Сущность времени и его величины или недостающий аргумент в споре здравого смысла с теорией относительности

Исходя из того, что сущностью времени является движение, этот небольшой “трактат о времени” выделяется в таком подходе к проблеме времени своим настойчивым следованием выбранному пути решения этой проблемы до “конца” – до выявления общей основы времени и движения, выявления точки их “пересечения”. Но именно такая последовательность и позволила автору УВИДЕТЬ ВРЕМЯ В САМОМ ДВИЖЕНИИ как нечто, производное от движения, и тем самым ясно и просто ответить на вопрос, что такое время. О том, какая же истина предстала при этом перед глазами исследователя, о том, возможна ли Машина времени и может ли время изменять свой ход и направление, Вы и узнаете из этой брошюры, приоткрыв при этом для себя Тайну Времени. #11

Н.А. Попов.
ISBN 9984-19-208-3

Введение

Сущность времени – движение. Такова известная общая формула решения проблемы времени философами-материалистами, выражающая совокупный практический опыт познания временного явления. Однако это лишь исходная посылка, выбор пути решения данной проблемы. Следующий же шаг в этом направлении требует наполнить эту формулу более конкретным содержанием, требует найти “причину”, “зародыш” времени в каждом из материальных процессов, проследить, КАКАЯ ИМЕННО СТОРОНА, ГРАНЬ протекания этих процессов несет в себе временные свойства, абстрагируется в понятие “время”. Что и осуществляется в данном философском исследовании, выявляющем внутреннюю, генетическую связь движущейся материи и времени. Результатом же этого явилась концепция времени, отражающая природный механизм единства времени и движения и тем самым содержащая ключ к решению проблемы времени. Кроме того, достигнутая при этом ясность в понимании того, ЧТО есть время и его величина, позволила сделать подробный анализ возможности предполагаемого специальной теорией относительности А. Эйнштейна замедления времени в движущихся системах отсчета и тем самым оценить эту теорию со стороны сущности времени, природного характера его величины и обнаруженного механизма единства пространства, времени и движения. Но при всем при этом представленная Вашему вниманию работа не претендует сколько-нибудь ни на широту, ни тем более на историчность подхода к затронутым вопросам. Проникнуть в сущность времени на глубину истоков его тесной взаимосвязи с движением, воочию увидеть его бытие и сделать из этого необходимые выводы – в этом ее цель и ее оправдание.

Глава I
Что такое настоящее время?

Каким же образом время проявляется в материальных процессах прежде всего в макропроцессах, являющихся первичным и основным источником наших временных представлений?

Что, например, представляет собой НАСТОЯЩЕЕ время, время нашего существования в изменчивом мире движущейся в своем проявлении материи?

Прежде всего отметим тот факт, что в “настоящем” находит свое отражение все, что и как существует и этим определяет то или иное “лицо” бытия – от отдельных тел, движущихся и неподвижных относительно друг друга, и их составных элементов до сложнейших материальных систем, способных существовать лишь в непрерывном изменении, лишь в качестве процессов. Все это и определяет содержание “настоящего”. А то, как конкретно все это проявляет себя, нашло свое выражение в понятии “состояние”, которое и помогает отличить одно проявление всего сущего от другого например, по различным пространственным взаимоотношениям составных элементов какой-либо внутренне подвижной материальной системы и тем самым одно настоящее от другого. Таким образом, преходящие состояния всего того, что и как существует или, что то же, сменяющие друг друга состояния различных материальных систем, определяющие, характеризующие очередной момент существования движущейся материи, преходящую конкретную форму ее проявления, и представляют собой преходящие моменты, формы настоящего времени. При этом состояния различных изменчивых материальных систем – процессов – выступают в качестве времени сопутствующих им “событий” которые, по сути, и сами представляют собой лишь смену состояния чего-либо, в качестве временного фона этих скоротечных явлений. Поэтому, отвечая на вопрос “когда?”, необходимо и достаточно указать те состояния удобных для наблюдения процессов, которые были при том или ином интересующем нас событии и тем самым определяли по крайней мере, со своей стороны настоящее время этих событий. Причем если каждая конкретная форма настоящего – миг, мгновение времени, то в этих преходящих формах-мгновениях настоящего проявляется НЕПРЕХОДЯЩЕЕ настоящее время как способ существования неуничтожимой и неистощимой в своем изменении материи, продлевающий “миг между прошлым и будущим” до бесконечности.

Поскольку же состояния различных процессов непрерывно изменяются, то непрерывно изменяется и “лицо” настоящего времени – время “течет” в широком смысле этого понятия, когда течение времени связывается не только с изменением состояния часов, а подчеркивается преходящий характер всего существующего, всеобщность изменения. При этом время течет от одного настоящего определенного одним состоянием материальных процессов к другому настоящему определенному другим состоянием этих процессов, приходящему ему на смену в соответствии с причинно-следственными закономерностями бытия. Все тела, процессы все, что проявляет себя всегда существуют в настоящем, принадлежат только настоящему, поскольку сами его определяют своими состояниями, взаимоотношениями, своим существованием, являясь частью этого настоящего. В этом смысле все часы, как бы они ни шли и что бы ни показывали, всегда показывают одно и то же время – настоящее. Оказаться вне настоящего времени можно, только оказавшись вне существования. Но при этом всякое настоящее так же преходяще, как преходяще любое состояние материального процесса, как преходяща любая конкретная форма проявления материи, объемлющая преходящие состояния различных процессов. Сменяющие друг друга состояния этих процессов, уходя в небытие, лишают материального содержания определяемые ими моменты настоящего времени и тем самым увлекают их за собой, придавая им при этом статус прошедшего времени. Только настоящее время, представляющее собой, в общем случае, ту или иную мимолетную конкретную форму проявления материи, обладает непосредственным существованием позволяя при этом наблюдать себя и “невооруженным глазом”, тогда как, чтобы “воочию” увидеть другие грани временного явления, потребуется еще и внимательный взгляд ума. Поэтомутечение времени не есть процесс трансформации будущих событий в события настоящего и затем в события прошлого, а есть процесс трансформации одного настоящего в сменяющее его другое настоящее, в результате чего образуется непрерывная последовательность сменяющих друг друга моментов времени, определенных преходящими состояниями материальных процессов и связанных между собой специфическим отношением, зафиксированным в понятии “раньше-позже”, – ВРЕМЕННЫМ ОТНОШЕНИЕМ, как раз и характеризующим порядок, последовательность смены этих состояний и определяемых ими моментов времени. При этом различные состояния процессов, занимая различные места в ряду сменяющих друг друга состояний этих процессов, оказываются разделенными между собой другими состояниями этих процессов. Эта их удаленность друг от друга в порядке их появления и нашла свое выражение в понятии ДЛИТЕЛЬНОСТИ или временной протяженности. Так, возникающая в результате протекания какого-либо процесса временная удаленность начальных и конечных его состояний образуемая последовательностью сменяющих друг друга его промежуточных состояний представляет собой длительность данного процесса. Но она же выступает длительностью и между всеми событиями, разделенными протеканием данного процесса.

Находиться же во временном отношении в отношении раньше-позже к различным событиям, состояниям материальных систем, сменяющим друг друга или, иначе, занимать определенное место в ряду сменяющих друг друга событий и состояний и означает не что иное, как “существовать во времени”.

Глава II
Возможно ли движение в настоящем и каков неизменный маршрут “путешествия во времени”?

Когда же происходит всякое движение, изменение, если реально существует только настоящее время?

Движение, в общем случае, – способ существования материи путем непрерывной смены ее состояний, конкретных форм ее проявления в результате взаимодействия составных элементов бытия, наличия внутренних движущих сил. При этом простое механическое движение представляет собой смену мест существования различных тел, смену их пространственных отношений, которые связывают движущееся тело как и неподвижное с другими телами в любой момент его существования, определяя моменты настоящего времени этого тела в его взаимоотношениях с другими телами.

В результате же всякого движения и происходит течение времени. Но поскольку всякое движение осуществляет собой и течение времени, поскольку всякая смена состояний материальной системы означает и смену моментов настоящего времени, определявшихся этими состояниями, то ДВИЖЕНИЕ В НАСТОЯЩЕМ НЕВОЗМОЖНО. Любая попытка “двигать” движущийся объект внутри моментов времени без их смены ведет к отрыву времени от движения. В настоящем нет места движению. Движение – смена настоящего. Движущийся объект не двигается и не покоится в настоящем, а “двигает” настоящее, существуя-взаимодействуя в нем действие сил инерции, гравитации и др. и этим изменяя его, уничтожая одни и тем самым образуя другие его моменты, формы, связанные с предыдущими отношением раньше-позже, определенным порядком их появления. Таким образом, движение происходит не в тот или иной момент настоящего, но и не выходя за рамки настоящего, реализуясь при смене его моментов, осуществляемой самим движением. При этом становится очевидным, что никакое движение не может происходить за нулевой промежуток времени, т.е. с бесконечной скоростью, поскольку содержит в самом себе течение времени.

Как видим, тот факт, что в настоящем нет места движению, вовсе не мешает двигаться в пространстве и во времени. Однако возможность путешествия во времени ограничена единственным маршрутом – от одного настоящего к другому, приходящему ему на смену в соответствии с причинно-следственными закономерностями. Иной маршрут невозможен, поскольку все, что существует, существует в настоящем, являясь его содержанием, определяющим преходящие конкретные формы-моменты его проявления. Существовать – значит быть составной частью настоящего, выйти из которого можно лишь в небытие. Только настоящее, как отмечалось, обладает непосредственным существованием. Прошлые и будущие события, являющиеся содержанием одноименных им времен, не имеют материальной основы своего существования только лишившись ее события настоящего и становятся “прошедшими”, исчезая при этом с арены бытия, оставляя на ней лишь следы, результаты своего появления, т.е. не способны проявить себя и потому “существуют” лишь в нашем сознании, в наших представлениях о том, что было, и о том, что может быть. Поэтому единственный способ движения во времени – преобразование, “движение” настоящего. Этот принцип и лежит в основе действия реальных машин времени – всех протекающих в природе процессов.

Глава III
Способ проявления времени. Причина его одномерности и однонаправленности.

Мы обнаружили, что сами материальные процессы осуществляют течение времени, определяют своим содержанием каждый его момент, сами образуют присущую им длительность, наглядно показывая тем самым, что время есть именно СПОСОБ существования движущейся материи, ее атрибут, а не внешнее условие ее существования, не некая субстанция идея которой сродни идее теплорода или флогистона и не субъективная форма координации явлений. Но поскольку всякий процесс образует свою собственную последовательность сменяющих друг друга состояний в которой проявляется причинно-следственная закономерность его протекания, определяющих своим появлением ту или иную стадию его протекания и этим выступающих моментами его времени, собственные временные связи, отношения отражающие порядок следования этих состояний, т.е. имеет собственную временную составляющую, то всякий процесс обладает СОБСТВЕННЫМ временем как способностью к образованию временных отношений, воплощая и олицетворяя его своим существованием. Никакого другого времени мы и не наблюдаем. Т.е. ВРЕМЯ ПРОЯВЛЯЕТСЯ НЕ ИНАЧЕ, КАК В ВИДЕ СОБСТВЕННЫХ ВРЕМеН РАЗЛИЧНЫХ МАТЕРИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ В КАЧЕСТВЕ ОПРЕДЕЛеННОЙ СТОРОНЫ, СВОЙСТВА ИХ процессов ПРОТЕКАНИЯ. При этом ТЕЧЕНИЕ ВРЕМЕНИ КАК ПРОЦЕСС ОБРАЗОВАНИЯ ВРЕМЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СМЕНЯЮЩИМИ ДРУГ ДРУГА СОСТОЯНИЯМИ МАТЕРИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИМИ ПРЕХОДЯЩИЕ МОМЕНТЫ ВРЕМЕНИ, ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ В ФОРМЕ, СПОСОБЕ И МЕСТЕ ПРОТЕКАНИЯ КОНКРЕТНЫХ ПРОЦЕССОВ.

В этих конкретных, имеющих собственное “лицо” отдельных временах и существует Время, время как ВСЕОБЩЕЕ свойство процессов. При этом собственное время каждого из них представляет собой реальное воплощение диалектического единства общего, особенного и единичного в проявлении временного свойства. Только единичное и является, как известно, носителем общего и особенного. И каждый материальный процесс обладает только собственным временным свойством. Но образуя СВОЮ длительность, СВОе время, обладающее сугубо индивидуальными чертами, “персонифицирующими” его, делающими его единичным явлением, этот процесс тем самым проявляет такое свойство, которое проявляют и все другие процессы – длительность, время, т.е. проявляет, с той или иной особенностью, ОБЩЕЕ для всех их свойство. Они обладают этим общим свойством как общим способом, общей закономерностью протекания процессов. Это то общее, что все они образуют изменением своих состояний, своим конкретным способом существования, что содержится в каждом из их собственных времен. Или иначе, длительность конкретного, единичного процесса, его собственное время – не что иное, как общее временное свойство в “исполнении” этого процесса. При этом время биологических, химических, геологических и т.д. процессов может рассматриваться в качестве, соответственно, “биологического”, “химического”, “геологического” и т.д. времени. Но это всего лишь внешние особенности проявления временного свойства различными процессами, особенности конкретной формы, конкретного способа его проявления. Общим же для всех этих разновидностей времени является то, что каждый момент любого из этих времен определяется преходящими состояниями соответствующих процессов содержащими в себе, своем появлении причину своего исчезновения и тем самым, ввиду неуничтожимости материи, причину появления новых состояний, а течение каждого такого времени генерируется сменой состояний этих процессов. Т.е. общим для них является их материальная природа и способ их проявления различными процессами путем смены их состояний и образования последовательности этих сменяющих друг друга состояний, которым все эти процессы, являясь различными формами движения, обладают как Общим Способом Движения, и который выступает тем самым Общим Способом Времяобразования.

