Формула власти

История народов, государств, несмотря на все многообразие реальных исторических событий и все многообразие причин их порождающих, во многом представляется как история власти, как история деятельности того или иного ее представителя. Труд, энергия, творчество людей, составляющих народы, государства прослеживается как слабый отблеск деяний вождей, их походов, завоеваний, побед и поражений.

Возникновение и устойчивое существование социальных систем в основном осмысливается как результат действия организующей воли власти. Теория общественного договора не получила сколько ни будь широкого признания, хотя это была первая попытка объяснить существование объединяющих начал в обществе, государстве с учетом индивидуальной свободы его членов, найти механизм устойчивости социальных систем. Добровольное ограничение личной свободы по этой теории в обмен на гарантии личной безопасности, при всей актуальности темы во все времена, не объясняет сколько-нибудь убедительно, как функционирует власть, не может найти пределы ее всевластия, объяснить сам механизм возникновения власти.

Единство общества, нации, государства обеспечивается, очевидно, не действием какого-либо договора между его членами. Существуют объективные факторы, обеспечивающие целостность социальных общностей при их дискретности, обусловленной личной свободой и индивидуальной волей его членов. Чтобы приблизится к пониманию сущности власти, найти ответ на вопрос, почему при всем многообразии свойств, целей, жизненных установок индивидуумов, входящих в социальное сообщество, оно способно к согласованным действиям в пределах культурных традиций, норм и правил, нужно исходить из очевидной предпосылки; при всем кажущемся всесилии общества, государства или иного социума, только личность являться движущей силой процессов, происходящих в обществах, реально, первично только сознание личности. Понятие “общественное сознание” следует рассматривать как некую структуру общества, которая задается структурой нашего сознания. Структура общества в его конкретных формах выступает как распределение векторов свободы [Л. Захаров. “Три составляющих свободы” (К теории свободы)] в тот или иной исторический момент времени.

В работе “Три составляющих свободы” свобода личности, являясь свойством сознания, рассматривается как вектор с составляющими, отражающими структуру сознания; а) способность к согласованию с другими сознаниями – согласованность, б) религиозность, как осознание выделенности человека из естественно-природной среды, когда само выделение осознается как иррациональность мира природы, в) творчество как способность сознания к созданию иного мира, отличного от естественного мира природы, как способность к преодолению границы раздела этих миров. Творческая составляющая сознания материализуется в формах культуры и в этом смысле культуру следует определить как набор, континиум идей, функционирующих и реализующихся в данной социальной среде. Безусловно, невозможно оценить никоим образом все многообразие идей функционирующих в конкретном социальном сообществе, проследить путь их реализации от зарождения до материализации в тех или иных формах. Но именно возникновение идей, их количество и темп их материализации изменяет соотношение составляющих векторов свободы, задавая параметры их движения в пространстве свободы, изменяет распределение векторов в социальном объеме общества и тем самым, определяет характер его развития, темп этого развития и сам уклад общества. Распределение векторов, характер изменения этого распределения позволяет отслеживать характер, направленность изменений, происходящих в обществе или причину отсутствия их, причину упадка и нахождения способов его преодоления.

Согласованность социальной среды, уровень связанности в той или иной общности определяется как формой распределения, ее расположением относительно координат пространства свободы, так и динамикой движения векторов. Можно представить две крайние, предельные формы устойчивости социальной системы. Когда распределение статично и смещено к координате согласованности и когда распределение не имеет явно выраженного смещения к оси согласованности, имеет равномерную, или близкую к такой, форму распределения, и тогда связанность общества обеспечивается движением векторов.. В первом случае социальная организация представляется как тирания в той или иной ее форме, во втором как идеальная демократия, когда общества динамично, а его устойчивость достигается движением векторов в пространстве свободы. Это движение обеспечивает продвижение идей в социальном объеме в различных формах их материализации, являясь тем “социальным клеем”, который формирует социальную общность и задает тот или иной уровень ее единства. Эти две формы устойчивых социальных систем, две формы государственности взаимно исключают друг друга. И если первая стабильность распределения может поддерживать только ограничением числа функционирующих идей, замедляя движение векторов, то вторая самим актом рождения новых идей, их продвижением изменяет достигнутое, устойчивое распределение, запускает механизм движения векторов, изменяет сам принцип организации общества, механизм его устойчивости. И, следовательно, переход от первой формы ко второй не может не носить революционный характер.

