СОН ПРО ИРМУ

Одним из самых знаменитых сновидений, проанализированных Фрейдом, является его собственный сон про Ирму. В «Толковании сновидений» он приводит длинное описание этого сна, увиденного им в 1895 году, а также своей работы с этим сновидением. Во сне он внимательно осматривает рот своей пациентки по имени Ирма и обсуждает ее состояние с несколькими врачами.

По словам самого Фрейда, работа с этим сном привела его к открытию психоанализа. Ученый хотел, чтобы на доме, где он анализировал сон про Ирму, повесили «мраморную табличку» со следующей надписью: «В этом доме 24 июля 1895 года была разгадана тайна сновидений доктором Зигмундом Фрейдом».

Трагическая ирония судьбы состоит в том, что во время анализа данного сновидения Фрейд проигнорировал предупреждение, которое могло бы спасти ему жизнь. Хирург-онколог доктор Жозе Шавельзон, который также является психоаналитиком, после тщательного изучения личной медицинской карты Фрейда сделал вывод о том, что сон про Ирму содержал удивительно точное предостережение относительно появления симптомов рака ротовой полости, убившего Фрейда двадцать восемь лет спустя после этого сновидения.

Накануне той ночи, когда Фрейд увидел свой сон, его навестил младший коллега Отто, с которым он обычно играл в тароччи (карточная игра, имеющая отношение к Таро), выкуривая при этом несколько сигар. Они обсуждали случай с Ирмой, которую Фрейд, пытался вылечить от истерии. Фрейд был рассержен, когда Отто сказал: «Ей лучше, но она еще не вполне оправилась». Часть вечера он провел, подробно описывая анамнез Ирмы.

Затем ему приснилось, что Ирма вошла в большой зал, где он принимал посетителей. Он сразу же отвел ее в сторону и сказал: «Если вы все еще продолжаете испытывать боли, то в этом только ваша вина». Ее лицо было бледным и одутловатым, и она ответила Фрейду, что страдает от ужасных болей, особенно в горле: «Я задыхаюсь». Фрейд встревожился и испугался, подумав, что он упустил «какой-то органический дефект» в выбранном им методе лечения. Он отвел Ирму к окну и начал изучать ее горло. Ему пришлось потрудиться, чтобы заставить ее открыть рот, потому что «она сопротивлялась, как все женщины с зубными протезами». Когда ему все же удалось взглянуть внутрь, он обнаружил очень тревожные симптомы – «большое белое пятно» во рту с правой стороны и «обширные беловато-серые струпья». Фрейд дает очень странное описание этих струпьев; они напомнили ему «носовые раковины».

Во сне он решил обратиться к другим специалистам, чтобы услышать их мнение о состоянии этой пациентки. Вошел его старший коллега доктор М., который был бледен и чисто выбрит, и осмотрел женщину. Его прогноз оказался благоприятным: безусловно, в горле была какая-то «инфекция», но «токсины будут выведены из организма». Другой коллега, врач Леопольд, был менее оптимистичным: он обнаружил, что инфекция распространилась на левое плечо пациентки и что было «какое-то непонятное пятно внизу слева».

Встреча во сне превратилась в медицинский консилиум. Коллега Фрейда Отто тоже был там. Все четыре врача, включая самого Фрейда, были уверены в происхождении болезни пациентки. Отто сделал ей инъекцию «препарата пропила, пропиона… пропионовой кислоты… триметиламина». Фрейд увидел формулу последнего химического препарата, напечатанную жирными буквами, будто бы подчеркивавшими его важность. Рассказ о своем сне он завершил словами: «Подобные инъекции нельзя делать столь легкомысленно… Кроме того, шприц мог оказаться грязным».

Комментируя свой сон, Фрейд подчеркнул, что он думал и писал о своей пациентке накануне вечером. Однако даже это не помогло ему разгадать тайный смысл сновидения, поскольку в реальности у женщины не наблюдалось симптомов, хоть как-то напоминающих те, которые Фрейд увидел во сне. «Сужение гортани не имело никакого отношения к ее заболеванию. Удивительно, почему я выбрал во сне именно эти симптомы, но в настоящее время у меня нет ни одного рационального объяснения случившемуся».

Фрейд полагал, что во сне Ирма могла олицетворять другого пациента, у которого были приступы удушья. Его анализ включал также множество других ассоциаций. Размышляя о названиях лекарств, в своем сне, он вспомнил беседу, в которой один из его коллег предположил, что триметиламин может вызывать сексуальное возбуждение. Эта мысль увела его в сторону «фрейдистских» предположений относительно возможного источника истерии при сексуальной неудовлетворенности.

Он завершил свое толкование сна про Ирму, заявив, что это был академический пример воображаемого исполнения желаний во сне. Накануне вечером он был раздосадован предположением Отто о том, что его пациентка не смогла полностью излечиться. В своем сне он «отомстил» Отто, доказав, что в ее страданиях была вина Отто, а не его собственная.

