Статья написана при финансовой поддержке РГНФ, проект № 06-03-00530а.
Эпоха конца 19 – начала 20 века в России – время, отмеченное сложнейшими сдвигами, как в социальной, так и в духовной жизни общества.
В начале нового века изменилось представление о времени и пространстве как естественно – физические, исторические, так и эмоционально психологические; в этом контексте иным стало и восприятие «предмета», отношение «вещей» и явлений во всей целостности бытия, как никогда, перед человеком стала проблема Будущего, а осмысление Прошлого приняло специфическую окраску. Так, по словам Блока, творческая личность – это вообще «обязательно тот, кто роковым образом, даже независимо от себя, по самой природе своей, видит не один только первый план мира, но и то, что скрыто за ним, ту неизвестную даль, которая для обыкновенного взора заслонена действительностью наивной…».
Ощущение кануна чего-то неизвестного, но надвигающегося, неизбежного, рубежа не только социального, но и духовного, как бы врезающегося в сознание, было необычайно остро.
Преломление восприятия традиций, уход от традиционных ценностей семейного воспитания – характерная черта любой революционной ситуации, когда вчерашний день воспринимается исключительно с позиции помехи новациям. И то, что вчера имело статус святыни, завтра уже выносится на всенародное поругание.
Переосмысление приходит позже, когда нарушены привычные каноны, и возникают попытки на смену изгнанным традициям создать нечто, в лучшем случае реанимирующее те же понятия, в худшем, совершенно идеологически новое.
Тема возрождения духовного начала российского народа возвращением к традиционным ценностям достаточно часто встречается в работах мыслителей русского зарубежья. Имя Ивана Александровича Ильина в последующее революции десятилетие становится одним из самых популярных среди интеллектуальной элиты Европы.
Высокоодаренной, духовно-сильной личностью и пророком назвал И.А. Ильина современный немецкий мыслитель Вольфганг Офферманс, выпустивший в 1979 году книгу под названием “Дело жизни русского религиозного философа Ивана Ильина – обновление духовных основ человечества”. В ней он особо отмечает, что размышления И.А. Ильина о художественном творчестве опираются на его прекрасное знание многих шедевров во всех областях искусства: “Он был тонким и взыскательным знатоком искусства, для которого всегда самое главное заключалось в духовной глубине, в добротности и внутреннем содержании произведения, а творить художественно означало для него служить Богу и нести людям радость.(8, с.16-21)
Разнообразны, глубоки, чарующи его лекции о русских писателях, о русской культуре, об основах правосознания, о возрождении России, о религии и церкви, о советском режиме и др., с которыми он за годы 1926-1938 выступил около 200 раз в германии, Латвии, Швейцарии, Бельгии, Чехии, Югославии и Австрии, читая на русском, немецком и французских языках.(6, с.29).
Над книгой «Путь духовного обновления» выдающийся русский философ И.А. Ильин работал примерно с 1930 по 1935 год. Любопытна ее судьба. После огромного успеха лекций Ильина в немецких церковно – общественных организациях на темы, которые затронуты в «Пути духовного обновления», у организаторов чтений возникла идея издать книгу на немецком языке. Однако немецкие издатели, ознакомившись с рукописью, отказались печатать ее, мотивируя тем, что она «пропитана духом Евангелия от Иоанна», то есть дышит «чрезмерно» светлым началом любви, доминирующим у апостола Иоанна.(6, с.369)
Один из первых в нашей стране исследователей творческого наследия И.А. Ильина
Ю.Т. Лисица убежден, что это “самый нужный, самый современный писатель и философ, потому что мы переживаем то историческое время, которое, к сожалению, очень точно и пророчески предсказал Ильин. В его трудах столько подлинного, глубоко и хорошо продуманного, столько верного и здорового, обнадеживающего и оптимистичного, что он служит нам сейчас несомненной поддержкой, его волевая философия – некоей твердыней (“огнями жизни”), а сам он… наша опорная величина”(7,с.36)
Рассуждение Ильина в главе пятой « О семье» книги «Путь духовного обновления» о ценности преемственности культурных традиций от родителей к детям актуальны и по сей день.