Этот естественный способ проявления времени и предопределяет его основные свойства. Например, его одномерность. Временные отношения между различными состояниями а тем самым и соответствующими моментами собственного времени любого процесса одномерны несмотря на трехмерность пространства, в котором они реализуются, так как характеризуют ПОРЯДОК СЛЕДОВАНИЯ, ПОЯВЛЕНИЯ этих состояний относительно друг друга, который возникает в результате их смены друг другом и приводит к образованию ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ сменяющих друг друга состояний процесса, в которой все они располагаются лишь друг за другом, друг после друга, выстраиваясь тем самым в один ряд, в одну цепочку, благодаря чему для определения их временных отношений – отношений в порядке их появления – достаточно одной временной координаты этих состояний, фиксирующей условный порядковый номер их появления в ряду сменяющих друг друга состояний и тем самым однозначно определяющей их место в этом ряду. По той же причине эти отношения одномерны и между различными событиями, сменяющими друг друга в какой-либо последовательности.

Не приводит к многомерности времени и наличие множества различных процессов, каждый из которых обладает собственным временем, поскольку состояния и различных процессов также связаны между собой порядком своего появления, который располагает их в один ряд, в одну “очередь на существование” и тем самым образует общую последовательность определяемых ими моментов собственного времени различных процессов. Благодаря чему собственные времена различных процессов сливаются в общий поток времени нашего бытия. Т.е. собственное время каждого процесса не привносит с собой некоторое дополнительное направление течения времени. Оно лишь обогащает его проявление, каждый преходящий его момент, внося свои штрихи в общую изменчивую картину настоящего времени, подпитывая собой его непрекращающийся поток – последовательность состояний различных процессов, определяющих преходящие моменты существования нашего непреходящего бытия. При этом, с одной стороны, все состояния различных материальных процессов, не связанные друг с другом отношением раньше или позже, т.е. все сосуществующие или одновременные состояния различных процессов, занимают одно и то же место в ряду сменяющих друг друга состояний процессов выступая “коллективным” членом этого ряда, приобретая один и тот же условный порядковый номер существования. Причем в данном случае не важен механизм выявления одновременных состояний, важно лишь то, что они существуют, а с другой стороны – определяют собой, своей преходящей конкретной формой СОсуществования общие для различных процессов моменты настоящего времени, их общее время, в котором собственное время каждого из процессов представляет собой, по сути, лишь его собственную составляющую этого общего для всех времени, каждый момент которого определен совокупностью одновременных состояний этих процессов выступающих при этом частью общего, охватывающего всех их процесса – частью бытия. Поэтому для определения времени любого события – его места в ряду, в потоке других событий и состояний, сменяющих друг друга – и достаточно одного “ручейка времени”, одной-единственной временной координаты по любым часам представляющей собой условный порядковый номер одновременного событию члена временной последовательности сменяющих друг друга состояний этих часов.

Обобщая, можно сказать, что время одномерно, т.к. на смену одной конкретной форме проявления материи одному настоящему нашего бытия приходит ЕДИНСТВЕННАЯ другая единственное другое его настоящее. Или, иначе, за одномерностью времени скрывается способность материального содержания нашего бытия проявлять себя всегда лишь в какой-либо одной конкретной форме, благодаря чему в условиях его постоянной “неудовлетворенности” собственным результатом формообразования образуется ЕДИНСТВЕННАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ сменяющих друг друга конкретных форм проявления материи моментов времени ее существования, для “ориентации” в которой достаточно одного измерения.

Из естественной природы времени следует и его однонаправленность или необратимость. Протекая, в общем случае, от одного настоящего от одной совокупности одновременных событий и состояний различных процессов к другому настоящему к другой совокупности сосуществующих событий и состояний, в каждом конкретном процессе оно протекает от одного момента его собственного времени к сменяющему его другому моменту его времени. Но сменяющие друг друга состояния любого процесса, определяющие собой соответствующие моменты времени его существования, не сохраняются, как просмотренные кадры кинопленки, где-то на “задворках” бытия. Всякое состояние, представляя собой конкретную ФОРМУ проявления, мимолетно, одномоментно, одноразово в своем появлении. Лишившись своего материального содержания, передав эстафету существования другому состоянию другой форме, оно не отодвигается на задний план, а исчезает, пропадает. И потому оно как и определяемый им момент времени уходит БЕЗВОЗВРАТНО, а всякое состояние, приходящее на смену существующему, является новым – не “бывшим в употреблении” – состоянием, появление которого означает появление и нового момента времени существования какого-либо процесса, а тем самым и бытия в целом.

И любой так называемый “обратимый” процесс не переставляет в различном порядке один и тот же набор своих состояний сохраняя их где-то для этого, а непрерывно обновляет их, образуя всякий раз заново эти сменяющие друг друга состояния, пусть и подобные в чем-то уже имевшим место, и потому лишь увеличивает, лишь продолжает последовательность сменяющих друг друга своих состояний, а не обращает ее вспять. И потому никакой процесс, пусть и самый примитивный, не способен, строго говоря, протекать в обратную сторону. А не имея возможности вернуться к своим бывшим состояниям, не способен вернуть и свои бывшие моменты времени, не способен отсчитывать их в обратном порядке и тем самым изменить направленность отсчитываемого им времени. Откуда, собственно, и следует необратимость времени.

Говоря о направленности течения времени, отметим, что хотя материальные процессы и определяют своими состояниями каждый момент времени, а сменой состояний – течение времени и длительность, тем не менее направление времени не совпадает с направлением протекания этих процессов, не определено их причинно-следственными закономерностями, ибо течение времени не есть само движение, а есть лишь неотъемлемая сторона всякого движения, изменения, представляя собой процесс образования временных отношений между сменяющими друг друга в определенной последовательности состояниями материальных систем. А этот СОПУТСТВУЮЩИЙ всякому движению временной процесс имеет собственное направление протекания, несводимое к направлению, указанному причинностью, ибо причинно-следственные отношения, неразрывно связанные со сменой состояний материальных систем, хоть и неотделимы тем самым от образования отношений раньше-позже, от времени, но определяют они при этом СОДЕРЖАНИЕ временной последовательности образуемой, кстати, и не связанными причинно событиями или состояниями, причинно обусловливая появление каждого ее члена и тем самым определяя направление протекания образующего ее процесса. НАПРАВЛЕНИЕ же временной последовательности, или порядка смены состояний, как раз и задающее “стрелу времени”, определено не тем, какие состояния приходят на смену друг другу, а тем, что сменяющие друг друга состояния располагаются в порядке их появления друг ПОЗЖЕ друга, т.е. в направлении увеличения условного порядкового номера существования приходящих на смену состояний. В этом направлении сменяют друг друга и определяемые ими моменты времени, задавая тем самым направление течения времени – от одного настоящего к другому содержание которых определено причинно-следственными закономерностями в направлении их следования друг позже друга, независимо от содержания каждого из них какое бы состояние материального процесса ни приходило на смену существующему, оно приводит к появлению лишь очередного по счету момента времени.

При этом, с одной стороны, поскольку сменяющие друг друга моменты времени не существуют одновременно появляясь и исчезая по очереди, то направление от одного настоящего к другому, идущему на смену, т.е. направление течения времени, невозможно указать каким-либо привычным способом, например рукой или пальцем. Что говорит об отсутствии в его течении какой-либо пространственной направленности. А с другой стороны, и нет никакой нужды указывать направление течения времени, ибо течет оно всегда в одном и том же направлении – в направлении появления все новых и новых моментов настоящего времени, в котором находит свое выражение стремление неуничтожимой материи к непрерывному самообновлению путем образования все новых и новых конкретных форм своего проявления, сменяющих друг друга в диалектическом единстве устойчивости и изменчивости.

Как мы убедились, “первопричиной” и “первоосновой” Времени являются материальные процессы. Именно они,протекая, проявляют при этом такую общую для всех их закономерность, как образование последовательности сменяющих друг друга своих состояний, выступая тем самым материальной основой возникновения временных отношений, или времени, и непосредственной причиной его “течения”. И длительность – лишь общая закономерность протекания различных процессов, состоящая в том, что различные состояния этих процессов в результате их смены оказываются удаленными друг от друга в порядке их появления, существования, т.е. во временном отношении. Таким образом, именно в них время находит свое “телесное воплощение”, которое столь же конкретно, как конкретен тот материальный процесс, “в образе и подобии” которого оно проявляется, не имея возможности отделиться от этой прирожденной формы своего бытия что, однако, вовсе не мешает временным связям, отношениям после их выявления и отражения продолжить свое “отраженное существование” и после исчезновения их непосредственных носителей – между сохранившимися образами или следами различных событий в качестве достояния истории. Всякий же процесс благодаря обладанию собственной временной составляющей, реализуясь в пространстве в направлении изменения своего состояния, реализуется и во времени – в направлении следования его состояний друг позже друга, в направлении образования, увеличения последовательности сменяющих друг друга состояний. Что и позволяет говорить о ЧЕТЫРеХмерности нашего мира, его пространственно-ВРЕМЕННОЙ 3+1 размерности, отражающей, наряду с пространственными свойствами способностью различных тел располагаться относительно друг друга в различных направлениях, образующих в своей совокупности три измерения, коими и ограничивается, исчерпывается эта их способность. При этом не потому тела двигаются в трех измерениях, что пространство трехмерно, а потому пространство трехмерно, что тела двигаются относительно друг друга в трех измерениях, т.е. все вопросы по размерности пространства необходимо направлять к материальным носителям этого свойства бытия. А с другой стороны, это означает, что наш мир трехмерен по той причине, что три измерения – это ПРЕДЕЛ способности движущихся тел, не ограниченных в своем взаимодвижении никакими внешними для них условиями, двигаться в различных направлениях, или, иначе, т.к. трех измерений достаточно для выражения ЛЮБОГО направления, заданного самим движением, и временные его свойства, связанные с одномерной упорядоченностью бесконечной череды его состояний – моментов времени его существования. А поскольку движение смена состояний материальных систем наблюдается как в макро-, так и в мега-, и в микромире, то, очевидно, временная грань бытия как общая закономерность всякого движения, изменения, простирается далеко вширь и вглубь бытия, насколько позволяет ей наличие там самого движения – носителя этой грани бытия.

Глава IV
Количественная сторона времени. Природный характер величины длительности.

Переходя к рассмотрению количественной стороны временного явления, сделаем небольшое отступление, чтобы напомнить основные положения специальной теории относительности А. Эйнштейна, которую считают современной теорией метрических свойств пространства и времени, с целью соотнесения полученных нами результатов с выводами данной теории.

В основе созданной А. Эйнштейном в 1905 г. СТО лежат два постулата:

1. Законы, по которым изменяются состояния физических систем, не зависят от того, к которой из двух координатных систем, движущихся относительно друг друга равномерно и прямолинейно, эти изменения состояния относятся.
2. Каждый луч света движется в “покоящейся” системе координат с определенной скоростью С, независимо от того, испускается ли этот луч покоящимся или движущимся телом.
А. Эйнштейн. Собрание научных трудов, т. I, М., 1965, с. 10.

Суть же СТО как теории метрических свойств пространства-времени содержится в ее выводе о зависимости величины длительности и протяженности от движения ИСО инерциальных систем отсчета, рассматриваемых СТО А. Эйнштейна. Дополнив известный принцип относительности Галилея, гласящий, что никакими опытами внутри изолированной системы невозможно определить, движется ли система равномерно и прямолинейно или покоится, постулатом о постоянстве скорости света в “покоящейся” ИСО предполагающем независимость скорости света от движения его источника, она приходит к выводу о так называемых релятивистских эффектах – относительности одновременности, сокращении длин в направлении движения, а также о замедлении времени и, соответственно, всех материальных процессов в движущихся ИСО. Откуда, в свою очередь, следует вывод о неопределенности пространственно-временных отношений безотносительно к ИСО и о сугубо относительном характере пространственно-временной структуры мира. Причем, несмотря на очевидную парадоксальность полученных выводов, данной теории удалось выдержать натиск своих противников. Как отмечал М. Борн, один из зачинателей современной физики, оценивая вывод СТО о замедлении времени и всех процессов в движущейся ИСО, “это и в самом деле странный вывод, но его, однако, невозможно избежать никакими ухищрениями логики. Перед этим приходится сдаться…”М. Борн. Эйнштейновская теория относительности, пер., с англ., М., 1964, с. 251.. Обладая безукоризненной логикой и кажущейся простотой исходных постулатов причем один из них, как бы перешедший по наследству от Галилея, выступает символом опоры на достижения классической физики, а другой, “ответственный” за предсказание релятивистских эффектов, – символом перехода к новой, нетрадиционной физике с ее несомненными успехами, эта теория стала общепризнанной, несмотря на отдельные непрекращающиеся попытки, вызванные по большей части интуитивным недоверием к ней, обнаружить ее “ахиллесову пяту”.

Однако, если интуиция – не аргумент, то и общее признание – еще не гарантия истинности теории, весьма удаленной от практической деятельности человека которая, как известно, только и может подтвердить или опровергнуть ту или иную теорию. Именно это мы и попробуем показать в продолжении нашего исследования, подходя к оценке данной теории со стороны ясного понимания сущности времени и его величины. А для этого ответим вначале на вопрос, что такое величина длительности по аналогии или в сравнении с количественным аспектом всякого другого свойства тел или процессов, прояснив при этом ее природный характер.