Получить устойчивое распределение векторов, когда каждый из них совершает движение в пространстве свободы с различными скоростями, есть цель деятельности любой власти, цель, обеспечивающая устойчивость власти во времени. Но движение векторов, возникающее в результате согласования сознаний в ходе обучения, освоения области жизнедеятельности личности, изменяет форму распределения, разрушает ее статичность, неизменность во времени, которая в свою очередь является условием существования и стабильности власти. И, следовательно, власть с неизбежностью устанавливает определенные требования к процессам обучения, освоения знания, сущность которых сводится к тому, что идеи, функционирующие в обществе, или, по крайней мере, большинство из них, должны быть основаны на небольшом наборе основополагающих, сформулированных таким образом, чтобы свести все возможное многообразие к минимально достижимому. Только таковой может быть и любая так называемая национальная идея, на основе которой возможно формирование власти. Это налагает определенные, достаточно жесткие требования к системе образования и в целом на всю систему формирования и распространения информации. В этом смысле знаменитая триада графа Уварова; самодержавие, православие, народность, как принцип существования российской государственности, с исключительной четкостью формулирует необходимый набор идей, на основе которых сформировалась российская власть его времени. А требование ограничения образования для народа пределами начального, церковно-приходского следует рассматривать не как проявление некой циничности чиновного сановника, а абсолютно осознанное и ясно сформулированное условие существования и устойчивости власти. Таким образом, власть возникает и устойчива, если распределение векторов стабильно смещено к координате согласованности. Но любая народная среда, на основе которой и возникает та или иная форма государственности имеет множество форм своего существования, множество идей, реализация которых в рамках социальной среды и обеспечивает жизнеспособность, обеспечивает самосохранение этой общности в целом и каждого индивидуума в отдельности. Многообразие этих идей, возрастающее по мере усложнения уклада хозяйственной и иных форм жизни, стремится сделать распределение векторов равномерным, уменьшая тем самым саму возможность зарождения власти. Тогда возникновение власти, как идеи или набора основных идей, возможно или путем выделения, тем или иным способом, уже существующей идеи из объема функционирующих, как основополагающей, или внесения в эту социальную общность чужеродной идеи, идеи из иной культурной среды. В первом случае имеем вариант с поиском так называемой национальной идеи среди массы равнозначных, обеспечивающих жизнедеятельность социального сообщества. Ясно, что любая из них в своем первоначальном виде не может стать общепринятой, согласующей в сколько-нибудь значительном социальном объеме без изменений, без деформации, без изменения ее первоначальной, функциональной роли и значимости. Задача представляется не выполнимой и в истории, вряд ли найдется подобный пример образования государственности в той или иной форме. Во втором рассматриваемом варианте идея, на основе которой строятся, возникают формы государственности, является чужеродной для данной социальной общности, для данной культурной среды, она не изменяет хозяйственный уклад жизни общества, по крайней мере, на начальных стадиях своей реализации. В легенде о призвании варягов славянскими племенами, вне зависимости от меры исторической достоверности, осмыслен с поражающей глубиной ход становления государственности через внедрение идей из одной культурной среды в другую. Интуитивно угадано, что объединяющая идея или их комплекс, могут быть только отличными от тех, на которых основывается быт, само функционирование, самосознание общества. Таким же государственным чутьем обладал и Петр I, когда создавал новое государство через заимствование чужих форм государственности и перенесение их в русскую социальную среду. История возникновения и развития советского государства во много повторяет приведенную схему; на развалинах старой государственности, побеждает не какая либо национальная идея, а идея заимствованная, идеология до того не имевшая сколько-нибудь широкой социальной базы.

