“Те, кто больше всех ругает философию, являются рабами как раз наихудших вульгаризированных остатков наихудших философских учений”
Ф. Энгельс, “Диалектика природы”.
Задачей настоящей работы является обсуждение наиболее целесообразного мировоззрения, которое предпочтительно для исследователя, работающего в области естествознания. Через решение этой задачи мы надеемся показать роль мировоззрения в научной работе.
Существует мнение, что ученому-естествоиспытателю не нужна никакая философия, но, тем не менее, ученый не может не иметь мировоззрения. В качестве примера можно привести одного из крупнейших физиков-теоретиков нашего века Вольфганга Паули, который замечал, что не принадлежит “ни к какому определенному из философских направлений, носящих название с окончанием “изм”, но по существу придерживался материалистического мировоззрения. Поэтому лучше сразу приобщаться именно к оптимальному мировоззрению, чтобы не подвергаться риску стать рабом наихудших вульгаризированных остатков наихудших философских “учений”. В то же время не следует забывать основные положения этих учений, т.к. в противном случае можно открыть их заново. К тому же каждое из них содержит какое-нибудь рациональное зерно и может принести пользу. Забегая вперед, укажем для примера, что созданию теории относительности Эйнштейна по его собственному признанию, “сильно способствовало, в частности, чтение философских трудов Давида Юма и Эрнста Маха”.
Какое же мировоззрение считать наиболее целесообразным? Самым естественным было бы выбрать наиболее “правильное” мировоззрение. Но какое мировоззрение является “правильным” невозможно решить чисто логическим путем, так что необходимо привлекать какие-то другие критерии оценки мировоззренческих систем.
В рассматриваемом нами случае, т.е. для научно-исследовательской работы такими критериями правильности могут быть или разумный подход к восприятию мира (как ни тривиально это звучит, но ничего лучшего невозможно предложить при обсуждении таких общефилософских проблем) или соображения полезности (по выражению Макса Планка: “то мировоззрение лучше, которое приносит самые богатые плоды”). Именно с этих двух точек зрения мы попытаемся выбрать и обосновать наиболее приемлемое мировоззрение исследователя.
Материализм или идеализм?
В настоящее время в науке наиболее серьезными конкурирующими мировоззрениями являются материализм и позитивизм, как отражения признания первичности материи или сознания. Более точно было бы сказать, что наиболее серьезным конкурентом господствующего в науке диалектического материализма является позитивизм, но наша задача как раз заключается в том, чтобы обосновать целесообразность господства материализма или доказать обратное.
Построение естественной науки происходит на основе измерений и наблюдений, и так как каждое измерение и наблюдение связано с чувственным восприятием, то все понятия естественной науки, в конечном счете, берутся из мира ощущений. Поэтому также каждый научный закон в принципе относится к событиям из мира ощущений. Учитывая это обстоятельство, многие естествоиспытатели и философы склоняются к представлению, что наука, в конечном счете, вообще должна иметь дело только с миром ощущений человека. Подобное представление никогда не может быть опровергнуто чисто логическим путем. Ибо одна логика сама по себе не в состоянии вывести кого-либо за пределы мира ощущений; она не может принудить его к тому, чтобы признать независимое от него существование других предметов и людей.
Приведем рассуждения Макса Планка по поводу обоснования материалистического мировоззрения с точки зрения разума:
“… в физике, как и в любой другой науке, царствует не только логика, но и разум. Не все то, что не содержит логических противоречий, также и разумно. И разум нам говорит, что когда мы к так называемому предмету поворачиваемся спиной и удаляемся от него, то все же что-то от него остается. Он говорит нам далее, что отдельный человек, что все человечество вместе со всем своим миром ощущений, даже вместе со всей нашей планетой означают лишь крошечное ничто в великой возвышенной природе, законы которой не определяются тем, что происходит в маленьком человеческом мозгу, но существовали еще до того, как вообще жизнь появилась на Земле, и будут существовать и впредь, если даже когда-либо последний физик вследствие этих законов исчезнет.
Благодаря таким рассуждениям, а не благодаря логическим заключениям мы вынуждены принять, что за миром ощущений есть еще другой, реальный мир, ведущий свое самостоятельное, от людей не зависящее существование. Мир, который мы никогда, конечно, не могли бы воспринимать непосредственно, но всегда только посредством ощущений, посредством некоторых знаков, которые он нам передает.”
