Мистическая наука по своей природе относится к области религии. Вне этого условия эксперименты не только ошибочны, но и опасны, соразмерно с испорченностью оператора и окружающей его сферы, прежде всего, потому, что, восторжествовав на короткое время, он может навлечь на себя своей собственной неуравновешенностью противодействие мировой воли, которая покарает его страданиями, соразмерными причиненному им злу, – а также и потому, что, благодаря своему несовершенству, он может столкнуться с самопроизвольностями, подобно ему уклонившимися с правильного пути, но невидимыми и гораздо более сильными, чем он сам; против подобных сил защитить может только добродетель, единственное непобедимое оружие – Поэтому психические науки во все времена были мистическими науками для блага невежд и недостойных. По той же причине они преподавались только под условием строгого морального и часто очень продолжительного посвящения.
Мистицизм должен быть религиозен не только в теории и чувствах, но и на практике, и должен иметь свой культ, так как ему приходится защищаться против самой страшной злотворной силы – силы невидимой, неподчиненной пространству и времени.
Наконец все религии, призванные действовать в целях добра в области невидимого, благоразумно запрещают заниматься Оккультизмом простому народу, который воспитывают и охраняют.
Следует ли из этого, что мы должны отказаться от изучения Мистицизма посредством положительного метода гипотезы, проверяемой наблюдением до тех пор, пока не уверимся в том, что наши добродетели и знание вполне достаточны для достижения успеха? Должны ли мы отсрочить это изучение? На какой срок, и ценой каких усилий, даже опасностей, по большей части, совершенно неожиданных? – Нет, наш век слишком жаждет знания и прогресса, чтобы согласиться предоставить грядущим поколениям решение величайших проблем, волнующих человечество.
Он ни за что не откажется от этого домогательства, и, однако, мы видим, как все больше скапливаются интеллектуальные и моральные препятствия, удерживающие его от этого шага.
Во все времена существовали люди, достигавшие знания и святости, необходимых для чистого познания и благотворной практики Мистицизма; должно слушать их, следовать их учениям, методам, принимать их за наставников. Надо только суметь их найти, ибо у них нет недостатка в подражателях, более или менее невежественных, белее или менее развращенных, иногда даже и опасных; их всегда можно распознать по самонадеянности и преувеличенным обещаниям.
Истинные адепты священного Мистицизма обыкновенно удаляются от мира, так как смущающие флюиды, исходящие из толпы, парализовали бы их силу; они собираются в уединенных жилищах, с трудом доступных и малоизвестных, образуют общины или коллегии, и там их соединенные психические силы могут действовать с большим успехом в невидимом мире; следовательно, для массы они почти недоступны или неизвестны.
Но во все времена и, в особенности, в наше, желая по возможности помочь человечеству, они обнаруживали себя и через своих доверенных лиц несли в мир свои учения Мистицизма и практические указания вековых учреждений. В древности они управляли Великими Мистериями, распространенными у всех народов, как трансцендентальное учение общей религии.
Я вовсе не собираюсь указывать этих апогетов Мистицизма, высказывать свое мнение об учителях, оспаривающих друг у друга доверие публики, жаждущей мистической науки; это значило бы выйти из рамок этого сочинения, которое должно только выяснить мистическую науку в целом и в частностях, позаимствовать данные у этих высших учителей.
Ибо в продолжение долгих веков эти адепты Мистицизма и их ученики действовали, проповедовали, и их слова и писания образуют стройное целое – вековое предание; мы можем к нему обратиться, и найдем в нем верный и быстрый доступ ко всем подразделениям магической науки. В самом деле, примем ли мы его за первоначальное откровение, старательно сохранявшееся и добросовестно передававшееся из века в век или, за отсутствием удовлетворительных доказательств, пожелаем видеть в нем только науку, с незапамятных времен созданную упорными трудами, – в том и в другом случае мы можем принять его, как гипотезу, которую мы должны проверить, предварительно подчинившись всем тем условиям, которые сама она указывает.
Таким образом, мы будем поступать согласно обычному методу наших наук, следуя тому промежуточному приему, который, как мы видели, требуется Мистицизмом. Гипотеза, доставленная нам преданием по своей природе, с одной стороны, примыкает к философии, с другой – к положительной науке; следовательно, она избегает крайностей, присущих гипотезам этих противоположных наук, она будет содержать в себе среднюю науку о вторых причинах.
Резюмируя все вышесказанное мы видим, что положительный и апостериорный метод, по-видимому, вполне может быть применен к Мистицизму, если мы будем считать его гипотезой, доставленной преданием и могущей быть проверенной наблюдениями и опытами, произведенными при соблюдении условий, указанных самим преданием.
Однако этот метод не исключает употребления противоположного, или априорного, метода; ибо, раз нам удалось овладеть абстрактными понятиями Бытия и He-Бытия, уразуметь отличие Реального от Абсолютного, – уже нетрудно простыми логическими дедукциями убедиться и элементарно познакомиться с существами и явлениями, которыми занимается Мистицизм; затем уже практика подтвердит или исправит эти первые понятия.
Совершенно невозможно развить здесь постулаты этого метода, не прибегая к подробному развитию высших положений философии; к тому же мы будем иметь случай дать первоначальное о них понятие в следующей главе, в которой очень кратко изложены первые принципы предания.
Впрочем, этот метод не чужд нашим ученым, его применяют геометры – последовательная дедукция следствий принципа, считаемого достоверным, и подтверждение этих выводов реальностью фактов.
В то же время, это – самый скорый и, можно сказать, самый верный метод, так как, благодаря своим приемам, включающим моральные требования, он более защищен от опасностей и затруднений чистого опыта; ему нечего бояться увлечений, – от которых он легко может предохранить себя при помощи разума. Поэтому именно этот метод по преимуществу и употребляют обыкновенно учителя Мистицизма, при изложении своего учения; причем необходима их поддержка и постоянное руководство.
Итак, в общем, к услугам Мистицизма имеется два метода: этого и надо было ожидать, так как он соприкасается с двумя крайностями – философией и положительными науками, и по той же причине в каждом из них опыт приходит на помощь гипотезе или постулату; от характера изучающего должно зависеть предпочтение, оказываемое тому или иному из этих методов, но по быстроте достигаемых успехов бесспорно надо считать наилучшим дедуктивный метод и доверие к уважаемому учителю.