Новая идея, ставшая объединяющей, с необходимостью формирует все расширяющийся социальный слой, призванный охранять ее целостность, неизменность во времени, что обеспечивает необходимое стабильное распределение векторов со смещением к координате согласованности и тогда все возникающие атрибуты, институты власти возникают как следствие формирования этого распределения, как результаты материализации объединяющей идеи. Но, как уже говорилось, эта идея, являясь чуждой для данной культурной среды, не может быть обеспечивающей ее жизнедеятельность, она может быть только идеологической, не может не использовать фактор веры для своего обоснования. Власть, сформированная на таких основаниях, не может обеспечивать прогресс, развитие производительных сил общества в необходимых темпах и в необходимых пропорциях, так как по своей сущности она выполняет совершенно иную функцию, функцию сохранение целостности объединяющей идеи, поддержания стабильности распределения через ограничение форм национальной жизни, через ограничение числа возникающих новых идей, через ограничение возможностей их реализации. Тогда как прогресс есть результат рождения и материализации идей в социальной среде, есть результат движения векторов. Но сохранить стабильность распределения, как и поддерживать действенность объединяющей идеи, когда в обществе постоянно рождаются новые, обеспечивающие жизнеспособность общества в постоянно изменяющихся условиях, возможно только средствами насилия, средствами ограничения, подавления этих новых идей, средствами ограничения области их действия и распространения и, следовательно, остановкой прогресса. Тоталитарные режимы есть естественные результаты предельного развития, реализации этой схемы становления государства. Но отсюда естественно сделать вывод, что эволюционный путь становления государственности требует и возможен при определенных условиях, при ином механизме согласования сознаний, при ином механизме обеспечения единства социальной общности.

Элита, обслуживающая объединяющую социальную идею, уже ввиду того, что сама эта идея является чужеродной для той национальной среды, в которой она стала государственно-образующей, создает новые моральные и нравственные нормы и традиции, отличные от тех, по которым живет национальная социальная среда, создает свою культуру, адекватную этой идеи в формах институтов власти и в формах взаимоотношений власти с остальным социальным миром. Возникает ситуация двух культур, когда одновременно существуют и развиваются различными темпами культура господствующей элиты и национальная культура. И, следовательно, важнейшим становится вопрос, как взаимодействуют эти разнородные культуры, какова степень их взаимопроникновения, какие формы и какие последствия оно может иметь. История России представляет собой яркий пример существования в государстве двух культур; дворянской и простонародной в царской России, когда элита даже говорила на языке отличном от народного и России социалистической, где коммунистическая культура элиты была далеко не единой с культурой национальной, с культурой народов, населявших СССР. Удивляет, что эта ситуация, и ее опасные последствия, по всей видимости, осознавалась руководством КПСС и отсюда, очевидно, возникла абсурдная идея создания нового типа человека – советского человека. Идея, в основе которой лежала мысль преодолеть растущий разрыв культур, одновременно сохранив структуру объединяющей идеи и обслуживающую ее господствующую элиту. То есть любая власть, которая возникает как форма реализации объединительной идея или набора таких идей, затем с неизбежностью деформирует социальную среду, создает две противоборствующие культуры, возникающие как результат новой структуры общества, когда распределение векторов приобретает явно выраженное смещение к координате согласованности.