Начнем же рассмотрение этих вопросов с констатации такого общего и достаточно очевидного факта, что всякий процесс или тело могут обладать только тем свойством, которое является стороной, способом их существования, которое проявляется самими телами и процессами как их способность к чему-либо. Однако любая их способность не безгранична. Всегда имеется определенный предел проявления ими той или иной способности, имеются внутренние рамки проявления ими того или иного свойства, очерченные закономерностями их собственного бытия, их внутренними возможностями. Причем как их способность к чему-либо, так и границы этой их способности всегда конкретны, индивидуальны в своем проявлении – по форме, способу и месту своего проявления. Но это вовсе не мешает различным телам, процессам обладать одинаковыми свойствами, способностями – как по типу этих свойств, способностей, так и по пределу их проявления. С помощью же понятия величины или степени как раз и характеризуется их способность к чему- либо со стороны предела, границы ее проявления. При этом, как видим,качественная определенность в проявлении какого-либо свойства позволяющая сказать, на что способны, что именно проявляют тела или процессы неотделима от его количественной определенности позволяющей указать границы проявления этой их способности. Другими словами, всякий процесс или тело, проявляя определенное свойство, проявляет его в определенной самими носителями, обладателями этого свойства степени величина протяженности стержня, к примеру, определяется изначально лишь его концами. Откуда следует естественный вывод, чтовеличина любого свойства, присущего телу или процессу, определена ими до, без всякого ее соотнесения с величиной однотипных свойств других тел или процессов, определена безотносительно к какой-либо мере ее измерения. Что и позволяет ей выступать как объектом измерения, так и мерой измерения, обеспечивая тем самым саму возможность измерения.

И длительность как неотъемлемое свойство самих процессов сторона, способ их протекания – не исключение. Длительность, как мы видели, не существует сама по себе, а представляет собой специфическое отношение между сменяющими друг друга в определенной последовательности состояниями различных процессов. Образуя же с каждым новым своим состоянием все новое и новое временное отношение, удаляясь при этом во времени в последовательности сменяющих друг друга состояний от своего первоначального состояния, всякий процесс тем самым все более и более увеличивает свою длительность, ограничивая ее, в конечном счете, своими начальными и конечными состояниями, которые и определяют степень его способности к образованию временных отношений, к проявлению свойства длительности, или, иначе, величину его длительности. Таково происхождение, такова естественная природа величины длительности, предопределяющая характер проявления этой величины, а тем самым основные метрические свойства времени.

Глава V
Собственное время материальных процессов и теория относительности. Проблема скорости течения времени.

Каковы же неизбежные следствия, вытекающие из естественной природы времени и его величины?

Во-первых, величина всякой длительности, как и сама длительность, имеет ту или иную конкретно-индивидуальную форму своего проявления определенную сменяющими друг друга состояниями проявляющего длительность процесса и совпадающую тем самым с конкретной, единичной в своем проявлении формой его протекания, которая, с одной стороны, является естественной, природной формой выражения величины длительности, а с другой – изначальной, первичной формой ее выражения по отношению к величине длительности в привычной нам относительной форме ее выражения. Самостоятельно проявляя, определяя качественную грань своего временного свойства, всякий процесс тем самым самостоятельно проявляет-определяет и его количественную грань все – в форме-способе-месте своего протекания как предел внутренне присущей ему способности к проявлению временного свойства. Что как раз и соответствует единству количественной и качественной определенности в проявлении временного свойства. А это значит, что всякий процесс, в принципе, сам отсчитывает свое время, осуществляя сменой состояний смену моментов времени и этим определяя величину проявленной им длительности но при этом, как мы увидим ниже, только периодически повторяющиеся процессы способны отсчитывать время, определяя его численное значение, т.е. способны измерять его, способны стать часами – инструментами измерения времени.

Обращаясь же к СТО, можно отметить лишь то, что ни о какой иной, кроме численной, форме выражения величины длительности в ней речи не идет.

Во-вторых, время как свойство самих процессов является, во всей своей качественно-количественной определенности, неотъемлемой собственностью самих этих процессов. Но не абсолютной – собственные времена различных процессов лишь по своему происхождению, лишь по форме, способу и месту своего проявления неотделимы от порождающих их процессов. Как объективная же реальность они, благодаря своему материальному облачению, выступают ВСЕОБЩИМ ДОСТОЯНИЕМ. Не существует каких-либо принципиальных ограничений для использования собственного времени какого-либо процесса например, периода вращения Земли везде, где это необходимо, в том числе и в различных ИСО. Не имея возможности протекать В различных ИСО т.е. “наполняя” собой ИСО, это время, тем не менее, протекает ДЛЯ всех ИСО, способных отразить его ход. При этом каждая ИСО вправе выбирать, пользоваться ли ей временем только своих материальных процессов или использовать и время “чужих” процессов астрономы, например, давно и успешно используют “чужое” время – определяемое движением различных космических объектов – для отсчета времени земных событий.

Тогда как в СТО, предполагающей различную скорость течения времени в различных ИСО, время подразделяется лишь по относительной скорости его протекания и потому – на собственные времена различных ИСО. Причем эти безликие собственные времена различных ИСО, отличающиеся только скоростью своего протекания с которой СТО связывает соответствующее изменение хода всех процессов движущихся ИСО, и, прежде всего, часов, отсчитывающих при таком соответствии собственное время каждой ИСО, выступают некой абсолютной собственностью этих ИСО – время одной ИСО в СТО не является реальностью для другой показания часов одной ИСО в СТО не имеют значения для других ИСО.

И протекает собственное время любого процесса не в точках пространства как это следует из СТО в отношении собственного времени каждой ИСО, поскольку своим выводом об относительности одновременности событий она предполагает различные моменты времени в различных ТОЧКАХ пространства всякой ИСО для наблюдателей различных ИСО. Являясь стороной протекания какого-либо процесса, оно обладает локальностью своего проявления лишь в той мере, в которой локален проявляющий его процесс. Иначе, оно обладает не точечно-локальной, а пространственно-локальной структурой своего проявления, которая позволяет различным ИСО своим взаимодвижением – этим общим для них процессом – отсчитывать и ОБЩЕЕ для них время, отвергая и с этой стороны какую-либо временную изолированность различных ИСО.

В-третьих, величина длительности всякого процесса, определяемая его сменяющими друг друга состояниями, определяется ими ОДИНАКОВЫМ ОБРАЗОМ ДЛЯ ВСЕХ СИСТЕМ ОТСЧЕТА, как одинаково для всех изменяется состояние любого процесса. Т.е. в изначальной, природной форме своего выражения, как результат проявления временного свойства каким-либо процессом, как объект для измерения величина длительности одинакова для всех систем отсчета. И в этом смысле имеет абсолютный характер.

СТО же, предполагая различный ход времени в различных ИСО и связанную с этим временную изолированность различных ИСО, приходит к выводу о различной величине длительности одного и того же процесса для различных ИСО, который, как это теперь видно, противоречит природному характеру величины длительности любого процесса.

В-четвертых, из природного способа определения величины длительности любого процесса – его начальными и конечными состояниями – следует, что ВСЕ ОДНОВРЕМЕННО и только одновременно ПРОТЕКАЮЩИЕ ПРОЦЕССЫ ОБЛАДАЮТ РАВНОЙ ВЕЛИЧИНОЙ ДЛИТЕЛЬНОСТИ.

Действительно, с одной стороны, только у одновременно протекающих процессов границы проявления временного свойства, очерченные начальными и конечными состояниями этих процессов, не удалены друг от друга во временном отношении, не связаны друг с другом отношением раньше-позже а в этом суть одновременности, т.е. СОВПАДАЮТ в проявлении временного свойства. А совпадая – определяют собой одинаковую степень проявленной процессами длительности, одинаковую временную протяженность образуемых ими последовательностей сменяющих друг друга состояний. С другой стороны, таким свойством обладают ВСЕ одновременно протекающие процессы, так как у всех их, благодаря одновременности их протекания, границы проявляемой ими длительности совпадают независимо ни от каких других особенностей их протекания. Таким образом, одновременность протекания различных процессов – необходимое и достаточное условие одинаковости их длительности. Отсчет одновременно протекающими процессами одинаковой по величине длительности и дает возможность выражать длительность, образуемую одним процессом, через длительность другого – одновременного ему – процесса, т.е. ПОЗВОЛЯЕТ ИЗМЕРЯТЬ длительность одних процессов с помощью других, выступающих в роли часов, СОВМЕЩАЯ во времени и начальные и конечные их состояния. Причем одновременно протекающие процессы будут обладать одинаковой величиной длительности независимо от своей принадлежности к различным ИСО, поскольку эта их принадлежность не влияет ни на сущность времени и его величины, ни на природный способ выражения ими величины собственной длительности – своими граничными состояниями, которые определяют величину проявленной процессом длительности одинаковым образом для всех ИСО позволяя, в принципе, сравнивать длительности процессов различных ИСО без промежуточного этапа их измерения внутри каждой ИСО и тем самым делать предварительную оценку относительной величины их длительности без посредников в лице секунд этих ИСО.

Такова объективная связь величины длительности различных процессов с соотношением начальных и конечных их состояний, соответствующая природе этой величины. Такова общая закономерность проявления длительности различными процессами, предопределенная природным способом выражения ими величины этого свойства, или, иначе, такова закономерность отсчета времени самими процессами. Которая, в свою очередь, означает, что СОБСТВЕННЫЕ ВРЕМЕНА РАЗЛИЧНЫХ ПРОЦЕССОВ НЕ ОБЛАДАЮТ НИКАКОЙ СКОРОСТЬЮ ПРОТЕКАНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ДРУГ ДРУГА и, следовательно, что применение понятия скорости ко времени не имеет смысла. Ни внутри отдельных ИСО, ни принадлежа к различным ИСО. Никаким изменением хода процессов невозможно ни ускорить, ни замедлить относительный ход их собственного времени. Протекая одновременно, все они будут обладать равной длительностью независимо ни от своего хода, ни от своей принадлежности к различным ИСО. Только заканчиваясь раньше или позже друг друга при одновременном начале их протекания они будут обладать, соответственно, меньшей или большей длительностью по отношению друг к другу. В этом, повторимся, – закономерность проявления длительности различными процессами, обусловленная происхождением этого их свойства, его сущностью.

Причем признает эту закономерность проявления временного свойства различными процессами и СТО. Однако, не зная, чем она вызвана, и предполагая различный ход времени в различных ИСО, СТО тем самым предполагает ограниченность этой закономерности внутренними рамками отдельных ИСО не замечая, что одинаковая длительность одновременных процессов – не только и не столько результат измерения, сколько ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ УСЛОВИЕ измерения длительности любого процесса путем совмещения начала и конца его протекания с началом и концом измерения его длительности какими-либо часами, предопределившее данный метод измерения, и что, следовательно, это ее предположение, означает, по сути, ограничение самой возможности измерять общепринятым методом. При этом СТО предполагает такую же ограниченность и соответствующего этой закономерности метода непосредственного сравнения длительностей различных процессов только наложив негласный запрет на сравнение длительностей процессов различных ИСО по соотношению во времени их граничных состояний, можно говорить о различной длительности процессов в различных ИСО между общими для них событиями, например, встречами их ИСО, вступая тем самым в скрытый конфликт с природным способом определения величины длительности процессов и не замечая при этом, что допустив саму возможность измерения общепринятым методом длительности процессов одной ИСО по часам другой, она неявным образом исходит из посылки, которую открыто пытается опровергнуть путем “выкручивания рук” секундам различных ИСО. Более же подробный разговор о методе измерения и о том, что за ним стоит, еще впереди.

Сейчас же хотелось подчеркнуть другой момент. Поскольку собственные времена различных процессов не обладают никакой относительной скоростью хода, т.е. обладают ЕДИНЫМ ходом своего протекания независимо ни от каких систем отсчета, сливаясь при этом в однородный общий поток времени нашего бытия, но позволяя нам, однако, для отсчета, измерения времени – протяженности отдельных участков этого потока – использовать лишь один из составных ручейков этой полноводной “реки времени”, то такое их свойство и в самом деле позволяет сделать вывод о существовании ЕДИНОГО для всех времени, за которым, однако, стоит не какая-то самостоятельная сущность, пронизывающая мировое пространство, а собственное время – временные отношения – любого периодического процесса, избранного в качестве ведущего, главного при отсчете времени.

В-пятых, исходя из вышесказанного, становится вполне очевидным, что и в относительной, численной форме своего выражения величина длительности любого процесса не может иметь различное значение для различных ИСО. Как известно, в численной форме своего выражения она представляет собой результат сравнения, соотнесения длительности одного процесса с длительностью другого, периодического, выраженный числом, показывающим, сколько раз длительность одного – периодического, играющего роль часов – процесса повторилась в границах длительности другого. При этом длительность одного периода или определенной его части периодического процесса выступает МЕРОЙ, единицей измерения времени, а операция соотнесения какой-либо длительности с мерой времени называется измерением. Именно в процессе измерения индивидуализированная природная – первичная – форма выражения величины длительности, обладающая абсолютным в своей независимости от системы мер, отсчета характером, трансформируется в безликую численную – вторичную, зависящую от единиц времени – форму своего выражения, которая позволяет сравнивать длительности заочно, по их численному обозначению, отражающему отношение величины измеряемой длительности к величине измеряющей, выступающей, в лице избранной меры времени, необходимым посредником заочного сравнения величин. Однако при этом возможности использования в этой роли длительности одного и того же периодического процесса ограничиваются привязанностью этой длительности к местоположению проявляющего ее процесса. С другой стороны, было обнаружено, что результат измерения не изменится, если использовать в качестве меры времени длительность и других процессов, равную первоначально избранной для этой цели. Поэтому в качестве меры времени принимается длительность ЛЮБОГО периодического процесса любой конкретной формы ее проявления, равная, однако, длительности определенного общедоступного периодического процесса, взятой за основу, за образец величины меры времени поскольку длительность определенной величины возможна не иначе, как длительность определенного процесса. При этом первичные для данной меры времени часы приобретают статус эталонных, образцовых, а определенная как количественный эквивалент эталонной длительности мера времени оказывается всеобщей, универсальной, способной отсчитываться где и когда угодно с помощью различных – вторичных по отношению к эталонным – часов. Причем длительность в качестве меры времени не может быть <обезличена>, не может выступать в относительной форме своего выражения, т.к. для процедуры измерения ее величина требуется в своем <натуральном> виде. И наша вездесущая секунда берущая, как известно, свое начало от суточного вращения Земли – в том числе. Ее универсальность – в ее многоликости, позволяющей ей проявляться в форме-способе-месте протекания любого периодического процесса и тем самым отсчитываться им в качестве его личной собственности, имеющей при этом статус всеобщей меры времени.

