то время, когда в Германии – это «добыча» (der Krieg – kriegen). В Англии – война – это возможность торговать (the war – the ware)».

Итак, «смущение», которое до сих пор вносит Клаузевиц, считаем необходимым преодолеть, прежде всего, в таком авторитетном справочнике, как словаре под редакцией Д. Рогозина. Ибо, справедливо разделяя (хотя и неявно) политику и войну: «коренной сменой характера отношений между государствами и нациями и переходом противоборствующих сторон от применения ненасильственных форм и способов борьбы (разрешения противоречий) к прямому применению оружия», авторы тут же относительно природы войны говорят: «По своей внутренней сущности война является продолжением политики». Есть в этом некоторое противоречие, потому что «коренная смена характера отношений» сообщает о радикальных категориях, а не об инструменте одного по отношению к другому.

Несколько настороженно мы бы отнеслись и к таким определениям как, например: Хедли Булла, который сразу и однозначно «раздает» вердикты кому «убийство на войне» (как вполне допустимое согласно его убеждению) и уголовное преступление, лишь бы та или иная группа определила (объявила, идентифицировала) себя в качестве «политического объединения». Мы знаем не только группы, выступающие от имени какой-либо организации, но и целые государства, справедливо обвиненные в преступлении и осужденные за войну. Кроме того, отдельного разговора требует природа терроризма, которую метко оценил Хофмайстер: «Террор это бессилие, а террористическая война – проявление бессилия как власти». В таком случае настаивать на инициации войн только политическими объединениями (равно и расценивать, как критерий «война – не война») не только некорректно, но и опасно.

Другие же определения дополняют друг друга в таких категориях, как конфликт, борьба интересов или навязывание своей воли, борьба за власть…

Итак, мы можем сказать об определении: что такое война сначала в конкретных выводах, а затем дать наш вариант, который не может рассматриваться в качестве догмы:

1. Это вооруженный конфликт;
2. В качестве противников (оппонентов) могут выступать: государства, различные партии, вооруженные группировки, религиозные общины, нации, племена, социальные группы и т.д.
3. Средством войны являются армия (или вооруженная группа людей, не являющихся регулярной армией) и оружие («средства насилия» в терминах Клаузевица);
4. Инициаторами войн, по определению современных теоретиков, выступают какие-либо официальные политические объединения, а также отдельные группы людей, не представляющие официально политические и иные организации;
5. Проводятся войны с целью достижения определенной воли того или иного объединения (объединений);
6. В качестве основного двигателя и цели войны выступает власть, причем в равной степени ее крайние полюсы: как могущество, так и бессилие, где война в любом случае – признак слабой политики или даже отсутствие оной (безвластие).

Тогда современное определение войны могло бы выглядеть так:

Война – это вооруженный конфликт между любыми оппонентами, в котором каждая сторона с позиции власти, преодолевая политику, как исчерпавшей себя в конкретном обстоятельстве места и времени навязывает свою (или пресекает чужую) волю, соблюдая свои интересы в соответствии с собственными мировоззренческими установками.

Если рассматривать феномен войны с богословской точки зрения, то в качестве отправной точки рассуждений можно было бы привести хронологию авторов Tremper Longman III и Daniel G. Reid о развитии процесса действий Бога Воинств в истории человечества. Авторы предлагают рассматривать историю войн в пяти фазах:

1. Борьба Бога против физических врагов (против плоти и крови) – Ветхий Завет;
2. Война Бога с Израилем в качестве суда – Ветхий Завет;
3. Войны, как подготовительный этап к приходу Мессии – межзаветный период;
4. Борьба Иисуса с высшими силами (так называемые духовные войны) – Новый Завет;
5. Финальная битва – конец истории, восстановление Едема.

В части структурирования особенностей войн в истории мы могли бы согласиться с названными богословами. Но есть одна проблема подобной теологии. В ней просматривается ярко выраженный дуализм: вот де в Ветхом Завете наблюдаем войну против «осязаемой» плоти и крови – в Новом Завете, напротив, война становится только духовной. Этот дуализм есть смысл рассмотреть отдельно. Пока можем только предварительно возразить следующее. Во-первых, войны Ветхого Завета были и между людьми в целях восстановления справедливости или велись наоборот несправедливо, но (в любом случае не Божественные или Священные исключительно, а, например, за свои личные интересы, как-то: спасение Авраамом своего родственника Лота; война Давида с родным сыном Авессаломом и т.д.). И трудно в обычном конфликте усматривать элемент сакральности, о чем вышеуказанные теологи умалчивают вовсе. С другой стороны, в Ветхом Завете вопреки мнению авторов этой хронологии мы наблюдаем, в том числе, последствия на Земле даже небольшого противостояния духовного, как это было в истории с Иовом. В Новом же Завете Христос предсказывал, например, взятие и разрушение Иерусалима – войну вполне «осязаемую». Конечно, все, в конце концов, сводится к всеобщему противостоянию Добра и Зла, когда мы говорим о целях Всевышнего, но радикальный дуализм (противопоставление «плотской войны» Ветхого завета «духовной» Нового Завета, которая, в свою очередь, как бы более качественно превосходнее и, следовательно, более безопасная в разрешении конфликтов), по-нашему убеждению, в какой бы форме он не проявлялся и в вопросах войны, не может быть признанным в христианстве. Корректнее утверждать, что «духовная война» началась с падения автора зла. Физическое же насилие – это лишь проявление внутреннего, о чем мы уже рассуждали выше. Повторим, что войны в любое время развязывались и по причине греховности самого человечества без участия высших сил, «…но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:14). И если противопоставлять «новозаветную войну» «ветхозаветной», так это только в том, что Христос учил больше бояться не физического убийства здесь на земле, а духовного окончательного суда для неспасенных грешников: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне. (Мф. 10:28).