Главный астролог страны раскрыла секрет привлечения богатства и процветания для трех знаков зодиака, вы можете проверить себя Бесплатно ⇒ ⇒ ⇒ ЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ….
«Бывают эпохи, когда эта небрежность, эта беспомощность, эта безответственность родителей начинают возрастать от поколения к поколению. Это как раз в те эпохи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материальному, эпохи бессовестности, бесчестия, карьеризма и цинизма. В такие эпохи священное естество семьи не находит себе больше признания и почета в человеческих сердцах; им не дорожат, его не берегут, его не строят. Тогда в отношениях между родителями и детьми возникает некая “пропасть”, которая, по-видимому, увеличивается от поколения к поколению. Отец и мать перестают “понимать” своих детей, а дети начинают жаловаться на “абсолютную отчужденность”, водворившуюся в семью; и, не понимая, откуда это берется, и забывая свои собственные детские жалобы, выросшие дети завязывают новые семейные ячейки, в которых непонимание и отчуждение обнаруживаются с новою и большею силою. Непрозорливый наблюдатель мог бы прямо подумать, что “время” настолько “ускорило” свой бег, что между родителями и детьми установилась все возрастающая душевно-духовная “дистанция”, которую нельзя ни заполнить, ни преодолеть; тут, думают они, нельзя ничего поделать: история спешит, эволюция с повышенной быстротой создает все новые уклады, вкусы и воззрения, старое стремительно старится, и каждое следующее десятилетие несет людям новое и неслыханное… Где же тут “угнаться за молодежью”?! И все это говорится так, как если бы духовные основы жизни тоже подлежали веянию моды и технических изобретений…» ( 6,с.144)
Трепетное отношение к семье Ильина обусловлено несомненно счастливым детством, хотя о его жизни в ту пору мало что известно, кроме того, что он был третьим ребенком в семье, а по воспоминаниям его однокашника по гимназии Марка Вишняка отлично учился и обладал непринужденной жестикуляцией. (9, с.155)
«Вот почему семья является первичным лоном человеческой культуры. Мы все слагаемся в этом лоне, со всеми нашими возможностями, чувствами и хотениями; и каждый из нас остается в течение всей своей жизни духовным представителем своей отечески материнской семьи или как бы живым символом ее семейственного духа. Здесь пробуждаются и начинают развертываться дремлющие силы личной души; здесь ребенок научается любить (кого и как?), верить (во что?) и жертвовать (чему и чем?); здесь слагаются первые основы его характера; здесь открываются в душе ребенка главные источники его будущего счастья и несчастья; здесь ребенок становится маленьким человеком, из которого впоследствии развивается великая личность или, может быть, низкий проходимец».(6, с.142)
Удивительно позиция Ильина к браку, как, прежде всего, единению и свободе. Необходимо заметить, что институт брака в христианской Европе всегда рассматривался, прежде всего, как долженствующий фактор для продолжения рода, выступающий ограничителем свободы, в том числе и в вопросах воспитания, проповедующий безусловное подчинение младших старшим. И здесь позиция Ильина, несмотря на кажущуюся мягкость, революционна – семья, как источник свободы.
«Так, семья есть первая, естественная школа свободы: в ней ребенок должен в первый, но не в последний раз в жизни найти верный путь к внутренней свободе; принять из любви и уважения к родителям все их приказы и запреты во всей их кажущейся строгости, вменить себе в обязанность их соблюдение, добровольно подчиниться им и предоставить своим собственным воззрениям и убеждениям свободно и спокойно созревать в глубине души. Благодаря этому семья становится как бы начальной школой для воспитания свободного и здорового правосознания.»(6,с.153)
Особое внимание Ильин уделяет воспитанию малыша до 5-6 лет, когда он еще осознает мир без логических выводов, впитывая информацию, как губка.