Необходимым же условием отсчета различными часами одной и той же – всеобщей – меры времени является их равнение на ход эталонных, или первичных, для данной меры часов. Что мы и наблюдаем в нашей системе отсчета вспомним сигналы точного времени, в рамках которой является общепризнанным, что только одновременно протекающие процессы обладают равной длительностью. Однако, как мы видели, данное свойство проявления длительности различными процессами не ограничивается внутренними рамками отдельных ИСО. Поэтому к каким бы ИСО ни принадлежали различные часы, для отсчета ими эквивалентов избранной меры времени все они должны равняться на ход первичных для данной меры часов. Только эти – первичные – часы способны совершенно самостоятельно отсчитывать избранную меру времени, ибо только эти часы “знают сами по себе” величину избранной меры времени, обладая этой величиной длительности и до придания ей статуса образца всеобщей меры времени. И поэтому эти часы выступают в роли ведущих, а все остальные – в роли ведомых при отсчете этой меры. Что и гарантирует отсчет ими избранной меры времени. Всякая же автономия последних в этом деле означает, по сути, переход к новому эталону и новой мере времени.

Однако СТО, не опирающаяся на ясное понимание сущности времени и его величины, этого необходимого условия отсчета часами различных ИСО одной и той же единицы времени не замечает. Для нее условием отсчета эквивалентных единиц времени является соответствие хода часов различных ИСО требованию ее второго постулата к ходу времени в этих ИСО. Предполагая же замедление не только времени, не только часов, но и абсолютно всех процессов движущейся ИСО, СТО подводит к выводу о принципиальной невозможности заметить какие-то отклонения в отсчете единиц времени, связанные с движением ИСО, внутри каждой ИСО. А в условиях ограничения неправомерного, как мы уже видели области непосредственного сравнения длительностей внутренними рамками отдельных ИСО эта “внутренняя” одинаковость единиц времени различных ИСО и позволила говорить о “физической равноценности единиц измерения” СТО М. Борн. Эйнштейновская теория относительности, пер. с англ., М., 1964, с. 245., несмотря на предполагаемый ею различный ход часов различных ИСО.

И только неясность в вопросе о сущности времени и его величины мешала увидеть всю иллюзорность такой равноценности единиц времени, не учитывающей как природный способ выражения величины длительности различными процессами, так и соответствующее ему непременное условие обладания ими одинаковой длительностью. Но в результате оказываются обманчивыми, иллюзорными и логически безупречные выводы СТО. В том числе ее вывод о зависимости величины длительности любого процесса от выбора ИСО, измеряющей эту величину, и тем самым об относительном – как эту относительность понимает СТО – характере этой величины. А такая относительность пространственных и временных отношений, связанная с выбором ИСО, является сутью, основным содержанием теории относительности, давшим название самой этой теории.

При этом нужно признать, что величина длительности любого процесса действительно имеет относительный характер. Но, во-первых, только в относительной форме своего выражения, которая, как видели, не является единственной формой ее выражения. А во-вторых, эта относительность связана лишь с ВЕЛИЧИНОЙ объекта сравнения меры времени. И в этом случае относительная, численная форма выражения величины длительности мирно соседствует с абсолютной – первичной, природной – формой ее выражения в образе проявляющего длительность процесса, предполагая и дополняя ее как результат соотнесения величин в абсолютной форме их выражения, выступая при этом вторичной, производной формой выражения величины длительности, формой отражения абсолютной величины длительности процесса в зеркале абсолютной величины меры времени. И проявляющийся при этом относительный характер величины длительности лишь дополняет ее изначально независимый ни от каких мер времени и в этом смысле абсолютный характер, является его продолжением в условиях сравнения различных длительностей. Имеющая же место при этом неопределенность, до измерения, величины длительности любого процесса в относительной форме ее выражения вовсе не мешает ее определенности, до измерения, в иной, абсолютной форме ее выражения, не мешает определенности ее проявления самим процессом, ее определенности в качестве независимого от систем отсчета объекта измерения. Ее значение в абсолютной, природной форме ее выражения и предопределяет, совместно с абсолютным значением избранной меры времени, численное ее значение, обнаруживаемое в процессе измерения, в процессе сравнения абсолютных значений измеряемой и измеряющей длительностей. При этом характер относительности, связанный с выбором меры времени по ее величине, совпадает с классическим представлением об относительной величине, согласно которому результат измерения какой-либо длительности с помощью одной и той же меры времени должен быть для всех одинаков.

СТО же, не видя прямой и неразрывной связи относительного хода часов различных ИСО с относительной величиной отсчитываемых ими единиц времени, предполагает, в соответствии с требованием ее второго постулата, различную скорость отсчета ими одной и той же единицы времени секунды в различных ИСО прикрываясь при этом упомянутой “внутренней” одинаковостью этих единиц времени. И приходит к выводу о зависимости относительной величины длительности процессов еще и от выбора ИСО. Но делая это, СТО не просто расширяет, корректирует область ее относительности зависимости. Она при этом переходит невидимую черту от одного типа относительности к другому, переходит от неопределенности численного значения величины длительности до выбора меры времени по ее величине, которая ничуть не мешает величине длительности быть вполне определенной в иной, не относительной форме ее выражения, к неопределенности численного значения величины длительности до выбора меры времени по скорости ее отсчета или, что то же самое, до выбора ИСО, которая противоречит какой бы то ни было вообще ее определенности безотносительно к ИСО поскольку определенность величины длительности до выбора ИСО, т.е. без участия ИСО, лишь собственными средствами проявляющего длительность процесса, означает ее изначальную одинаковость для всех ИСО, несовместимую с выводом СТО о различной величине длительности для различных ИСО, с относительностью “по-СТО”.

А это значит, что делая вывод о зависимости относительной величины длительности процесса от выбора ИСО, СТО тем самым предлагает такой характер этой величины, который несовместим с наличием абсолютной, независимой от всяких систем отсчета формой ее выражения. А значит – с природной формой, природным способом выражения величины длительности, являющимся естественной основой, предпосылкой относительной, в чем-то искусственной с участием измерителя формы ее выражения которую СТО только и признает, не замечая того, что за ней стоит, несовместим с самостоятельностью определения величины длительности проявляющим ее процессом. И, следовательно, – со временем, как стороной протекания самих процессов, предполагающим единство количественной и качественной определенности в проявлении ими временного свойства.

А с другой стороны, предполагая сугубо относительный характер величины длительности, предполагая относительную форму выражения этой величины единственно возможной формой ее выражения в СТО бессмысленно говорить о величине длительности без указания системы ее отсчета, СТО ОТОЖДЕСТВЛЯЕТ тем самым величину длительности с ее значением лишь в относительной – численной – форме ее выражения. А отождествляя – АБСОЛЮТИЗИРУЕТ, неоправданно преувеличивает роль, значение численной – вторичной, производной – формы ее выражения и ее относительного характера за счет полного непризнания, игнорирования изначальной, природной формы ее выражения – формы ее проявления – и ее природного, независимого характера чему в определенной степени способствовали и несомненные заслуги численной формы выражения величины длительности, в результате чего была вытеснена на задний план, оказалась вне фокуса сознания изначальная, природная форма выражения величины длительности, неотделимая к тому же от формы-способа протекания проявляющих длительность процессов, “закамуфлированная” под них и этим затрудняющая свое обнаружение. При этом СТО выдает одну из черт ее характера – относительную – за единственную черту этого характера. Такова плата СТО за провозглашение постулата, требующего участия скорости движения ИСО в определении относительной величины длительности. А игнорируя другую – абсолютную – черту ее характера, не замечая изначальную форму выражения величины длительности просто невозможно заметить, ощутить всю противоестественность ограничения области непосредственного сравнения длительности различных процессов внутренними рамками отдельных ИСО, позволившего СТО сделать свои выводы. Как невозможно осознать и тот факт, что граничные состояния любого процесса не только показывают, определяют границу измерения его длительности, но и, прежде всего, сами по себе определяют величину измеряемой длительности, причем одинаковым образом для всех ИСО, перечеркивая тем самым вывод СТО о сугубо релятивистском характере временных и не только связей, отношений. И такой “близорукостью”, ведущей к абсолютизации относительности, СТО обладает, можно сказать, из принципа – благодаря провозглашенному постулату, несовместимому, как увидим чуть ниже, с абсолютной гранью выражения величины длительности. Ее “прозрение” означало бы ее самоотрицание.

Однако в рамках лишь вычислений такая опасность ей не грозит, поскольку эти рамки не позволяют увидеть то, что стоит за характером метрических свойств времени. Только проникнув в сущность какого-либо явления, можно заметить, что характер количественной его стороны предопределен его глубинной качественной стороной, его “внутренним устройством”. И что измерения-вычисления – не начало познания количественной грани бытия, а его продолжение на основе ранее уже познанных качественных и количественных его сторон в их нераздельном природном единстве. При этом, как известно, человек шел в познании окружающей его действительности от конкретного к абстрактному. Вначале были различные предметы, события, явления, их свойства, связи, закономерности и только потом, в результате отражения и обозначения всего этого, появились понятия, абстракции. И к понятию времени он шел тем же путем, заинтересовавшись определенным порядком следования различных событий, явлений, их непространственной удаленностью друг от друга, тем, ЧТО отделяет начало и конец протекания различных процессов например, начало и конец жизненного пути каждого человека, и обозначая выявленные природные свойства и отношения теми или иными названиями “раньше”, “позже”, “одновременные”, “длительность” и т.п., не отделяя при этом вначале выявленные свойства от их конкретных носителей, от конкретного способа проявления этих свойств.

С обозначений начиналось познание и количественной стороны временного явления, которая предстала перед человеком изначально в виде того факта, что лишь немногие процессы, вместе начинаясь, вместе и заканчивались остальные – либо раньше, либо позже. Этот факт и был соответствующим образом зафиксирован в сознании человека. При этом процессы, “концы” которых совпадали в своем появлении, стали называть одинаковыми по этой их способности к “самоудалению” к удалению друг от друга своих начальных и конечных состояний, остальные были обозначены как обладающие меньшей или большей этой способностью. Выработав же определение того, какие процессы одинаковы, а какие неодинаковы в проявлении данного свойства, человек получил возможность сравнивать различные процессы по этой их способности, получил МЕТОД их сравнения путем соотнесения в порядке появления их граничных состояний. Обозначив же это их свойство как “длительность”, он получил возможность сравнивать уже не процессы по их способности, а сами эти способности создав тем самым необходимые, но еще недостаточные условия для отрыва этих свойств от процессов, имея при этом готовый метод их сравнения и используя для этого словесный способ выражения количественной грани временного явления благодаря наличию абсолютной формы ее выражения. При этом вопрос о том, какие длительности считать одинаковыми, а какие – большими или меньшими по отношению друг к другу, решился не путем измерений для этого еще не был “изобретен” метод измерений и не путем конвенций, а путем простого обозначения, отражающего тот факт, что существуют процессы, одноименные “концы” которых либо совпадают, либо не совпадают друг с другом в порядке их появления.

К тому же, обозначив процессы, “концы” которых совпадают, как “обладающие одинаковой длительностью”, человек получил не только определение одинаковой длительности. Зафиксировав при этом СВЯЗЬ относительной степени способности этих процессов к “самоудалению” с определенным соотношением “концов” этих процессов, он неожиданно для самого себя обнаружил общую ЗАКОНОМЕРНОСТЬ проявления временного свойства различными процессами – все процессы, “концы” которых совпадают, обладают одинаковой длительностью. Которой и воспользовался далее, не сумев, однако, осознать сам факт ее обнаружения и предоставив тем самым “открытие” этой закономерности своему потомку – человеку с часами.

Придя к методу сравнения длительности различных процессов путем соотнесения их “концов”, человек не остановился в своем подходе к оценке количественной грани времени. Используя тот факт, что одновременно протекающие процессы т.е. чьи “концы” совпадают ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ обладают одинаковой длительностью, он стал выражать длительность одного процесса через равную ему длительность другого, периодического длительность каждого периода которого была принята за единицу времени путем совмещения начала и конца измеряемого процесса с началом и концом измеряющего периодического процесса, т.е. с началом и концом измерения. И этим сделал следующий шаг в расширении своих возможностей познания количественной грани этого свойства – шаг от метода непосредственного сравнения и словесно-описательного способа выражения величины длительности к методу измерения и ЧИСЛЕННОЙ форме выражения этой величины, которая, с одной стороны, позволила сравнивать длительности различных процессов на любом их удалении друг от друга, причем сравнивать уже непосредственно длительности по их численному значению, а не процессы, а с другой стороны, тем самым основательно разорвала их видимую связь, позволила в какой-то мере “забыть” при этом о процессах, упустить на время из виду то, что конечный смысл измерений длительности состоит в определении истинного соотношения “концов” различных процессов, т.е. позволила “оторвать” длительность предварительно “обезличив” ее от процессов. Все, что их после этого еще связывало в сознании человека, – это метод ее измерения путем совмещения “концов” измеряемого и измеряющего процессов. И теперь уже с трудом приходится “вспоминать”, что за этой тонкой нитью, связывающей их, стоят как происхождение измеряемого свойства, так и его природный характер предопределенный этим происхождением, или закономерность его проявления, состоящая в том, что одновременно протекающие процессы обладают одинаковой длительностью, и что смысл одинаковой длительности процессов в том, что “концы” этих процессов совпадают в своем появлении, и метод измерения длительности исходит из ПЕРВИЧНОСТИ утверждения о “совпадении…” по отношению к утверждению об “одинаковости…” не потому совпадают “концы” процессов, что их длительность одинакова, а потому их длительность одинакова, что “концы” их совпадают.

