Проблема лакейства, с давних пор, меня занимала. По-моему, она не может не волновать людей, которые вдруг осознают, что ближе всего к власти находятся лакеи. Профессия лакея сама по себе исчезла, но людей, чья природа, по сути, лакейская, вроде как стало даже больше. Профессия телохранителя не хуже и не лучше других, но только до тех пор, пока телохранитель ограничивается профессиональными функциями. Телохранитель вправе заняться политикой, но тогда он должен перестать быть телохранителем. Политик и телохранитель в одном лице – страшная сила.
Такая же страшная, как лакей, дорвавшийся до власти.
Он будет унижать людей только потому, что его самого долгое время унижали. Сама мысль о том, что тобой правит человек, который для кого-то всего лишь слуга, невыносима. Могущество лакея опасно еще и потому, что оно призрачно, и сам лакей, сознавая это, старается любой ценой его укрепить.
Авторитарный режим, хуже тоталитарного по двум причинам: во-первых, он имеет особенность перерастать в тоталитарный, и потому длится много дольше, и во-вторых, реальная власть нередко оказывается в руках лакеев, которые быстрее других научились угождать своему господину. Понятие лакейства, отсутствуете как в психологии, политологии и социологии, но от этого оно не перестает существовать в реальной жизни, и мне всегда хотелось посмотреть, как лакейство отражается на человеке. Оно не может не отражаться, если лакейство – не профессия, а призвание.