Поэтому нам придется пройти еще долгий путь, снова и снова напоминая определенно разве что иудео-христианский антропологический рефрен «Лукаво сердце [человеческое] более всего и крайне испорчено»… (Иер. 17:9). И ни в коем случае нельзя упрощать данную проблему, в чем когда-то справедливо был обвинен (в «опрощении»), к примеру, Л. Толстой.

Итак, можно также в тезисном виде и только обозначить некоторые черты теологического определения:

1. Природа человека не изменилась с древнейших времен. Меняются только формы внешней рефлексии. Особенно ужасные формы приобретает в современном мире терроризм, как проявление злобного бессилия и отсутствия безвластия или пренебрежения самим миропорядком, установленным Богом;
2. В войнах Бог осуществляет Свой суд или Божественное предупреждение (предостережение);
3. У нас нет серьезных оснований утверждать, что войны (всякие) есть абсолютное зло. Это понятие относительное, в том числе и в рамках разных Заветов и обстоятельств;
4. При господстве в церкви христианского образа Бога, как милосердного и страдающего, мы не имеем права закрывать глаза на Его Имя, как Бога Воинств (ab’c’ – имя Бога Саваоф в Библии встречается 269 раз);
5. Войны не могут быть вне Божьего контроля и границ допустимого зла. И таковое Он может использовать для исполнения Своих целей, как Творец истории;
6. У нас нет оснований говорить об исчезновении в мире греха и зла войн, ибо позиция эта утопична вследствие придания человеку несвойственного ему статуса (вплоть до обожествления);
7. При всей сложности проблем, любой христианин может найти свое место и встать на активную позицию в исполнении воли Божьей относительно и такой человеческой деятельности, как война.

Литература

1. Bull H. цит. по: Коппитерс Б. и др. Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры. 2002. Под общ. Ред. Бруно Коппитерса, Ника Фоушина, Рубена Апресяна. М. «Гардарики». Стр 44.
2. Freedman, D. N. (1996, c1992). The Anchor Bible Dictionary (Vol. 6, Page 867). New York: Doubleday.
3. Tremper Longman III и Daniel G. Reid. 1995. Holy War in Ancient Israel. (Page 17). God Is a Warrior. Zondervan. Publishing.Grand Rapids, Michigan. USA.
4. Бердяев Н. 2005. Мысли о природе войны. Русские философы о войне. М. «Кучково поле». Стр. 287
5. Война и мир в терминах и определениях. 2004. Под общей ред. Д.О. Рогозина. – М.; Изд. дом “ПоРог”, http://www.voinaimir.ru/order/
6. Клаузевиц К. О войне. В 2 т. Спб, «Terra Fantastiсa». Стр. 47.
7. Колесов В. 2004. Язык и ментальность. Спб. Петербургское Востоковедение. Стр. 151.
8. Моргентау Г. 2003. Часть 1. Теория и практика международной политики.Часть 2. Международная политика как борьба за власть. Политические отношения между нациями: борьба за власть и мир. Теория международных отношений: Хрестоматия. Сост. и общ. ред. П. Цыганков. М. Гардарики. Стр. 72
9. Райт. К. Некоторые размышления о войне и мире. Теория международных отношений: Хрестоматия. Сост. и общ. ред. П. Цыганков. М. Гардарики. Стр. 390.
10. Рулан Н. 2000. Урегулирование конфликтов. Гл. 3. Юридическая антропология. Пер с французского под общ ред. Ковлера А. М. Норма. Стр. 145-149.
11. Стотт Дж. 2004. Часть 2. Глобальные проблемы. Глава 5. Войны и военные слухи. Новые проблемы современных христиан: пер. с англ. Ольги Ланьски. Черкассы, Смирна. Стр. 130.
12. Уолц К. 2003. Человек, государство и война: теоретический анализ. Теория международных отношений: Хрестоматия. Сост. и общ. ред. П. Цыганков. М. Гардарики. Стр. 93-110
13. Хофмайстер Х. 2006. Гл. VIII. Война без Бога. Гл. IV. Инструментализация войны. Стр 103. Воля к войне, или бессилие политики. Философско-политический трактат. Пер с нем. Коваль О. Спб. Гуманитарная Академия. Стр. 222
14. Хофмайстер Х. 2006. Теория террористической войны. Воля к войне, или бессилие политики. Философско-политический трактат. Пер с нем. Коваль О. Спб. Гуманитарная Академия. Стр. 253