А поскольку “одинаковая длительность процессов” – это всего лишь иное выражение, обозначение того факта, что “концы” этих процессов совпадают в порядке своего появления, то выражение “одновременные процессы обладают равной длительностью” НЕ ТОЛЬКО И НЕ СТОЛЬКО ОЦЕНКА длительности этих процессов по результатам измерений, позволившим осознать, наконец, эту закономерность проявления длительности, сколько, прежде всего, ОПРЕДЕЛЕНИЕ того, длительности каких процессов считать одинаковыми, возникшее как отражение общей закономерности проявления ими этого свойства до всякого его измерения. И как таковое оно является отправной точкой, исходным постулатом, АКСИОМОЙ всякого измерения, сравнения длительности, пусть и неосознанной. На этом “утверждении, не требующем доказательств”, строятся и все предполагаемые измерения СТО так как незнание того, какая общая закономерность проявления временного свойства лежит в основе метода его измерения, вовсе не избавляет от необходимости действовать, пусть и неосознанно, в соответствии с этой закономерностью. Это все равно как законы логики, являющиеся не результатом умозаключений, а изначальной основой всякого умозаключения. Они отложились в голове человека в результате тысячелетней практической его деятельности, и он пользуется ими независимо от осознания им факта их существования. Но только отбросив на время шоры вычислений, ограничивающие глубину рассмотрения явлений, можно заметить, что СТО предполагаемыми результатами измерений пытается опровергнуть аксиому измерения как некую теорему, “доказывая” ограниченность вышеуказанного свойства длительности различных процессов рамками отдельных ИСО и не замечая, что этим “рубит сук”, на котором держатся и все предполагаемые ею результаты измерений.

Говоря об отсчете времени, отметим еще три момента, связанных с этой проблемой. Момент первый состоит в том, что только часы, благодаря своему особому устройству, способны самостоятельно выражать величину собственной длительности в относительной – численной – форме ее выражения, являющейся результатом сравнения и предполагающей в других случаях измерителя. Обладая собственным периодическим процессом, настроенным на ход эталонных часов избранной меры времени, и счетчиком его периодических изменений, часы автоматически определяют количество этих изменений равное количеству отсчитанных ими при этом мер времени и выражают полученный результат через свои состояния, обозначенные соответствующими числами. При этом абсолютная форма выражения величины длительности часов с помощью их состояний совпадает с относительной с помощью чисел формой ее выражения, и часы, определяя величину собственной длительности своими состояниями, определяют ими же и ее численное значение а заодно и значение длительности других процессов, соотносимых с часами.

СТО же о такой “двуличности” всяких часов не подозревает. В показаниях часов она видит лишь относительную форму выражения величины, лишь количество секунд той или иной ИСО, отсчитанное собственными часами этих ИСО путем соответствия их хода ходу времени в этих ИСО, продиктованному, якобы, движением ИСО игнорируя показания этих часов для “чужих” ИСО как “несоответствующие” ходу времени в них, совершенно не замечая стоящую за этими показаниями ту или иную границу проявления ими собственного свойства длительности, определяющую в этой уже абсолютной по смыслу форме выражения, являющейся всеобщим достоянием, одинаковую для всех ИСО степень проявленной ими длительности.

Момент второй состоит в том, что в качестве эталонных необходимо выбрать ЕДИНСТВЕННЫЕ часы, поскольку нет никаких гарантий появление СТО тому наглядный пример, что идущие в одних условиях в ногу друг с другом различные часы, в том числе однотипные, под воздействием каких-либо факторов не изменят свой ход относительно друг друга и тем самым не внесут путаницу в систему мер ввиду их неспособности при этом отсчитывать одну и ту же единицу времени. В случае с секундой таким единственным, исторически сложившимся эталоном ее длительности долгое время выступала определенная часть периода вращения Земли, этого вседоступного процесса, который является прародителем секунды, поскольку именно его часть длительности была избрана образцом всеобщей меры времени под названием “секунда” в результате чего он стал первым ее обладателем и единственным, который стал ее обладателем “по определению”. Только ему она обязана своей величиной и изначальной формой своего проявления. И только он обладает секундой в ее “первозданном” виде. Все остальные носители секунды включая и более стабильные атомные часы вторичны – лишь отражают и тиражируют эту величину, облачая ее при этом в собственные одеяния. И постепенный переход к новому, атомному ее эталону, сохраняющему, в новом обличье, ее первоначальную величину, но повышающему стабильность ее воспроизведения, ничего в этом отношении не меняет. Быть единственным образцом – в этом сам смысл эталонных часов.

И, наконец, момент третий связан с тем, что общепринятое определение секунды как длительности, равной длительности ее эталонного процесса, не отражает тот факт, что длительность эталонного процесса может быть РАВНОЙ секунде, только ЯВЛЯЯСЬ ЕЮ по определению, задавая при этом ее величину в абсолютной форме ее выражения. Поэтому “развернутое” определение секунды, более полно отражающее ее происхождение, будет выглядеть как “длительность эталонного процесса и равная ей длительность других процессов”.

В-шестых, начнем с того, что сами материальные процессы, призванные СТО обеспечить необходимое ей замедление времени, не способны на своеобразно-симметричное ввиду эквивалентности различных ИСО замедление своего хода в движущихся ИСО. Такое замедление процессов означает, что в любой момент существования двух взаимодвижущихся ИСО, заданный общим и потому всегда одинаковым для обеих ИСО расстоянием между ними, каждый процесс в этих ИСО должен иметь сразу несколько различных своих состояний, соответствующих несовпадающим но равноправным требованиям наблюдателей различных ИСО о замедлении процессов в “противоположных” им ИСО. Но не наблюдатели с их ИСО образуют то или иное состояние процессов. Сами же материальные процессы в один и тот же момент их существования, заданный каким-либо общим расстоянием между ними, между их ИСО, т.е. в один и тот же общий для них момент существования, взаимодвижения их ИСО не могут образовать сразу несколько различных своих состояний – одно для одной ИСО, другое для другой.

Таким образом, вопрос о реальности замедления процессов не “бессмыслен ввиду относительного характера замедления” поскольку, дескать, в этом случае что реально для одной ИСО – нереально для другой, а имеет отрицательный ответ. Такой вывод подтверждается и тем фактом, что за почти столетний период времени с появления СТО так и не было обнаружено никакой общей физической причины, силы, способной воздействовать на все механические, химические, биологические и т.д. процессы на разнообразные внутренние силы их протекания с целью изменения их относительного хода в зависимости от относительной скорости их движения. Как не было обнаружено и никакой силы, способной передавать всякое ускорение системы отсчета уже движущемуся в ней в пустоте лучу света, дабы и после ее ускорения он двигался в ней с предписанной СТО скоростью сохранив при этом неизменной скорость своего движения во всех других – инерциальных – системах отсчета.

К тому же, говоря, с одной стороны, о замедлении процессов в движущихся ИСО, СТО, с другой стороны, устами своего первого постулата говорит о неспособности этих процессов каким-то образом “ощутить” движение ИСО, исключая тем самым само движение в качестве причины замедления процессов. Предполагать же, что ход процессов “просто” следует за ходом времени в движущихся ИСО – значит поставить телегу впереди лошади, оставив при этом открытым вопрос о том, что стоит за предполагаемым изменением хода времени и процессов. Поэтому логическая причина замедления процессов в движущихся ИСО – необходимость “материального обеспечения” вывода СТО о замедлении времени в этих ИСО – оказывается единственной “действующей” причиной такого эффекта противостоит которой в реальности физическая неспособность этих процессов к “самораздвоению”.

И так называемый “парадокс близнецов”, строго говоря, состоит не в том, что один из близнецов в результате своего космического путешествия должен оказаться моложе другого как этот парадокс обычно преподносится, позволяя при этом дать хоть некую видимость его физического объяснения, а в том, что КАЖДЫЙ из близнецов в результате взаимного а другого нет движения должен стать моложе другого. Как абсолютно симметрична на участке равномерного движения процедура предполагаемых СТО измерений, “выявляющая” релятивистские эффекты такого движения, заложенные в эту процедуру вторым постулатом СТО, так симметричны, относительны и все эти релятивистские эффекты. Их относительность – способ, необходимое условие их “проявления”. В этом и состоит “изюминка” СТО как теории ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ.

А это не просто неожиданный, странный вывод. Это ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ по отношению к возможностям близнецов а в их лице – по отношению к самой реальности вывод. Это противоречие, неразрешимое в рамках СТО. На примере “близнецов” хорошо видно, что требования СТО для различных ИСО не относятся к различным граням, сторонам, элементам одной и той же реальности и вовсе не представляют собой как в этом иногда пытаются нас убедить различный вид, “срез”, угол наблюдения этой единой реальности для различных ИСО. А поскольку по отношению к единой реальности они противоречивы, то выводы СТО предполагают, фактически, для каждой ИСО собственную реальность как некое приложение к собственному времени каждой ИСО. При этом общее количество “двойников” наших близнецов, отличающихся, однако, соотношением возраста, должно быть равным количеству различных ИСО.

И попытка избавиться от возникающего противоречия ссылкой на неизбежное ускорение одной из систем отсчета откуда следует, что причиной изменения хода времени и процессов объявляется ускорение, и, значит, если испытают ускорение обе системы, то никаких относительных эффектов можно не ожидать, а если какая-либо система испытает ускорение дважды – при разгоне и торможении до полной остановки, – то должен получиться двойной эффект, т.е. путем выхода за рамки СТО за рамки рассматриваемых ею систем отсчета и полученных ею выводов, лишь подтверждает, с одной стороны, его неразрешимость в рамках самой СТО, а с другой стороны, противоречит СТО, которая говорит о замедлении времени в “движущейся” ИНЕРЦИАЛЬНОЙ системе отсчета откуда и происхождение “ИСО” по отношению к “покоящейся” НЕЗАВИСИМО от того, какая из них ускорялась, ибо делит различные ИСО на “движущиеся” и “покоящиеся” исключительно по их отношению к ИСПОЛЬЗУЕМОЙ системе мер – метру, секунде, – недвусмысленно предполагая таким УСЛОВНЫМ делением относительно-симметричный характер ожидаемого замедления при котором длительность процессов всякой ИСО в СТО по собственным часам этой ИСО всегда меньше длительности этих же процессов по чужим – “движущимся” – часам.

Но на этом противоречия не заканчиваются. “Обвинив”, в поисках выхода из возникшего тупика, одну из систем отсчета в ускорении на начальном этапе движения, сторонники СТО ставят эту систему за ее неравномерное прошлое “вне законов СТО” на участке ее РАВНОМЕРНОГО движения отрицая ее право требовать замедления времени в неускорявшихся системах отсчета, не обращая внимания на то, что сама СТО предполагает своим первым постулатом физическую эквивалентность равномерно движущихся систем без каких-либо исключений, т.е. ставит применимость своих выводов к той или иной системе отсчета в зависимость только от характера ее движения на рассматриваемом участке движения, а не от ее “биографии”. И при этом, уже не обращая внимания и на логику, пытаются “объяснить” выводы теории, полученные ею при рассмотрении лишь равномерного движения через соответствующую постулатам СТО процедуру вычислений-измерений, УСКОРЕННЫМ движением системы отсчета, т.е. выйдя за рамки применимости этой теории, за рамки, ВНУТРИ которой появились все ее выводы, и где, следовательно, надо бы искать и их причину. Однако логика “искать там, где легче что-то найти” оказалась сильнее.

В рамках же СТО исходное равноправие различных ИСО и условность, относительность их деления на движущиеся и неподвижные что сродни делению на “левые” и “правые” неизбежно приводит к обратимости вывода о замедлении времени в движущейся ИСО, достаточно откровенно говорящей о его иллюзорности, о том, что он представляет собой результат искажения реальных связей и отношений, возникающий при рассмотрении реальности через “отклоняющую призму” процедуры предполагаемых СТО измерений на основе ее второго постулата, “кривизна” которой действительно зависит только от скорости движения ИСО. В рамках СТО и единой реальности это единственное непротиворечивое объяснение рассмотренного противоречия.

Как видим, вывод СТО о замедлении времени в движущихся ИСО, являющийся следствием ее второго постулата, “продолженного” в процедуре предполагаемых измерений, входит в противоречие с реальностью, наталкиваясь на неспособность материальных тел и процессов обеспечить эту безукоризненную логическую структуру конкретно-материальной формой проявления. Откуда следует, с одной стороны, что корень этого противоречия содержится в исходном постулате данной теории, а с другой, что вопрос о физической причине замедления времени и процессов в ИСО не имеет смысла ввиду чисто логической природы этих эффектов, несовместимых с таким основополагающим физическим свойством нашей реальности, как единичность существования процессов, и потому не относящихся к сфере действия физических причин.