«В эти годы ребенка надо беречь, не терзать его никакими страхами и наказаниями, не будить в нем преждевременно элементарные и дурные инстинкты. Однако упускать эти годы в смысле духовного воспитания было бы столь же недопустимо инепростительно. Надо сделать так, чтобы в душу ребенка проникало как можно больше лучей любви, радости и Божией благодати. Здесь надо не баловать ребенка, не потакать его капризам, не изнеживать его и не топить его в физических ласках, но заботиться о том, чтобы ему нравилось, чтобы его умиляло и радовало все то, что есть в жизни божественного, — от солнечного луча до нежной мелодии, от жалости, сжимающей сердце, до прелестной бабочки, от первой, лепетом сказанной молитвы до героической сказки и легенды… Родители могут быть твердо уверены: здесь ничто не пропадет, ничто не канет бесследно; все даст плоды, все принесет хвалу и совершение. Но пусть никогда ребенок не будет для родителей игрушкой и забавой; пусть он будет для них нежным цветком, который нуждается в солнце, но который так легко может быть незаметно надломлен. Именно в эти первые годы детства, когда ребенок считается “несмышленышем”, родители должны помнить при всяком обхождении с ним, что дело не в их родительских восторгах, наслаждениях и забавах, а в состоянии детской души,абсолютно впечатлительной и (именно вследствие “несмыслия” своего) абсолютно беспомощной..» ( 6,с.158).
Русские философы начала XX века глубоко исследовали проблему прав человека, свободы личности, смысла человеческого существования в условиях современной цивилизации, критически проанализировали утопические проекты “переустройства жизни”, “изменения природы человека” и т.д. Именно поэтому некоторых из них, например, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, Л. Шестова, И.А. Ильина по праву считают предшественниками европейского экзистенциализма. Но если идеи таких известных мыслителей Русского зарубежья, как Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, И.А.Ильина уже прочно вошли в оборот отечественной историко-философской науки, то жизнь и творчество Н.С. Арсеньева до недавнего времени были мало известны широкому читателю как у нас в стране, так и за рубежом. Сейчас Н.С.Арсеньев уверенно входит в нашу жизнь, а его наследие прочно занимает свое достойное место.
Несомненно важным событием в жизни российского философского сообщества явился выход в свет в 2002 г. четырехтомной “Новой философской энциклопедии”. На общественной презентации этого издания как одно из его достоинств отмечалось то, что авторы и издатели “разнообразно представили русскую философскую традицию, уйдя от старой крайности, когда искажалась, игнорировалась русская религиозная философия…”. “Кардинальнейшим образом был изменен словник по истории русской философии: существенно расширен состав персоналий”. Среди «новых имен» и имя замечательного русского религиозного мыслителя Николая Сергеевича Арсеньева. Некоторые же западные исследователи называют его имя среди “великих имен русского религиозного ренессанса”.
Нельзя сказать, что его имя было совершенно незнакомо в профессиональных кругах философов и литературоведов. Творчество российского мыслителя было предметом внимания А.И. Абрамова, Л.Г. Филоновой, В.Е. Хализева и др. Тем не менее, его книги и его имя остаются пока еще мало известными в самой России не только широкому кругу читателей, но и профессиональной научной и философской общественности. Обращение к богатому творческому наследию Н.С. Арсеньева имеет смысл и значение не только само по себе, но и для воссоздания более полной картины развития русской религиозно-философской мысли ХХ века вообще и истории русского философского зарубежья в частности.(10,с.3)
Начало творческого пути замечательного русского философа Н.С. Арсеньева происходило в духовной атмосфере этого времени, словно заряженной живым электричеством человеческих эмоций, переживаний, порывов, надежд, сомнений, а главное – напряженного ожидания грядущих перемен и мировых катаклизмов, даже мир привычных реальностей часто воспринимался русскими интеллигентам как затаивший в себе много неожиданного для человека, рокового, недоступного разуму (5, с.57).