Материализация согласующей идеи, как любой другой, требует определенного состояния социальной среды, ибо как уже отмечалось, в ситуации, когда распределение векторов близко к равномерному, то есть когда социальная среда творчески активна и в ней идет постоянный процесс рождения новых идей, реализация одной из них в значительном социальном объеме просто невозможна. Следовательно, для утверждения власти необходимо определенное состояние социальной среды, когда структура индивидуального сознания ее части имеет не только смещение к координате согласованности, но и располагается в этой области пространства свободы в длительном временном интервале, то есть движение векторов или замедленно или остановлено в этой области. Но останов вектора сознания имеет следствием угасание творческой активности личности и, следовательно, формирование власти может реализоваться в социальной среде с подавленной творческой составляющей сознания или опираться на социальные слои с таким состоянием. Таким образом, само возникновение власти есть акт сознания, находящегося в определенном состоянии, характеризуемом заниженным творческим потенциалом личности. Отсюда естественно выглядит опора революционной власти на этапах ее становления на толпу и ее низменные инстинкты, власть создается в среде с определенным положением индивидуальных векторов свободы. За пределами социальной группы, объединенной господствующей идеей и обслуживающею эту идею остается наиболее творчески активная часть общества. И, следовательно, власть всегда порождает своего оппонента в лице индивидуальности с положением вектора свободы, удаленным от координаты согласованности, Диссидентсво есть неизбежный и естественный спутник любой власти. Можно сказать, что власть всегда разделяет социальную среду, на базе которой она формируется, на две группы, одна из которых обслуживает объединяющую властную идею, а другая, не могущая разделить ее, так как для этой части вектора свободы расположены в другой области пространства, живет в многообразии идей, обеспечивающих жизнеспособностью общества. Возникновение двух разнородных культур, культуры властвующей элиты и культуры народной, как форм социальной жизни, есть естественный результат формирования любой власти. Облик власти, все многообразие ее форм определяется взаимоотношением, взаимодействием этих культур, взаимодействием, имеющим определенное основание, заложенное в содержании объединяющей идеи. При любом содержании согласующей идеи основной ее составляющей является исторический миф, создаваемый властью и призванный обеспечить преемственность власти от возможно более глубоких истоков, иногда вплоть самого создателя, чем достигается эффект незыблемости данной согласующей идеи и, следовательно, самой власти, дает ощущение уверенности и предсказуемости процессов, происходящих в обществе. История как наука в большинстве случаев становится просто инструментом, обслуживающим нужды власти. Такова официальная Романовская история России, история Германии по фюреру или опять же история России в марксистко-ленинской интерпретации. Подлинная история народов, история как наука буквально исчезает за помпезным фасадом официальных исторических доктрин, а между тем анализ действительных движущих механизмов исторических процессов является без сомнения важнейшим условием прогресса. Сам процесс освоения действительного исторического знания, равно как и естественнонаучного задает темп этого прогресса. В этом свете не удивительно, что, к примеру, сегодняшний молодой россиянин не только не знает историю, но и не интересуется ею. Просто старая историческая доктрина уже не работает в изменившихся исторических обстоятельствах, она уже не способна объяснить происходящее, установить связь между прошлым и будущим, быть связующей нитью во времени между поколениями и по этому просто отбрасывается за ненужностью. А это говорит о том, что в самой официальной истории, в ее преподавании потерян смысл.