И никакой движущийся П-мезон загадочное поведение которого обычно приводится как доказательство замедления времени в движущейся ИСО, хотя имеется и более простое тому объяснение – его скоростью, большей С не может обладать для себя одной длительностью своего существования, движения, а для нас – другой, ибо длительность, которую он образует своим движением к Земле, будет отсчитываться этим движением и для самого мезона, и для земных наблюдателей. При этом общее и потому одинаковое для них в любой момент их взаимодвижения расстояние определяет их общее настоящее, общие моменты времени их существования, т.е. своим взаимодвижением, этим общим для них процессом, они отсчитывают и общее для них время как атрибут их взаимодвижения, время, являющееся “обратной” стороной протекания ВСЯКОГО без исключения материального процесса. Поэтому никакая ВЗАИМНАЯ скорость не поможет мезону односторонне увеличить длительность своего движения-существования. Как не поможет она ему односторонне сократить расстояние до Земли, являющееся их общим свойством, общим достоянием, определяющим их пространственные ВЗАИМОотношения друг с другом и существующим для одного из них только тогда, когда оно существует и для другого, и только в той мере или степени – определенной САМИМИ объектами движения, – в которой оно существует и для другого. Только не видя прямой, непосредственной связи времени и движения, можно не замечать, что взаимодвижение самих ИСО отсчитывает время, причем общее для них – СОБСТВЕННОЕ ВРЕМЯ РАЗЛИЧНЫХ ИСО, и что любое проявление времени столь же обьективно-ОДИНАКОВО для различных ИСО, как и материальный процесс, его проявляющий. И только не замечая всего этого, можно все еще не сомневаться в истинности этой релятивистской “теории времени”, глубина постижения которой временного явления ограничивается показаниями часов.

Таким же невыполнимым представляется и предположение относительности одновременности, когда каждая ИСО наделяется собственной, существующей только для нее связью одновременных состояний различных процессов. При этом вопрос о природе этой связи, ее сущности, определяющей ее возможности, СТО, конечно же, не рассматривается. А между тем предположение СТО не соответствует возможностям той объективной связи, которая ОБРАЗУЕТСЯ САМИМИ носителями этой связи в лице движущихся тел и процессов. СТО не замечает, что расстояние, движение – не только разделяют, но, разделяя, и СВЯЗЫВАЮТ тем самым различные тела, процессы, их состояния. Причем не только в пространственном, но и во ВРЕМЕННОМ отношении, определяя общие для них моменты времени, течение общего для них времени и тем самым наглядно демонстрируя взаимосвязь, единство пространственной и временной граней бытия. Именно пространственные отношения и определяют, как мы видели, каждый момент собственного времени взаимодвижения, взаимосуществования различных объектов. Имеющие же место при этом внутренние пространственные состояния этих объектов определяют соответствующие “внутренние” моменты времени их существования. И время любого события однозначно определено местом этого события в системе движущихся тел. Эта ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ связь СОСУЩЕСТВОВАНИЯ, выступающая объективной основой одновременности, своим возникновением обязана лишь самому факту существования качественно-разнородной действительности. И столь же объективна, как и сама действительность. Незримые, но вездесущие нити этой связи как раз и соединяют разрозненные элементы действительности в общую преходящую конкретную форму ее проявления, которая определяет то или иное лицо настоящего времени нашего бытия и которая одинакова для всех ИСО, как одинакова для всех ИСО объективно существующая связь одновременных состояний. Такой характер этой связи предопределен образующими ее носителями, вытекает из самой ее природы.

Действительно, одно и то же состояние любого процесса не может быть связано отношением сосуществования сразу с несколькими различными для различных ИСО состояниями другого процесса, сменяющими друг друга, поскольку никакие элементы действительности не могут, в силу единичности своего существования, образуя, определяя одну связь одновременности, находясь прежде всего для самих себя, а не для той или иной ИСО! в одном пространственно-временном отношении друг с другом в одном месте-моменте, находиться при этом и в другом пространственно-временном отношении друг о другом в другом месте-моменте, определять и другую связь сосуществования между собой. Такая связь, образуемая самими телами, состояниями процессов, является собственностью лишь тел и состояний, которые ее образуют, а не каких-либо систем отсчета. И такая связь, существующая прежде всего для самих тел, процессов как способ их бытия и только тем самым для различных ИСО в качестве объективной реальности, не может быть различной для различных ИСО не позволяя тем самым, например, различным часам на концах стержня иметь для одной ИСО одни одновременные друг с другом показания, а для другой – другие, откуда следует, что и вытекающее непосредственно из относительной одновременности сокращение тел не более реально, чем симметричное замедление процессов. А значит, и одна и та же реальность не может предстать в различном виде, в различной конкретной форме своего проявления, в различном настоящем для различных ИСО, как это требует СТО, не имеющая ясного представления о природе, происхождении пространственных и временных отношений, их характере и тесной внутренней взаимосвязи, обязанной материальной природе этих отношений, их общим материальным носителям.

И, наконец, в-седьмых, следует вывод, к которому мы уже вплотную подошли, о том, что естественной природе величины длительности противоречит прежде всего исходный постулат СТО, “ответственный” за все ее оригинальные выводы, в котором говорится о постоянстве скорости света и который принято выражать весьма просто: С = const.

Простота, однако, этого постулата – кажущаяся, поверхностная, и разговор о ней как о признаке истинности исходного постулата СТО отражает лишь стремление к его канонизации, стремление в порядке самооправдания придать больший вес, значимость постулату, перед которым пришлось “сдаться” несмотря на внутренний голос протеста здравого смысла, за которым стоит многовековый опыт человечества. Говоря о здравом смысле, не будем забывать, с одной стороны, что, как отметил Гегель, до Коперника было против здравого смысла говорить, что земля вертится, и что всякая философия идет ДАЛЬШЕ <здравого смысла>. А с другой стороны, что здравый смысл – это крупинки, зерна познания человеком окружающего его мира, скрупулезно отобранные в ходе его практической деятельности КАК СООТВЕТСТВУЮЩИЕ объективной реальности и потому представляющие собой зерна истины, причем не только относительной, но и абсолютной. В том числе и в отношении пространственно-временных свойств реальности. Говоря словами Ленина, “если ощущения времени и пространства могут дать человеку биологически целесообразную ориентировку, то исключительно под тем условием, чтобы эти ощущения отражали ОБЪЕКТИВНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ вне человека: человек не мог бы биологически приспособиться к среде, если бы его ощущения (и построенный на них “здравый смысл”, – автор) не давали ему ОБЪЕКТИВНО-ПРАВИЛЬНОГО представления о ней” (В. И. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Полн. собр. соч., т. 18, с. 185). Поэтому отношение к накопленному багажу знаний в виде “здравого смысла” должно быть в высшей степени осторожным, дабы не выплеснуть с водой и ребенка. СТО же, как обнаруживается, своими выводами “выплескивает”, прямо или косвенно, вместе с “отработанной” относительной истиной – ньютоновским представлением о времени – и накопленные в “здравом смысле” хоть и не всегда ясно осознанные зерна абсолютной истины, такие, например, как: единая для всех реальность и истина или единый для всех ход времени; сущность времени – движение; единство количественной и качественной определенности проявляемых чем-либо свойств.

О какой простоте этого постулата может идти речь, если в нем говорится о постоянстве скорости света лишь в “покоящейся” ИСО, означающем ее постоянство относительно любой ИСО только для собственных, внутренних наблюдателей этой ИСО или, что то же самое, только по ее собственным часам и линейкам?! Откуда следует, что и предел скорости движения света относительно любой ИСО СТО ставит только для собственных наблюдателей этой ИСО, ничем не ограничивая скорость этого же взаимодвижения для наблюдателей, принадлежащих другим ИСО. Но тем самым принцип постоянства скорости света “по-СТО” обнаруживает свою оборотную сторону – ЗАВИСИМОСТЬ скорости света относительно любой ИСО от выбора системы наблюдения оказываясь либо больше, либо меньше ее “номинального” значения, либо равной ему и означая, таким образом, что СТО предполагает независимость скорости света от движения его источника лишь в обмен на ее зависимость от движения ИСО.

Эта неявно выраженная зависимость, являющаяся непосредственным продолжением, прямым следствием второго постулата СТО, скрывается, как мы видели, в словах этого постулата о “покоящейся” ИСО. В лаконичной же формуле выражения второго постулата С = const нет и намека о такой зависимости. Но тем самым в ней отсутствует один из ключевых моментов второго постулата СТО. И следовательно, она не отражает суть постулата СТО о постоянстве скорости света. А это значит, что данная форма выражения второго постулата СТО – не более чем привлекательная своей предельной простотой и ясностью обертка, упаковка этого далеко не простого по содержанию постулата. Это выражение нельзя понимать буквально из него совершенно не ясно, о каком, собственно, постоянстве идет речь – то ли относительно всех ИСО и для наблюдателей всех ИСО, то ли относительно отдельных ИСО, связанных, например, с источником света, но также для всех ИСО, то ли относительно всех ИСО, но только для особых по отношению к ним наблюдателей. Т.е. безадресное и потому бессодержательное утверждение о постоянстве скорости света в виде С = const само по себе бессмысленно. Это всего лишь условная форма ОБОЗНАЧЕНИЯ второго постулата СТО, не предназначенная, по сути своей, для буквального восприятия, предполагающая определенное домысливание, но весьма заманчивая своей “истиноподобной”, “фундаментальной” простотой и потому принимаемая без глубокого осмысления за сам постулат СТО во всей его многозначительной простоте.

Завораживая же своей кажущейся простотой, именно этот постулат, постулат движения, несет в себе зачатки той противоестественной зависимости времени и движения, которая пронизывает все выводы СТО, ибо провозглашая, с одной стороны, постоянство скорости движения света относительно ИСО только для собственных наблюдателей этой ИСО, этот постулат, как мы видели, провозглашает, с другой стороны, зависимость этой скорости от выбора ИСО наблюдения, которая, в свою очередь, предполагает различную длительность одного и того же движения света для различных ИСО здесь и далее под одним и тем же движением света подразумевается его движение относительно одного и того же объекта и тем самым противоречит способности движения самостоятельно определять величину собственной длительности. При этом неудивительно, что вирус “относительности без границ” проник и в область пространственных отношений отрицая и способность различных тел самостоятельно определять величину собственной протяженности, поскольку, определяя в СТО характер скорости движения света величины, производной от пространственных и временных отношений, но этим и неразрывно связанной с ними, этот постулат тем самым предопределяет, в неявном виде, соответствующий характер всех ее составных компонентов.

Однако в действительности характер скорости движения не постулируется, а вытекает из ее природы. И этот природный ее характер, предопределенный первичными по отношению к ней пространственными и временными отношениями, несколько иной. Всякое движение как последовательная смена расстояния соединяет в себе пространственную и временную грани реальности и потому характеризуется как пройденным расстоянием, так и длительностью. Скорость же движения представляет собой пространственно-временную характеристику движения, являющуюся результатом соотношения этих величин, и потому характер скорости является продолжением характера этих величин, а не наоборот. Определяя степень длительности своего движения относительно ИСО началом и концом своего движения, никакое движение света относительно ИСО не способно определять собою различную длительность для различных ИСО как не способно прекратить процесс образования своей длительности для одной ИСО, продолжая его для другой. А проходя при этом различный путь относительно различных ИСО, луч света неизбежно будет обладать различной скоростью своего движения относительно различных ИСО, которая, однако, будет одинакова для всех ИСО, поскольку одинаковы для всех ИСО не только временные отношения, образуемые самим движением, но и пространственные отношения, также образуемые самим движением.

Причем такова общая природа скорости движения. Откуда следует, что, в общем случае, определенная скорость взаимодвижения объектов как связь изменения пространственных отношений между движущимися объектами и образующимися при этом временными отношениями возникает без какого-либо участия систем отсчета, необходимых для создания лишь ее численного образа, который нужен не движущимся объектам, а нам с вами для сравнения движения различных объектов луч света, например, достаточно “твердо знал”, с какой скоростью ему двигаться и до наших ему “подсказок”, и без НАШИХ оценок ЕГО скорости, определяя ее внутренней причиной и начальным условием своего движения относительно какого-либо объекта без всякой оглядки на различные ИСО, т.е. движение “самодостаточно” в определении не только пространственных и временных своих отношений, но и своей скорости. Но будучи определенной лишь самими участниками взаимодвижения, она определяется ими одинаковым образом для всех ИСО. Поэтому, с одной стороны, никакие световые часы не способны отсчитывать время по тем правилам, которые предлагает СТО, а с другой стороны, вовсе не случайно, что принцип постоянства скорости света “по-СТО” появился как постулат, гипотеза, а не как результат измерений, ибо, как видим, никакая скорость движения как объект для измерения представляющий собой результат соотнесения пространственной и временной граней движения, осуществляемого самим движением не может быть различной для различных ИСО. Только отрицая, пусть и неявно, существование скорости и всех ее исходных компонентов в качестве независимых от систем отсчета объектов для измерения-отражения, можно говорить о различном ее значении для различных систем отсчета. Такое их отрицание – оборотная сторона их неопределенности в СТО безотносительно к ИСО. Но при этом система отсчета в СТО выступает уже элементом не отражения-измерения свойств, а элементом существования-проявления этих свойств, не замечая, что, благодаря единству количественной и качественной определенности в проявлении свойств, выступает НЕПРОШЕННЫМ помощником в проявлении количественной стороны того или иного свойства. А потому различные результаты “измерений” для различных ИСО – лишь верный признак того, что получаемый СТО на основе ее второго постулата субъективный – численный – образ проявления пространственно-временной грани реальности не соответствует тому природному, объективному образу, в котором эта грань проявляет себя через своих НЕПОСРЕДСТВЕННЫХ носителей в качестве объекта для измерения-отражения (на этапе которого и требуется участие систем отсчета), и, следовательно, не имеет своего естественного референта в объективной реальности. Таков природный характер взаимосвязи изменяющихся в процессе движения пространственных и временных отношений, нашедшей свое выражение в понятии “скорость”.