Во всех своих рассуждениях о замещении – когда один персонаж сновидения может замещать другого человека или нескольких людей – он лишь на мгновение предположил, что настоящим пациентом может оказаться сам сновидец. Фрейд решил, что «струпья», напоминавшие носовые раковины, могли быть предупреждением для него о возможных последствиях чрезмерного употребления кокаина, но быстро оставил эту мысль, не обратив внимания на другие факторы и их возможное воздействие.

Через двадцать восемь лет после сна про Ирму хирурги, лечившие Фрейда, видели те же симптомы, которые он когда-то видел во сне, – но уже во рту самого Фрейда. В начале 1923 года хирург удалил раковую опухоль, напоминавшую «большое белое пятно» с правой стороны ротовой полости Ирмы, «на передней части нёба».

В ходе целого ряда хирургических операций и лечебных процедур в течение следующих пятнадцати лет доктора пытались удалить из ротовой полости Фрейда «пролиферативную сосковидную лейкоплакию», очень похожую на необычные «струпья» во сне, увиденном им в 1895 году. Но многочисленные хирургические вмешательства приводили к образованию новых язв.

Во сне про Ирму пациентка с трудом могла открыть рот. После того как доктор Пичлер провел Фрейду радикальную операцию в конце 1923 года, он – как и его пациентка во сне – должен был носить «зубные протезы», точнее – съемный протез. Поскольку в результате многочисленных операций у Фрейда развился тризм, он испытывал постоянные трудности, пытаясь вставить протез. К концу жизни он «с трудом мог открывать рот».

Доктор Шавельзон считает, что упоминание о носовых раковинах в записях о сне 1895 года может быть описанием будущего состояния Фрейда, у которого после операции полость носа была видна из ротовой полости.

А что же можно сказать относительно всех докторов, фигурировавших во сне про Ирму? За этими псевдонимами скрываются коллеги Фрейда, дававшие ему различные рекомендации по поводу его пристрастия к курению. «Доктор М.», который предлагает ободряющий, но неверный прогноз развития болезни, на самом деле был доктором Иосифом Брейером, другом и наставником Фрейда. Несмотря на дурные предчувствия Брейера, Фрейду удалось убедить коллегу более лояльно относиться к его пагубной привычке.

 «Леопольд» был коллегой Фрейда, который постоянно предупреждал его о том, что курение может привести к серьезным заболеваниям. Под именем Отто фигурирует друг Фрейда Оскар Рай, разделявший его страсть к сигарам и, возможно, подаривший ему коробку сигар вечером накануне увиденного им сна. Несмотря на то что образы врачей в сне Фрейда представляли собой различные аспекты его личности – или же реально существующих персонажей со своим мнением, – их роль в сновидении послужила своего рода зеркалом, в котором отражались поступки и взгляды самого сновидца. К сожалению, тот смог разглядеть в этом зеркале лишь неопределенность.

Фрейд полагал, что шприц символизировал пенис, а лечение симптомов болезни пациентки состояло в нормализации сексуальных отношений. Но «грязный шприц» также мог означать систему подачи никотина – одну из сигар, которую Фрейд наверняка выкурил накануне вечером. Все химические средства, упомянутые во сне про Ирму, присутствуют в сигарном дыме. Хотя триметиламин не считается канцерогеном, в сочетании с нитритами в кислой среде (подобной той, которая возникает во рту курильщика) он может «превратиться» в очень токсичный канцероген диметилнитрозамин (ДМНА).

Становится понятно, что сон Фрейда дал ему точное представление о происхождении и гистологии рака ротовой полости, который впоследствии привел его к болезненной и мучительной смерти. Хотя Фрейду была интересна мысль о том, что сны могут передавать послания тела, он пропустил это сообщение – в отличие от Юнга, который бросил курить из-за увиденного им сна.

Важным моментом для понимания природы диагностических сновидений является вопрос о том, было ли в сне про Ирму предупреждающее сообщение о текущем состоянии внутренней клеточной системы Фрейда. Другими словами, мог ли сон про Ирму быть рассмотрен как опухолевый маркер? Возможно, одна-единственная поврежденная клетка могла вызвать этот сон, направив с помощью ближайших клеток или эндокринной системы сигнал бедствия, который принял форму сна благодаря целому ряду процессов, обусловленных мозговой активностью.

По-видимому, Фрейд заплатил огромную цену за то, что рассматривал собственные сны, помещая их в очень узкие рамки возможной интерпретации. Поскольку сон про Ирму явно перекликается с историей толкования сновидений, кажется вполне понятным, что псевдоним, который Фрейд выбрал для своей пациентки, означает «универсальный».