РОССИИ, ОСЛАМ И ДРУГИМ. 1911
МАРК ШАГАЛ (Род. 1887, Витебск)
РОССИИ, ОСЛАМ И ДРУГИМ. 1911
Бумага, гуашь, 43 х 34,5 см.
Приобретен в 1969 г. у г-жи Седлар. Ранее, предположительно,
находился в собрании Герварта Вальдена.
Репродуцируемый рисунок является вариантом ранней крупноформатной картины Шагала, носящей то же название и находящейся в парижском Музее современного искусства. На той картине звезды словно прорезают отверстия в сверкающей зелени небосклона, а между звездами парит плотная крестьянка, изображенная во всей ее тяжеловатой земной реальности.
Как и во многих других работах Шагала, в репродуцируемой здесь картине чувствуются скрытая привязанность художника к жизни русской провинции и, вместе с тем, стремление освободиться от нее. Он одновременно и дома, среди примитивных условий быта, и взмывает вверх, в высоту. Но лишь в небольшом числе его произведений эта двойственная связь — с местом рождения, провинциальным городком Витебском, и с духовной родиной, Парижем, — проявляется столь наглядно. Ибо истоком мотивов картины служит народная русская форма жизни, исполнение же по динамике, размаху рождено кубизмом, накалом парижской атмосферы. Реалии быта Шагал превращает в фантастику, а из фантазий, сказок, сновидений творит действительность.
На будапештской картине, выполненной гуашью и много меньшей по размерам, чем парижская, небо сине-черное и господствует атмосфера ночи. Женщина напоминает обретшее плоть сновидение; голова ее, словно это в порядке вещей, отделилась от тела и поднимается ввысь. Пространство вокруг нее полно напряженности, которую создают вонзающиеся в него острые треугольники. В не меньшей мере напоминает сновидение и нижняя часть картины: на покосившейся крыше дома стоит печальный розовый осел с человечьим взглядом и кормит молоком из своего вымени не только маленькое животное, но и ребенка, что невольно вызывает в памяти зрителей легенду о Реме и Ромуле. Представленное на картине видение очень близко к действительности, но все же остается видением. Народный сказочный мир оживает в картине столь же пластично, как и в одесских рассказах Бабеля. Она создана Шагалом в Париже, где под влиянием своих товарищей-кубистов и пресюрреалистов (Аполлинер, Сандрар и др.) он стал выражать желаемое содержание твердо и пластично.