Второй же постулат СТО, ставящий скорость взаимодвижения объектов в зависимость от скорости измеряющей системы, ему противоречит и потому содержит в себе зерна всех противоречий СТО с природным характером как величины длительности, так и величины протяженности. Эта противоестественная зависимость и лежит в основе взаимосвязи пространства, времени и движения СТО. А куда ведет такая их взаимосвязь, зависимость, хорошо видно из утверждения СТО, что для всякого движения со скоростью света время вообще должно остановить свой ход а протяженность тел – исчезнуть в направлении движения. В этой попытке представить движение со скоростью света как некое исключительное, вневременное наиболее наглядно проявляется непонимание внутренней, НЕРАЗРЫВНОЙ связи времени и движения, сквозь которое пробивается несовместимость исходного принципа СТО с этой их естественной взаимосвязью, ведущая к появлению в СТО неких миражей реальности, выдаваемых за проявление “плюрализма истины”.

К сказанному нужно добавить, что природный характер этой взаимосвязи отрицает не саму идею о постоянстве скорости света, а лишь ее релятивистский вариант, предполагающий зависимость скорости света от скорости движения измеряющей системы. Этот характер, например, вполне совместим с таким действительно простым постоянством, как постоянство скорости света относительно его источника, идея которого была высказана австрийским ученым В. Ритцем в баллистической, или эмиссионной, теории света одновременно с появлением СТО. И в этом случае все становится на свои естественные места – материальные процессы имеют возможность самостоятельно определять величину собственной длительности, различные тела – сами определять расстояние между собой и свою собственную протяженность, а скорость движения не только разделяет, но и связывает различные тела, системы отсчета, и ничто не заставляет наш мир раздваиваться в нашем сознании.

Таким образом, сама идея постоянства скорости света – совсем не заслуга СТО. Последняя предложила лишь собственное, причем весьма своеобразное, до парадоксальности, содержание постоянства этой скорости. Которое, однако, было обозначено простой, универсальной формулой С = const. А такое обозначение, с одной стороны, не отражая истинного смысла содержания, незаслуженно присваивает оценку этому содержанию как “простое” подталкивая этим к мысли, что исходный постулат СТО “прост, как истина”, а с другой стороны, связывая выраженную в нем идею о постоянстве скорости света лишь с релятивистским ее содержанием, выставляет СТО в роли единственного носителя самой этой идеи. К тому же, благодаря собственному названию СТО выступает в роли единственного носителя и идеи относительности. Что означает непомерное преувеличение ее роли, значения в появлении этих идей, ведущее к фактическому их присвоению этой теории. При этом, выдвигая идею постоянства скорости света на первый план, все свои выводы СТО получает все же благодаря оборотной стороне этого постоянства – различной скорости а тем самым и длительности одного и того же движения света для наблюдателей различных ИСО.

Никакой объект не может двигаться с одинаковой скоростью относительно сразу всех других, движущихся и неподвижных, объектов. Определенное значение скорости относительно одних неотделимо от различного ее значения относительно других. Но если до СТО при этом любая скорость взаимодвижения объектов считалась одинаковой для всех наблюдателей благодаря чему достаточно было указывать лишь ее относительную величину, то провозгласив постоянство скорости света “в покоящейся” ИСО, т.е. только для определенной системы ее наблюдения, СТО в качестве необходимого приложения к такому “постоянству для…” получает и длительность, и протяженность, и относительную скорость движения только с предлогом “для”. В СТО бессмысленно говорить об относительной скорости движения без указания того, для каких, С ПОМОЩЬЮ каких ИСО она определена. Но тем самым она вводит в число соавторов численного образа скорости движения света а этим – и длительности процессов, и протяженности тел, наряду с непосредственными участниками взаимодвижения и системой мер метр, секунда, еще и скорость движения этой системы, неявно отрицая таким соавторством абсолютную, природную форму выражения величины длительности и протяженности из-за ее “упрямого характера” и этим незаметно превращая в наших глазах относительную форму величины из формы ОТРАЖЕНИЯ величины которой она является по своей природе, отражая, как уже говорилось, абсолютную величину длительности процессов и протяженности тел в зеркале абсолютной величины секунды и метра в форму ПРОЯВЛЕНИЯ величины отождествляя при этом величину свойства с относительной формой ее выражения, а тем самым систему мер из соавтора отражения величины в соавтора ее проявления. Или, иначе, своим постулатом об избирательном постоянстве скорости движенияСТО превращает в наших глазах систему мер из элемента отражения количественной грани реальности которым она является по своей природе, помогая НАМ выразить наблюдаемую величину в элемент ее проявления в котором находит свое выражение требование постулата СТО к этой грани. В этом скрытом от поверхностного взгляда превращении, деформирующем систему отражения пространственно-временных связей путем придания ей ЧРЕЗМЕРНОГО “творческого начала”, состоит особый вклад СТО в развитие идеи постоянства скорости движения.

Но “обогащает” она при этом, как мы уже успели заметить, и идею относительности, отрицая вытекающей из такого постоянства зависимостью пространственных и временных отношений от скорости движения измеряющей системы наличие абсолютной основы количественной грани пространственно-временной реальности без которой всякая ее относительность – пустой звук!, не зависящей ни от каких систем отсчета, и тем самым абсолютизируя, непомерно раздувая относительную черту ее характера.

Прикрываемая постулатом “о постоянстве” скорости света зависимость этой скорости от скорости движения измеряющей системы – родимое пятно СТО. И если при этом СТО все же, по своему, как-то объясняет по крайней мере, на достигнутом этапе точности измерений различные световые явления, то эта предложенная ею зависимость и породивший ее постулат остаются физически необъяснимыми более подробно о непростых взаимоотношениях СТО с физикой можно прочитать в книге В. И. Секерина “Теория относительности – мистификация века”. Новосибирск., 1991. И, как обнаружили, противоречат природному характеру изменения пространственных и временных отношений в процессе движения о чем и сигналил отвергнутый СТО здравый смысл. Тогда как зависимость скорости света от движения его источника связанная с постоянством скорости света относительно его источника позволяет не только объяснить различные световые явления, но и сама по себе вполне объяснима, естественна поскольку луч света “отталкивается” в своем движении только от своего источника, только относительно своего источника скорость его движения определена скоростью его испускания, эмиссии, которую он и сохраняет как память о своем происхождении и, что не менее важно, полностью соответствует естественной взаимосвязи основных форм, способов нашего бытия, в чем состоит их принципиальное различие.

Глава VI
Единство пространства, времени и движения. “Ахиллесова пята” теории относительности.

И о том, что пространство и время тесно связаны с движением, было известно задолго до появления теории относительности. Об их кровной, родственной связи достаточно очевидно свидетельствовала обнаруженная еще на заре человечества зависимость длительности движения от степени изменения состояния движущихся тел, от пройденного ими пути, нашедшая в период развития механики свое отражение в известных со школьной скамьи формулах на движение и время. Однако поскольку внутренний механизм этой их зависимости не лежал на поверхности явлений, то вычленение, осознание пространственной и временной граней бытия в процессе его познания, с одной стороны, дало нам понятия “пространство” и “время”, а с другой – привело к абсолютизации в сознании человека самостоятельности их существования, к приданию этим атрибутам движущейся материи статуса неких сущностей.

Именно незнание внутреннего механизма их взаимосвязи стало причиной того, что даже математически зафиксированная в эпоху Ньютона взаимосвязь пространства, времени и движения не помешала возникновению и доминированию ньютоновского представления о времени как о неком абсолюте, оторванном от материи, движения, ставшего классическим, которому вполне соответствовало и представление о пространстве как о “пустом вместилище” для тел. Но при этом нужно отметить и тот интересный факт, что эти философски неверные представления о пространстве и времени вовсе не помешали, в свою очередь, совершить скачок в развитии науки.

И тем не менее, несмотря на все достижения ньютоновской эпохи, конфликт между общепринятым представлением о пространстве и времени как о чем-то совершенно независимом от существования и движения тел и интуитивным ощущением их внутреннего единства не только сохранился, но и вполне созрел – к концу 19 века он стал настоятельно требовать своего разрешения ввиду, прежде всего, накопившихся к тому времени проблем в области физики, указывающих на тесную внутреннюю связь пространства, времени и движения. Поэтому появление СТО с ее зависимостью пространства и времени от движения, отвергающей ньютоновские абсолютные в своей самостоятельности, независимости пространственные и временные рамки бытия, которая к тому же вполне удовлетворительно объясняла целый ряд физических явлений, было воспринято как долгожданное, недостающее доказательство их внутреннего единства, как решительный прорыв к этому их единству. При этом постоянство скорости света “по-СТО” выступало и в роли внутреннего механизма их единства поскольку никакого другого объяснения этого их единства попросту не было. Результатом всего этого и явилось ее относительно скорое признание, несмотря на всю ее парадоксальность с точки зрения здравого смысла, опирающегося на совокупный опыт практической деятельности человека. Было решено, что тем хуже для здравого смысла. Большинством голосов он был объявлен предрассудком своего времени. Но похоже, голос истины остался при этом на стороне здравого смысла, поскольку, как теперь видно, вытекающая из второго постулата СТО и ничем более не объяснимая “тесная взаимосвязь” пространства, времени и движения представляет собой чисто внешнюю, координационную связь, противоречащую их внутренней, сущностной, генетической взаимосвязи с движением, в основе которой лежит связь СУБОРДИНАЦИИ, отражающая тот факт, что пространство и время являются лишь соответствующей стороной, способом существования движущихся тел и процессов.

Поэтому, оценивая СТО с позиции выявленной сущности времени, есть веские основания сказать, что появление этой физической теории, вознесенной затронутыми ею проблемами на пьедестал философии, не является для науки прямым шагом от заблуждения к истине. Скорее, это был шаг в ПОИСКАХ истины. Причем неоднозначный. С одной стороны, в том, что она заставила перейти от философских представлений о пространстве и времени, игнорирующих реальное единство пространства, времени и движения все более настойчиво проявляющееся в естествознании, к представлениям об этих общих гранях бытия как тесно связанных друг с другом и с движением – ее несомненная заслуга перед наукой. В том же, что она при этом предлагает такую их взаимосвязь друг с другом, которая, как оказалось, несовместима с сущностью этих явлений как способом существования движущейся материи, противоречит их естественной, природной взаимосвязи, игнорирует реальный внутренний механизм их единства и тем самым искажает их реальную взаимосвязь – ее несомненный и серьезный недостаток, который в результате привел нас от одного заблуждения – ньютоновской эпохи – к другому, не менее грандиозному заблуждению современной эпохи.

Однако в целом ситуацию с появлением СТО можно представить как очередной “зигзаг” познания на пути приближения к истине. Причем в основе обоих этих “зигзагов” лежит вызванная разными причинами абсолютизация одной из сторон, черт, граней характера временного явления. Что, в общем-то, было неудивительно в условиях потери видимой связи временных понятий с их материальной основой и утраты их изначального смысла вернуть который и призвано решение вопроса о сущности времени, в условиях многогранности этого явления отношение раньше-позже, настоящее, прошедшее, будущее, длительность, течение, момент – все это различные грани одного явления и, к тому же, его неоднозначности во взаимоотношениях с движением. Как мы обнаружили, время, с одной стороны, ЗАВИСИТ от движения – как сторона, способ движения протекания материальных процессов, т.е. своим происхождением, своей природой. Но с другой стороны, время НЕ ЗАВИСИТ от движения – ни по своему направлению течения, ни скоростью своего хода, ни, даже, в целом, от отдельного движения, его прекращения, т.е. по своим свойствам, предопределенным, однако, его сущностью как стороной движения. Поэтому как зависимость, так и независимость времени от движения – ОТНОСИТЕЛЬНЫ. А это значит, что относительная зависимость и относительная независимость от движения составляют две дополняющие друг друга грани его природного характера. Независимость в одном отношении и полная зависимость в другом – такова диалектика взаимосвязи времени и движения.

Ньютоновское же представление о времени, как теперь очевидно, абсолютизирует “независимую” черту его характера игнорируя при этом прямую его зависимость от движения, связанную с его происхождением. Однако ньютоновская абсолютизация ограничилась лишь верхним, философским уровнем познания временного явления, практически не затронув эмпирический его уровень прежде всего – выработанный независимо от тех или иных концепций времени метод непосредственного сравнения длительности различных процессов, и потому, хоть и давала неверное общее представление о времени, его природе, тем не менее позволяла верно отражать реальные временные связи, отношения, неосознанно, но верно соотнося при этом абсолютное и относительное в его характере.

СТО же, отвергая абсолютизацию независимого характера времени, предлагает при этом такую взаимосвязь пространства, времени и движения, которая, как обнаружилось, несовместима с наличием абсолютной черты его характера, и потому впадает при этом в другую крайность – в абсолютизацию относительной черты характера времени. Которая, однако, уже не столь “безобидна”, как ньютоновская абсолютизация, т.к. ограничивая метод непосредственного сравнения длительностей и признание общей закономерности проявления длительности различными процессами, лежащей в основе метода ее измерения, рамками отдельных ИСО, она “ущемляет” сохранившуюся пуповину, связывающую в сознании человека длительность, ее величину, с материальными процессами, их граничными состояниями, и этим приводит к искажению в процессе отражения им реальных связей пусть и в области движения с еще недосягаемой нами скорости. Причем, поскольку абсолютизация относительной черты характера затрагивает и пространственные связи, то ее результатом является общее искаженное представление о пространственно-временной структуре нашего мира, ведущее к отрицанию единой для всех реальности.