Как уже отмечалось, власть, как форма материализации согласующей идеи, реализуется в части социальной среды с повышенным уровнем согласованности. Сам процесс формирования власть проводит отбор индивидуальностей с таким положением вектора свободы, оставляя за пределами своих структур творчески активную часть социальной среды, отличающуюся всем возможным многообразием в положении векторов свободы. Но именно это многообразие и создает в свою очередь ту многоликость возникающих идей и форм их материализации, которая обеспечивает жизнеспособность нации, государства, обеспечивают прогресс, понимаемый как способность к рождению и реализации новых идей, обеспечивающих новый уровень жизнеобеспеченности. Но из всего сказанного следует, что власть, как социальная группа, обеспечивающая стабильность и объем достигнутого распределения векторов, охраняющая целостность согласующей идеи, не является носителем творческого начала и не является источником и двигателем прогресса. Скорее наоборот власть в целях сохранения своей устойчивости вынуждена подавлять, ограничивать творческую активность общества, так как любая новая идея, реализуясь в достаточном социальном объеме, изменяет достигнутое властью распределение, сужая тем самым социальную базу согласующей идеи. Можно возразить, что история знает примеры, когда усилия, действие власти обеспечивали не только технологический прорыв, но и кардинальные изменения во всех областях социальной жизни общества. Но нужно иметь в виду, что подобные изменения происходили на коротких исторических отрезках и всегда вынуждались угрозой полного разрушения существующей власти. Эти изменения происходили не столько через модернизацию согласующей идеи, сколько за счет высвобождение творческой активности в возможно больших социальных объемах, достижимое только через изменение формы распределения, придание ему возможно более равномерного характера и как следствие сужение социальной базы власти. Но переход от распределения с явно выраженным смещением к координате согласованности к более равномерному возможен, если составляющие сознаний; религиозность, согласованность, творчество равномерно распределены в социальном объеме общества. То есть общество в целом достаточно религиозно, достаточно образовано, ибо уровень согласованности во многом определяется системой образования, достаточно творчески активно, что в свою очередь определяется жизненными условиями, особенностями исторической судьбы и т. д. Можно представить ситуацию, полученную как результат становления, действия власти в предыдущий исторический период, когда воздействие согласующей идеи настолько охватывает все сферы жизнедеятельности общества и смещение распределения к координате согласованности охватывает такую его часть, что оно уже не способно производить новые идеи и реализовывать их. Тогда общество живет в не изменяющейся среде, в не изменяющихся жизненных условиях. История России представляет пример тому. В предреволюционную эпоху культура элиты не оказывала сколько-нибудь заметного воздействия на жизнь страны в целом, а творческий потенциал народной среды был настолько подавлен, что даже после революционного всплеска творческой активности, в стране вновь сформировалась властная элита и ее новая культура на основе иной согласующей идеи, но воздействие власти на формы народной жизни не привели к реальному подъему творческого потенциала нации, не изменилась структура власти, ее цели. Она по-прежнему была ориентирована в своей деятельности на охранение целостности государственной идеи. Общество в подобной ситуации с неизбежностью становится почвой для религиозного или националистического экстремизма. Есть все основания полагать, что современная Россия находится в таком же состоянии, когда народная среда в своей основной, определяющей массе не обладает творческим потенциалом, и поэтому все реформы не дают сколько-нибудь ощутимых результатов. Нужно иметь ввиду, что эта ситуация создана действием власти в предшествующий исторический период и может быть изменена не столько реформированием экономики, сколько осуществлением культурной революции, целью которой стало бы пробуждение творческой активности народной среды, что предполагает изменение структуры образования, его целей, но главное изменение смысла согласующей идеи, изменения форм взаимодействие власти с социальной средой вне ее..

Если, как уже говорилось, уровень творческой активности личности выступает как свойство сознания, свойство структуры сознания и определяется не только соотношением составляющих сознания; религиозность, согласованность, творчество, но и параметрами движения вектора в пространстве свободы, то творческий потенциал нации определяется как результат этого движения во всем социальном объеме. Любая идея, порожденная индивидуальным сознанием, согласуется с другими сознаниями в процессе движения векторов с той или иной вероятностью, в том или ином объеме. Характер власти определяется тем, как действия ее через институты власти воздействуют на движение и структуру индивидуальных сознаний. В этом смысле демократию следует определить как систему власти, действия которой способствуют возникновению и реализации идей. Объем и разнообразие этих идей, равно как и глубина, их действия в социальной среде, служит условием построения само развивающейся социальной системы. Движение вектора, параметры этого движения задаются структурой и содержанием системой образования, так как ею во многом формулируются идеи и задается их глубина, на основе чего и достигается согласованное описание мира в рамках той или иной социальной среды. Этим фактором определяется воздействие системы образования на сознание, на его структуру как соотношение составляющих, на параметры движения векторов, на форму распределения. Именно анализ распределения для социальной среды в пределах действия системы образования позволяет судить о ее эффективности и направленности, и если распределение не гармонично для этой социальной группы, то система образования не удовлетворяет условиям необходимым для само развивающегося общества. Другим определяющим условием такого общества становится весь уклад, форма народной жизни вне образовательных структур.

