Вплоть до нашего времени Магия считается чисто ирациональной наукой, утверждения которой могут быть проверены, применены и доступны только очень ограниченному числу избранных людей. Поэтому обыкновенно и не занимаются рассмотрением вопроса о его методах. Мы же, должны иначе рассуждать об этом предмете; мы должны спросить себя, может ли Магия каким-нибудь образом примкнуть к нашим традиционным наукам и даже может ли он вообще претендовать на звание науки, которое приписывают ей, говоря об охватываемых ей оккультных науках; а, в случае утвердительного ответа, – каков может быть ее метод, и какова ценность сохранившего ее нам предания. Нельзя определить метод науки прежде, чем сама она усовершенствуется настолько, что в состоянии будет дать достаточно прочное основание для оценки своих средств. Но не таково положение Магия: ее едва ли можно рассматривать как науку, так как она только что признана ученым миром. Следовательно, руководясь данным определением, пока мы можем только исследовать, каков должен быть при теперешнем ее состоянии собственный метод Магии, для того чтобы он мог занять место в ряду наших наук.
Известно, что в науке метод всегда сводится к одной из двух крайностей: методу априорному, выводящему все свои утверждения из высших принципов, предварительно принятых за достоверные, и методу апостериорному, производящему свои построения при помощи индукции, основываясь на фактах, установленных наблюдением или опытом. Первый метод, главным образом, сроден наукам метафизическим, второй – положительной науке. Итак, мы видим, что магическая наука, посредница между двумя другими, не может специально ограничиться ни одним из этих методов, она должна соединить их, дополняя один другим; метод ее будет существенно синтетическим!
Установив это, остается узнать, где будет точка отправления Магии в принципах, установленных априори или в наблюдении и опыте. Рассмотрим сначала второй случай – случай магической науки, основанной на положительном изучении явления.
В наше время положительная наука занялась исследованием нескольких явлений, специально принадлежащих Магии, намереваясь подвергнуть их своему собственному методу и ввести в область положительной науки. Что может из этого выйти? Силы, находящиеся вне нас, которые мы привыкли изучать, совершенно от нас независимы: они действуют без нас и вопреки нашей воле; мы можем отклонить, комбинировать, но не можем изменить их, так как они касаются только физической материи. Напротив, силы, изучаемые Магией, по природе своей, как мы это видели, связаны с тонкой материей, совершенно отличной от нашей физической природы, и эта, находящаяся в нас, материя одинаково необходима как для наблюдения, так и для воспроизведения изучаемого явления. Вследствие этого исследование требует соблюдения совершенно особых условий; мы знакомимся с ними только при помощи исследования и должны им подчиняться. Иначе говоря, наблюдение будет главным образом психическим, так же как и явления, носящие теперь это название; тут открывается широкое поле заблуждению, и наблюдатель заключен как бы в заколдованном кругу.
Что же сделала положительная наука, чтобы избежать этого затруднения?
Она старалась сосредоточить свои наблюдения над психическими явлениями, свойственными человеческой природе и происходящими в самом человеке. Таким образом, она собрала целый ряд фактов, которые, по-видимому, могут быть объяснены простыми физиологическими расстройствами и приводят к заключению, что мнимая Магия – только субъективный и обманчивый результат расстройства организма.
Но многие ученые признали недостаточность этих наблюдений, пренебрегающих значительным числом таких вполне доказанных и совершенно необъяснимых этой теорией явлений, как выделение (экстериоризация) чувствительности двигательной силы, уничтожение тяжести предметов и даже способность материи разлагаться и делаться проницаемой, как, например, в явлениях приноса на медиумических сеансах! Кроме того, еще до сих пор далеко недостаточно изучены, несмотря на полную возможность, психические феномены, производимые волей как над живыми существами {например, явления животного магнетизма, столь несовершенно воспроизводимые гипнотизмом), так и над инертной материей. Однако, явления эти чрезвычайно важны, потому что доказывают присутствие в нас самих активной силы психической природы, т. е. деятельности, всецело относящейся к области явлений Магии, и здесь открывается уже существование самопроизвольных сил или идей-сил, – посредниц между двумя мирами: физическим и метафизическим.
Но предстоит еще много сделать при изучении идей этого порядка; уже само определение Магии наводит на мысль о том, что необходимо должны быть существа, присущие гиперфизической материи, и что эти существа более или менее располагают соответствующими силами. Так называемые спиритические явления подтверждают такую вероятность, часто проявляя деятельность разумных и самопроизвольных сил, не причастных уму и воле присутствующих.
Но чисто позитивное наблюдение не может ознакомить нас с этими существами, так как не знает всех условий их существования.
В общем, аналитический апостериорный или индуктивный метод наталкивается здесь на следующие главные затруднения:
а) Деятельность материи, природа которой ему настолько неизвестна, что он сомневается даже в ее существовании. Также, мало известны ему условия не только явления, но даже и его наблюдения; между тем, для знакомства с этими условиями остается все тот же непригодный метод.
б) Влияние самого оператора на изучаемое явление.
в) В особенности же многоразличные явления, чуждые человечеству и очень часто обладающие силой, значительно превосходящей силу человека, для которого еще все скрыто и таинственно. Без сомнения, длинный ряд настойчивых, хотя и неопределенных исканий, опытов и поправок мало-помалу помогли бы преодолеть всю эту массу препятствий; но легко себе представить, какое количество лет для этого потребуется, если мы сопоставим настоящее состояние положительной науки с результатами, достигнутыми спиритизмом в течение столетия.