А с другой стороны, время в СТО, будучи несовместимым с абсолютной гранью своего проявления, оказывается такой же “чистой” не облаченной в конкретную форму своего проявления длительностью, как и абсолютное ньютоновское время. И потому эти две “антагонистические” по отношению друг к другу теории времени, абсолютизирующие каждая “свою” черту характера временного явления, в конечном счете сходятся, совпадают в отрицании конкретно-материальной формы проявления времени, несущей, соединяющей в себе количественную и качественную его определенность, и тем самым в сохранении возникшего в процессе познания отрыва времени от движения. Истина же и в споре Эйнштейна с Ньютоном оказывается, как теперь видно, где-то посередине – с одной стороны, время действительно течет одинаковым для всех образом, но не по “ньютоновски”, не как самостоятельная сущность, а с другой – оно и в самом деле неразрывно связано и с пространством, и с движением, но не такой связью, какую предложила СТО.

СТО не замечает, что соединяя время и движение ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННОЙ для них связью, она разрывает не слишком крепкие ввиду недостаточной ясности в вопросе о природе времени нити ЕСТЕСТВЕННОЙ их взаимосвязи в голове человека и тем самым увеличивает разрыв времени и движения в его голове в их естественной взаимосвязи, доводя его до полной их внутренней несовместимости, до несовместимости времени с движением в качестве стороны, способа движения. Вся внутренняя логика СТО – это, в сущности, как теперь видно, логика такого разрыва. Так, провозгласив свой постулат о скорости движения света и отсчитывая время, секунды, уже в соответствии с ним, СТО перешла от единственного для всех образца величины секунды к неограниченному их количеству, к собственным образцам секунды для каждой ИСО в виде единиц времени их световых часов, предполагая при этом, что ход этих часов соответствует требованию ее постулата о скорости света. Но в результате всего этого СТО “обнаружила” такой характер секунды, который, как оказалось, несовместим с какой-либо конкретно-материальной формой ее проявления обладание которой неотделимо от одинакового для всех ИСО ее отсчета. Т.е. своим переходом к неограниченному количеству находящихся под “опекой” ее постулата и потому различных для различных ИСО образцов секунды СТО разрывает в нашем сознании естественную, природную связь величины всеобщей меры времени с конкретно-материальным способом ее проявления которая проявлялась в требовании к различным часам идти в ногу друг с другом для отсчета одной и той же меры времени. Световые же часы в СТО отсчитывают время уже не своими состояниями – одинаковыми для всех, – а постулируемой скоростью движения света – различной для различных ИСО – через состояния этих часов, “наполняя” эти состояния различной длительностью для различных ИСО. В переходе от единственного для всех образца секунды, величина которой определена лишь граничными состояниями ее эталонного процесса, к собственному образцу секунды для каждой ИСО, находящемуся в зависимости от постулата СТО, и состоит смысл перехода к световым часам при отсчете времени в СТО. При этом секунда СТО оказывается “голой” “чистой” длительностью уже не только в глазах человека давно отделившего в своем сознании длительность от ненужного ЕМУ материального ее облачения, но и в ее собственных потеряв в СТО саму возможность иметь какое-либо материальное облачение. И не только “голой”, но и “безродной” потеряв при этом и свои природные – земные – корни. А лишившись материальной основы, она потеряла и свое абсолютное значение, свое абсолютное “Я”, а вместе с ними и свой независимый природный характер, получив взамен всего этого лишь право “растягиваться” протекать медленнее в движущихся ИСО. С помощью таких безликих и безродных секунд и строит СТО все свои выводы, не замечая, что эти ее бестелесные секунды делают и все ее выводы столь же “бестелесными”, лишенными какого-либо реального содержания.

Таким образом, начав разрыв живой ткани взаимосвязи времени и движения в сознании человека с провозглашения постулата о различной длительности одного и того же движения света для различных ИСО несовместимого с отсчетом длительности самим движением света и потребовавшего отказа от интуитивного признания одинаковой для всех длительности его движения, СТО продолжила его обезличиванием секунд их независимым друг от друга отсчетом в различных ИСО, а закончила его несовместимостью длительности любого материального процесса с ее отсчетом самим процессом, но под аккомпанемент провозглашения “тесной взаимосвязи пространства, времени и движения на основе простого постулата С = const”.

Что же касается раздающихся в адрес СТО обвинений в идеализме, связанных с предполагаемой ею зависимостью результатов измерений от наблюдателей, их принадлежности к той или иной ИСО, то на этот счет можно сказать, что идеализма в этой зависимости не больше, чем в привычной для нас зависимости любой относительной величины от выбора меры, масштаба ее выражения. И тут необходимо признать, что численный образ величины чего-либо и в самом деле зависит от нашей воли. Но только на этапе выбора объекта сравнения меры измеряемого свойства, который далее предполагает выявление ОБЪЕКТИВНО сложившихся отношений между субъективно выбранными объектами сравнения когда и должна проявиться, по мнению СТО, зависимость этих отношений от скорости измеряющей системы. Т.е. относительная форма выражения величины по самой своей природе содержит субъективный момент и в этом ее существенное отличие от абсолютной формы выражения величины, позволяющий говорить о полученном в результате измерения чего-либо численном образе величины как о “субъективном образе объективной реальности”. СТО к этому ничего не добавляет. Она лишь требует, чтобы выбор объекта сравнения – меры времени или длины – определялся не только по величине с которой и связано то или иное название этих мер, как до нее, но и по скорости относительно объекта измерения. Это требование и стоит за словами о зависимости результатов измерения от выбора наблюдателей. Поэтому для обвинений в идеализме данная теория представляется достаточно неуязвимой. Хотя нужно признать, что некоторый повод для критики и с этой стороны все же имеется, поскольку своим, пусть и неявным, отрицанием способности движущихся тел и процессов самостоятельно определять свои пространственные и временные отношения – ради “соавторства” с ними в этом деле скорости движения ИСО, – предполагаемой их “пассивностью” в установлении собственных связей, СТО приоткрывает лазейку для предположений о соавторстве в этом деле и с другими “творческими элементами”, в том числе идеалистического толка. Но это уже не идеализм самой теории, а некое невольное попустительство возможной идеалистической тенденции. Однако интуитивное ощущение такой опасности, возможно, и было истинной причиной обвинения этой теории в идеализме.

Уязвимость же данной теории, ее “ахиллесова пята”, как мы видели, в другом:

– в том, что она несовместима со временем, как стороной, способом протекания материальных процессов, со временем, сущностью которого действительно является движение;

– в том, что, предлагая зависимость величины длительности и протяженности от движения, несовместимую с абсолютной гранью этих величин, она пошла по пути абсолютизации относительной формы и относительной черты характера величины, по пути отождествления величины с ее значением лишь в относительной форме ее выражения, не видя того, что величину свойства определяют границы его проявления, обозначенные самим носителем свойства, а отношение необходимо лишь для численного ее выражения, в котором сама величина вовсе не нуждается;

– в том, что, предложив эту противоестественную зависимость, несовместимую с изначальной, природной формой выражения величины этих свойств, она под флагом объективности этой зависимости неявно отрицает объективную основу возникновения какого-либо соотношения этих свойств по степени их проявления и тем самым объективную основу относительной – вторичной – формы выражения их величины;

– в том, что, отрицая способность тел, процессов, движения самостоятельно определять величину своих свойств – протяженности, длительности, скорости – СТО отрицает определенную величину этих свойств в качестве независимого от систем отсчета объекта измерения, не замечая, что измеряем мы не отношение, к примеру, длительности процесса к секунде, а длительность процесса через ее отношение к секунде, которое, к тому же, возможно только при условии предварительной определенности каждой из соотносимых величин в отдельности, самой по себе, т.е. иным, не относительным способом; Измеряем же мы не отношение величины к мере, а величину через ее отношение к мере по той простой причине, что измеряем мы то, что соотносим с мерой, ее “концами”. В нашем случае это то, что определено <концами> процесса – величина его длительности безотносительно к системам отсчета. Эта – абсолютная по форме выражения! – величина и является действительным объектом измерения общепринятым методом независимо от осознания этого факта. Относительную же величину мы не измеряем, а ВЫЯВЛЯЕМ в процессе, в результате измерения абсолютной величины.

– в том, что, исходя в своих вычислениях из общепризнанного метода измерения длительности процессов – путем соотнесения концов измеряемого и измеряющего процессов, – она, следуя требованию своего постулата к отсчету секунд в движущихся системах, приходит к отрицанию в области “межсистемных отношений” общей закономерности проявления длительности различными процессами, состоящей в одинаковой величине длительности у всех одновременных процессов и являющейся неосознанной аксиомой измерения, которая, как мы обнаружили, лежит в основе метода измерения длительности, и тем самым, фактически, к неявному отрицанию собственных выводов, их обьективной основы отрицание которой в СТО начинается с отрицания абсолютной формы выражения величины, являющейся обьективной основой как всеобщей меры времени – секунды – и относительной величины длительности, о которых идет речь в СТО, так и, совместно с указанной закономерностью, метода измерения длительности процессов, от которого СТО отталкивается в своих выводах.

И все это – тоже неизбежные следствия ее второго постулата, обнаружить которые, однако, можно было только добившись ясности в вопросе о сущности времени и его величины. Но только обнаружив, с нашей помощью, и эти его следствия, лежащие за рамками вычислений, теория относительности получила вполне законченное свое выражение, содержащее и объективную самооценку с позиции признания движения сущностью времени. При этом список уязвимых мест СТО дополняет и невыполнимое, как мы видели, в таком случае требование СТО о симметричном замедлении материальных процессов в движущихся ИСО.

Возвращаясь, в заключение, к проблеме взаимосвязи основных форм существования материи и подводя некоторые итоги рассмотрения этой проблемы, отметим, что пространство, как способ существования качественно разнородной материи, и время, как способ существования этой еще и внутренне активной материи, неотделимы друг от друга как две неотъемлемые стороны существования этой движущейся, изменяющейся в своем проявлении материи, как две дополняющие друг друга грани всякого движения, изменения. При этом пространственные отношения, определяющие каждую из преходящих конкретных форм проявления движущейся материи, определяют тем самым каждый момент существования движущейся материи, каждый момент “настоящего” нашего бытия в целом. Определяя же преходящее взаимоположение любых отдельно взятых движущихся тел, пространственные отношения тем самым определяют преходящие моменты собственного времени, отсчитываемого всяким отдельным движением. А определяя место любого события в системе движущихся тел, тем самым однозначно определяют, как уже говорилось, и время этого события в непрерывной череде сменяющих друг друга моментов времени, образуемых и тут же отправляемых в небытие движением этих тел. И если настоящее время проявляется в преходящих состояниях всякой изменяющейся материальной системы, определенных соответствующими пространственными отношениями, то течение времени, длительность проявляются в смене этих состояний, этих отношений в виде образе самого материального процесса, т.е. в форме, способе и месте протекания любого из них. Таким образом, материальные процессы выступают, с одной стороны, своими преходящими состояниями, – конкретным проявлением пространственного способа существования материи, носителями ее пространственных свойств, а с другой стороны, сменой своих состояний – носителем ее временных свойств, конкретным способом существования времени, его истинным бытием. Такова естественная взаимосвязь пространства, времени и движения, таково их внутреннее единство, в котором каждая из сторон – способ существования другой. Таков ДЕЙСТВУЮЩИЙ механизм единения этих общих граней бытия, “пересекающихся” в материальных процессах, в движении, в способе существования материи путем смены своих состояний, своих конкретных форм проявления.

Отражением этого механизма и является возникшая в процессе его выявления концепция времени, находящаяся где-то “на стыке” хорошо известных: реляционной, рассматривающей время как определенный тип отношений в материальном мире, и динамической концепции, считающей, что реально существует только настоящее. Эта РЕЛЯЦИОННО-ДИНАМИЧЕСКАЯ, или АТРИБУТИВНАЯ, концепция времени исходит из того, что в основе всех наших временных представлений лежит не что иное, как ОБЩИЙ СПОСОБ ДВИЖЕНИЯ МАТЕРИИ – путем образования последовательности сменяющих друг друга конкретных форм ее проявления, – а все свойства времени – лишь проявление соответствующих закономерностей этого общего способа ее движения тогда как движение есть общий способ ее существования. Или, если отталкиваться от Аристотеля, она исходит из того, что время не есть движение, но и не существует без движения, проявляясь как отношение в порядке следования сменяющих друг друга состояний движения, выступающих при этом моментами времени. Возникла же она как результат движения мысли от общего, абстрактного к конкретному, отдельному, к материальному источнику зарождения такой идеальной абстракции, как “время”. Только не останавливаясь на полпути, на уровне декларативного признания времени атрибутом движущейся материи, а достигая уровня конкретного, единичного проявления этого всеобщего свойства, и можно отчетливо увидеть материальные корни, питающие эту высокую абстракцию, а вместе с этим – и бытие времени, являющегося неотъемлемой стороной “жизнедеятельности” материи обнаружив при этом и некоторую собственную причастность к его бытию. Только пройдя этот путь до конца, являющегося началом всех абстракций, до соединения времени как всеобщего свойства движения с конкретными материальными процессами и можно было обнаружить конкретный механизм единства времени и движения, тем самым соединив, наконец, ЕСТЕСТВЕННОЙ связью в наших понятиях то, что в самой действительности никогда и не отделялось друг от друга.