Если распределение вне социальной группы, относящейся к властной элите и системы образования, по-прежнему остается смещенным к координате согласованности, то это указывает на то, что общество не способно к восприятию идей. Характерный пример – социалистическое общество предперестроичного периода. При довольно совершенной образовательной системе, значительной доле людей с высшим и средним образованием страна находилась в перманентном застое, так как высокий уровень согласованности сознаний в огромной социальной массе блокировал проддвижение, реализацию даже того незначительного количества новых идей, которые порождало общество. Получив высокий уровень знаний, советский человек, придя на производство, в большинстве случаев во всей дальнейшей деятельности оставался в рамках неизменной производственной среды, не требовавшей от него этих знаний.

Но высокий уровень согласованности предполагает наличие согласующей идеи, действующей в огромном социальном объеме. Было бы глупо предполагать, что марксистко-ленинской идеологией был объединен весь народ. Уже говорилось, что объединяющая, властная идея охраняется элитой, и устойчивость власти зависит от того, насколько эта идея ограничена в доступе к ней, к ее зачастую скрытому содержанию и тем более к механизму функционирования. Следовательно, если общество в целом не развивается, то в остальной социальной среде существует согласующая идея, отличная от властной, которая есть результат предшествующего исторического развития и по существу выражает формы народного поведения, формы народной жизни. Содержание этих идей, принципов формируются из условий выживания, самосохранения в условиях борьбы с окружающим миром и не обременены чертами человеколюбия и благородства. История облагораживания человеческих нравов не так продолжительна и далеко не завершена. Возникновение религий во многом диктовалось необходимостью преодоления жестокости нравов и самого образа жизни народных масс. Отсюда понятен интерес к взаимодействию власти и народа к формам этого взаимодействия и их результатам. И, если властная, согласующая идея, в каком то своем содержании совпадает, созвучна согласующей идеи народной жизни, возникает монолитное государственное образование с высоким уровнем согласованности во всем социальном объеме, но обреченное на застой, так как обладает заниженным уровнем творческой активности. Власть в таких образованьях в содержании согласующей идеи, в своей деятельности не ставит целью улучшение нравов, улучшение основ народной жизни, освоение новых расширенных форм народной жизни. Такую форму взаимодействия власти с социальной средой следует определить как деспотическую. Коммунистическая доктрина, как согласующая идея, ни чем не лучше и не хуже любой другой. Важно, что большевизм при формировании системы власти опирался на низменные инстинкты толпы, и нет ничего удивительного в том, что социализм, как государственный строй, пользовался широкой народной поддержкой, так как в своей деятельности власть не только оставляла в неизменности нравы народной жизни, но во многом опиралась на них. Миф о высоких нравственных достоинствах любого народа, в том числе и русского не имеет под собой никаких оснований, честный исследователь скорее укажет на обратное. Достаточно, к примеру, вспомнить произведения русской литературы, в которых встретим вполне достаточно указаний на низкий моральный уровень основ народной жизни. Отсюда естественно возникает вывод, что расхожее мнение о необходимости возврата к тем или иным национальным традициям, в лучшем случае ошибочен. Неприглядная картина состояния сегодняшнего российского общества от абсурда избирательных компаний до абсурда быта есть производная прошедшей исторической эпохи, когда заигрывание с народом внушило значительной его части чувство непогрешимости и вседозволенности, лишив трезвости в самооценках, за чем с неизбежностью следует самодовольство и потеря способности реально оценивать свои возможности.

Во многом тяжелый опыт истории 20-го века позволил сделать цивилизованным нациям вывод; что власть, не ставящая перед собой целью улучшение жизни и нравов народной среды, а наоборот, опирающаяся на ее низменные инстинкты – преступна. Защита прав человека в демократических обществах естественно вытекает из этого тезиса. Демократия в этом смысле представляется не как простой набор определенного рода институтов власти, а как дорога, по которой должно пройти общество с задачей улучшения всех основ народной жизни. Демократию нельзя сводить к системе выборов различных уровней, она предполагает выстроенную систему взаимодействия власти с социальной средой на основе ясно сформулированных норм и обязательств из них вытекающих. Сами демократические институты власти не действенны, если усилия общества не приводят к гармонизации распределения векторов и, как следствие, к росту творческой составляющей сознаний, к активизации народной жизни.