И если «обобщить» все труды мыслителей начала 20 века, то можно вывести практически единое состояние – прощание с эпохой Нового времени и присущей иерархией ценностей. Постклассическая мысль складывается в полемике с традицией новоевропейской культурофилософии, нацелена на критическое переосмысление основных ее положений.
Творчеству же Н. С. Арсеньева свойственно желание остановить процесс революционного пересмотра отношения к традиционным ценностям, таким как семья, духовность, православие – всем тем основам, на которых веками стояла русская культура. Философ, получивший воспитание в среде своих аристократичных родственников, где фамильные устои были святы, прежде всего и более всего стремился к духовной собранности, к тишине и простоте внутри себя, ибо это, по его мнению, позволяет заглянуть в глубины жизни и прикоснуться к тому, что он назвал Жизнью Преизбыточествующей.
Для Арсеньева (как неоднократно отмечалось исследователями его творческого наследия) характерно в большей мере «сопрягающее», нежели «альтернативное» мышление, мышление, избегающее резких противопоставлений и оценочно-поляризующих суждений. Он настойчиво стремится сблизить разные эпохи и разные культуры (будь то эллинизм и христианство, средние века и новое время, Россия и западноевропейские страны, Восток и Запад). Доброжелательное и благодарное приятие мировой культуры во всей ее разнокачественности и богатстве проявлений делает арсеньевскую философию культуры заряженной энергией объединения наций, эпох и регионов. Вся мировая культура предстает как некая совокупность дружественных подобий.
Идея «почвенной укорененности» человеческого существования как уникального и незаменимого блага является стержнем культурологи Н.С. Арсеньева. Его концепция русской жизни и культуры в значительной мере предварена суждениями Ап. Григорьева о «святой любви к почве, к преданиям, к родному быту»(3.С.317), давшей о себе знать в творчестве Пушкина, Гоголя, Тургенева; о том, что не подобает русским людям клеветать «и на себя, и на действительность»(3,С.462), на наш быт и наши души; что в русской жизни (как об этом свидетельствовал тургеневский образ Лаврецкого) есть предпосылки для формирования типа «развитого человека, твердо упирающегося в почву, на которой он родился, вырос и воспитался»(3.С.440). Почвенничество, как направление русской философской, социальной, эстетической мысли середины XIX века (А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов, Ф.М. Достоевский), имело своей главной идеей утверждение об особой «национальной почве» как основе общественно-политического и духовного развития России. Такой «почвой» на взгляд идеологов почвенничества были идеалы и ценности православия, противостоящие утилитаризму и прагматизму «западной» (т.е. буржуазной) культуры. «Немо ли для нас и для будущей свободной России русское прошлое или есть живая связь, живая преемственность духовной жизни и духовного творчества? Вот вопрос решающего значения. Решающего оттого, что не может поток течь вперед, если он отрезан от своих истоков, и не может расти ввысь дерево, лишенное корней, – пишет Н.С. Арсеньев. – Без живой связи с прошлым прекращается творчески-поступательная жизнь народа. Ибо жизнь есть одно органическое нераздельное целое: нельзя его разрезать на куски и удовольствоваться отрезком настоящего, ибо получится кусок трупа. Можно ли отказаться от всего своего прошлого, от того, что его вдохновляло к жизни и творчеству не отказавшись от собственного «я»?»(2, С.8). И дальше он продолжает свою мысль: «Народ может и даже должен критически и вдумчиво строго относиться к своему прошлому (как и к своему настоящему), но тем более, должен он бережно чтить и любить те духовные питающие ценности, которыми он жил, те основы, из которых выросло лучшее, что он создал. Только то, что укоренено в почве, истинно динамично и жизненно»(2,С.9).
