Когда смотришь кадры видеозаписи, от изумления перехватывает дыхание: они разрезали плащаницу, держа ее голыми руками. А главное, невозможно понять, почему церковь и ученые позволили использовать для взятия образца наименее подходящее для этого место – самый край, тот, за который реликвию брали при всякой оказии, тот самый край, который латали в Средние века. Ведь одного этого достаточно, чтобы и датировка оказалась средневековой.
И это не единственная странность предпринятого экстравагантного исследования.
Есть другие поводы, настороженно отнестись к его результатам, вот лишь некоторые из них: избыточная плотность образца (квадратный сантиметр образца весил сорок три миллиграмма, тогда как средняя плотность ткани не превышает двадцати трех), нежелание публиковать результаты непосредственных измерений, отклонения от обычных правил ведения записей, отказ от проведения анализов вслепую (когда сотрудникам лаборатории неизвестно, что и для кого они тестируют), отказ исследователей апробировать полученные результаты в ходе их междисциплинарного обсуждения, расхождения между лабораториями (только в Цюрихе обнаружили примеси, а в Оксфорде дали “доверительный интервал”, радикально отличающийся от двух других), пропажа запасных образцов и образовавшихся при разрезании ткани обрезков, терминологические ошибки в публикации, отсутствие физического, химического и статистического анализа образов. “Ни вычисления, изобилующие ошибками, – писал специалист по статистике Жуванру, – ни методы, вызывающие сомнения, так как опираются либо на ошибочные, либо на непроверяемые гипотезы, не дают абсолютно никаких оснований доверять представленным результатам”.
“Только радиоуглеродный метод обеспечивает надежность результатов, – прореагировал доктор Тайт на бурю протестов со стороны ученых, недовольных тем, как проводились под его руководством работы по датировке, результаты которой опубликовал журнал “Нейчер”.