Власть рождается, как результат структурирования социальной среды, когда распределение векторов в пространстве свободы оказывается отличным от равномерного, со смещением к координате согласованности, возможное как результат продвижения, реализации каких-то идей, назовем их согласующими, в социальной среде. Власть не есть создание злой или доброй воли отдельной личности или какой-либо группы, она есть производная нашего сознания, его структуры, когда та или иная идея становится доминирующей в описании мира для значительной части социальной среды. Власть есть естественный спутник любой социальной общности и очевидно будет существовать всегда как одна из форм согласования сознаний, в доступных формах описания мира и, следовательно, его согласованного понимания.

Содержание согласующей идеи, по всей видимости, может быть самым разнообразным, в том числе и научным, примером может служить марксизм в советской России. Но, обращаясь к сознанию, согласующая идея с неизбежностью должна учитывать структуру сознания, То есть содержать материал для творческой переоценки предшествующей системы описания мира, выработки новой и религиозного переосмысления существующего мира. Здесь речь идет о религиозность как составляющей сознания, которая позволяет оценить создания разума, материальные и духовные, в их соотнесении к не познанному, принимать иррациональность мира за пределами нашего знания как естественного спутника самого познания. Религиозность это – поэзия познания, восторг перед величием и гармонией мира, она позволяет сознанию преодолевать ужас одиночества перед лицом естественного мира, ощутить связь с иным сознанием как творцом этого мира. Религия же в этом смысле есть форма реализации одной из возможных согласующих идей со всеми атрибутами власти и системой ее поддержания. В религии стремится материализоваться в законченной форме религиозность нашего сознания, так же как согласованность материализуется в формах власти. Но в тоже время роль религии в жизни общества трудно переоценить, так как через ее формы сознание имеет возможность изменить свою структуру, соотношение составляющих, изменить динамику движения вектора свободы.

Реализация согласующей идеи, как и любой другой, предполагает, что она \’\’подхватывается’’ другими сознаниями, что в свою очередь требует определенного уровня творческой составляющей сознаний в той социальной среде, где идея внедряется. Вероятность “захватывания” индивидуального сознания новой согласующей идеей находится в прямой зависимости от параметров движения векторов, и в конечном итоге от состояния социальной среды. Отсюда понятна та быстрота, с которой формируется и утверждается новая власть после революционных потрясений, она просто находит для себя творчески активную социальную среду, способную к восприятию новых идей вне зависимости от их содержания. Последующая картина становления власти, ее эволюционный или насильственный характер опять таки же определяется характером распределения векторов в социальном объеме. И если социальная среда в своей доминирующей массе уже имеет согласующую идею, то устойчивость власти зависит от того, насколько она способна оградить свою социальную среду от проникновения этих других идей. Насилие в тех или иных формах – естественный спутник становления власти. Эволюционный путь предполагает с одной стороны наличие значительной социальной среды с творчески активным сознанием, а с другой такой согласующей идеи, которая бы своим содержанием и своей целью обеспечивала бы рост творческой составляющей сознания во всем расширяющемся социальном объеме, формируя тем самым иной механизм социальной общности. Но, как уже говорилось, подобная форма государственности теряет устойчивость, если общество не порождает достаточное количество новых идей и не обеспечивается их материализация (принцип демократии). Теряя устойчивость государственных структур, властная элита с неизбежностью должна в этом случае изменять содержание согласующей идеи, через насилие, утверждая новую, путем подавления механизма возникновения идей. Власть становится авторитарной в той или иной форме.

Состояние российского общества наводит на мысль, что, несмотря на годы реформ, в стране нет, сколько ни будь широкого социального слоя, обладающего творческой активностью. Народ как социальная общность не способен к рождению новых идей в объеме достаточном для утверждения и развития демократических форм государственности, а демократические структуры не способны найти пути пробуждения и развития творческого потенциала нации. Или их просто не существует. Россия с удивительным постоянством воспроизводит ситуацию двух культур и переход к авторитаризму в этих условиях представляется наиболее вероятным.