Особое внимание Н. С. Арсеньев уделял традиции постоянно являющейся связующей нитью поколений, передающееся от родителей ребенку. Относясь к семье как божественному проявлению мира и гармонии, он не мог не отметить значение роли преемственности в воспитании подрастающего поколения. Он неоднократно подчеркивал важность «живой традиции».
Живая традиция обязательно должна включаться в живое повседневное мироощущение людей. Традиция характеризуется не только и не столько трансляцией знаний, сколько передачей ценностно-нормативного содержания человеческого сознания и культуры. Самым непосредственным образом традиция связана с человеческим общением, с процессами, развертывающимися на базе человеческих взаимоотношений, и поэтому она всегда окрашена в определенные эмоциональные субъективные тона. Собственно, включение в человеческие взаимоотношения или же, наоборот, невключение и означает, что традиция принимается или отвергается. Традиция гибнет тогда, когда она не находит себе места в жизни людей, когда к ней попросту теряют интерес.
У традиции имеются свои, отличные от разума, оценочные параметры, свои культурные функции и свои формы установления адекватности миру. В любой культуре, в том числе и современной, существуют разные, качественно своеобразные уровни, слои, пласты. Конечно, есть культурные функции, выполнить которые способен только разум. Только разум способен формировать объективное знание о мире, то есть формировать образы, которые при соотнесении с реальностью могут быть оценены как истинные или ложные и которые принимаются или отвергаются именно по этому параметру. Но очень многое мы узнаем не из научных концепций и принимаем отнюдь не благодаря рациональному обоснованию. Есть культурные содержания, которые вообще не вмещаются в рациональные формы. Уважение к конкретному и индивидуальному, к определенному характерному лицу народа, эпохи, культурной или сословной группы, а также – никак не в меньшей степени – и к яркой, конкретной индивидуальности отдельных лиц, представляющих этот народ, эту эпоху с ее исканиями и традициями, но вместе с тем и свою личную жизненную правду, свою личную судьбу с ее борением, страданием и счастьем, – вот это уважение к живому, индивидуальному, конкретному, к историческому лицу, с его погрешностями, но и с его правдой, необходимо.(2, С.15)
Исследуя работы Ильина и Арсеньева трудно не заметить, что оба автора равно относятся к роли воспитания традиций в семье, как истокам мироощущения духовно развитой личности. Пережив время, когда семья не могла стать опорой и сохранять духовные ценности, передаваемые из поколения в поколение, вынужденные в изгнании отстаивать свои нравственные идеалы, русские мыслители призывали сохранить и вернуться к тому, что многие века помогало сохранять православные традиции, как основу воспитания русского гражданина.
Список литературы
- Арсеньев Н.С. О жизни Преизбыточествующей. // О смысле культуры. Русские философы конец XIX – начала ХХ вв. Антология М.,1993
- Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции. Франкфурт- на- Майне, 1959
- Григорьев Ап. Литературная критика. М., 1967
- Неклюдова М.Г. Традиции и новаторство в русском искусстве конца XIX- начала ХХ вв, М., 1991
- Топорков А. Творчество и мысль «Золотое руно» 1909 №5.
- Ильин И.А. Собрание сочинений в 10т. Т.1/ сост., вступ. ст. и коммент. Ю.А. Лисицы/ М. 1996
- Лисица Ю.Т. Философия Ивана Ильина и проблема правосознания граждан в России // «Наши задачи» Ивана Ильина и… наши задачи. Материалы конференции, Москва, дек. 1994. М., 1995
- Офферманс В. Человек, обрети значительность! // Московский журнал. 1993. № 7.
- Герцык Е. Воспоминания. Париж, 1973
- Лысков А.П. Николай Арсеньев: вдали от родины, но сердцем с ней/ “Вестник Московского университета”, серия 7, философия, № 3/2007, май-июнь