Мир наших идей, так же как и материальный мир, в котором мы живем, есть продукт нашего сознания, его структуры. Изменение во времени составляющих в структуре нашего сознания, проявляющееся как движение вектора в пространстве свободы, является источником творческого потенциала личности. Следовательно, творческий потенциал любой социальной среды определяется параметрами движения векторов отдельных сознаний, отслеживать которые во всей массе не представляется возможным. Однако, зная распределение векторов по различным социальным группам, можно ответить на вопрос, в каком состоянии находится общество в целом. Равномерность распределения векторов, уровень этой равномерности для той или иной социальной группы, является показателем ее творческих возможностей, возможностей быть средой для продвижения идей, что в конечном итоге и объединяет людей в устойчивую социальную общность через механизм реализации этих идей, что в свою очередь формирует основы демократического общества.

Христианский тезис о том, что всякая власть от бога вызывал и вызывает разнообразное толкование и, естественно, порождает вопрос, как совместить содержание и смысл христианских заповедей с проявлением произвола и насилия, сопровождающие действия любой власти. Скорее в этом тезисе заложен исторический опыт осмысления социальной жизни в разнообразных и зачастую очень сложных исторических ситуациях. Опыт подсказывавший, что любая власть есть порождение человеческого сознания, опыт, говоривший, что существование власти в той или иной форме есть неизбежность, с которой следует мириться, что власть есть результат согласования сознаний при их дискретности в объеме человеческого сообщества. Но если наше сознание, его структура задана богом, то и власть становится божественно освященной. Составляющая согласованности нашего сознания, вносящая основной вклад в формирование власти, позволяет преодолевать дискретность человеческого сообщества и является частью структуры нашего сознания, частью, обеспечивающей развитие человеческого сообщества как единого целого, но в тоже время и порождающая власть со всеми ее возможными атрибутами.

Таким образом, власть и насилие – вечные спутники. Устойчивость власти определяется неизменностью согласующей идеи, которая в свою очередь размывается потоком новых идей, порождаемых самой жизнью, за чем следует социальный взрыв в той или иной форме, который формирует новую согласующую идею, а вслед за ней новую власть на тех же самых принципах и все возвращается на круги своя. Формы взаимодействия власти с социальной средой и как следствие форма государственности определяются тем, насколько социальная общность вне властных структур способна поддерживать социальную устойчивость за счет массы идей, в ней рождающихся и реализующихся, и не входящих в набор согласующих властных идей. Изменение механизма взаимодействия власти и общества очевидно возможно, если в последнем достигается достаточная масса разнообразных идей, когда общество становится способным продиктовать власти условия, при которых идеи рождаются и реализуются. В чем сама власть отнюдь не заинтересована. Рождение демократических форм государственности есть не некая случайность в человеческой истории и не действие промысла божьего, тем более не реализация воли власти, а есть результат возникновения в обществах достаточного количества идей, обеспечивающих жизнедеятельность и устойчивость социальных сообществ. Парламенты в их разнообразных формах представляются не как ветви или отделения власти, а как структуры ограничивающие действие согласующей властной идеи. Деятельность парламентов должна изменять форму взаимоотношения власти и общества с задачей обеспечения условий рождения и реализации постоянно расширяющегося объема новых идей, с задачей реализуемой только через уменьшение социального объема общества, согласованного властной идеей. В российском обществе наоборот утверждается мысль, что парламент это всего лишь составляющая власти, обязанная действовать в интересах этой же власти. Наш выборный орган назван Думой, очевидно по аналогии роли, выполнявшейся боярской Думой при московских царях, роли советника при государе, роли постыдной для парламента в сегодняшнем понимании парламентаризма. Возможно, у истории есть в запасе варианты формирования устойчивых социальных структур отличных от современных демократических форм государственности, когда бы среди массы согласующих идей, функционирующих в обществе, не было бы доминирующей, или, по крайней мере, действие таковой было бы ограничено не формами контроля и подавления, а являлось бы результатом естественного функционирования в обществе достаточного количества разнообразных идей. Но возможность реализации этих вариантов опять таки же определяется структурой нашего сознания в социальном объеме государства, нации.