Далее, если мы обозреваем различные изменяющиеся со временем и сменяющие друг друга формы физической картины мира в их исторической последовательности и ищем характеристические признаки изменения, то в глаза, прежде всего, бросаются два факта.
Во-первых, можно установить, что при всех преобразованиях картины мира, рассматриваемой в целом, речь идет о совершенно определенном направлении более или менее постоянного поступательного развития, обозначаемого тем, что содержание нашего мира ощущений все более обогащается, наши знания о нем все более углубляются, наше господство над ним все более укрепляется. Разительнее всего это видно на практических результатах физической науки. То, что мы сегодня можем видеть и слышать на значительно бОльших расстояниях, что мы сегодня распоряжаемся значительно бОльшими силами и скоростями, чем предшествовавшее поколение, – этого не может оспаривать даже самый сердитый скептик. И столь же мало можно сомневаться в том, что эти успехи означают прочное увеличение нашего познания, которое в последующие времена не будут рассматриваться как нечто ошибочное, от чего надо отказаться.
И, во-вторых, хотя причиной для всякого улучшения и упрощения физической картины мира всегда является новое наблюдение, т.е. процесс в мире ощущений, однако физическая картина мира по своей структуре при этом все больше удаляется от мира ощущений, все больше лишается она своего наглядного первоначально совсем антропоморфно окрашенного характера. Чувственные ощущения исключаются из нее во все возрастающей мере, причем чисто формальные математические операции начинают играть все более значительную роль, а качественное различие все более сводится к количественному различию.
Если связать эти два факта, то им можно найти только одно разумное объяснение. Оно заключается в том, что происходящий одновременно с дальнейшим усовершенствованием физической картины мира дальнейший ее отход от мира ощущений означает не что иное, как дальнейшее приближение к реальному миру.
В работе В.И. Ленина “Материализм и эмпириокритицизм” дается подробная критика разновидности позитивизма – эмпириокритицизма. Ленин показал, что эмпириокритицизм и родственные течения по существу сводятся к субъективному идеализму.
Нам представляется, что, несмотря на одинаковую логическую непротиворечивость, как материализма, так и субъективного идеализма первый является более предпочтительным, т.к. обладает несомненными преимуществами перед вторым. Эти преимущества заключаются в том, что материализм более симметричен, т.к. в нем признается объективно существующей только материя, в то время как в субъективном идеализме кроме мира, который является “комплексом моих ощущений”, еще необходим субъект, который воспринимает эти самые ощущения, и здесь остается открытым вопрос: “Что есть Я?” Устранить этот вопрос представляется возможным только путем постулирования: 1) есть Я, 2) мир является комплексом моих ощущений. Тут явно видна асимметрия – противопоставление Я и мира. Кроме того, трудно объяснимы вопросы рождения и смерти Я.
Сюда же можно добавить еще, что материалистическая модель мира шире субъективно-идеалистической и полностью включает ее ровно столько раз, сколько существовало и существует в мире субъективных идеалистов, т.е. внутри материалистического мира допускается существование субъективных идеалистов, причем, каждый из них может иметь свой мир – комплекс ощущений, и материалисту достаточно понятно, что есть Я каждого из упомянутых идеалистов, откуда берется и куда девается это Я и что стоит за комплексом ощущения каждого Я.
После всего сказанного мы отдаем предпочтение материализму как более симметричному и широкому мировоззрению.
Таковы могут быть доводы в пользу диалектического материализма с точки зрения разумного восприятия мира. Перейдем к рассмотрению соображений полезности мировоззрения. Здесь мы хотим отмежеваться от прагматизма, определяющего значение истины ее практической полезностью, поскольку речь идет не об истине, как отражении чего-то, а о фундаментальных положениях, которые принимают без доказательства.
Самым надежным критерием полезности являются конечные результаты, поэтому оценивать преимущества того или иного мировоззрения удобнее всего, анализируя историю научного познания и выясняя, какие мировоззрения сопутствовали ученым, достигшим результатов в научно-исследовательской деятельности. С другой стороны, полезно, когда это возможно, сравнить результаты деятельности ученых с различными мировоззрениями, работающих в одной области.
Так, общеизвестно, что прогресс науки всегда тесно связан именно с материалистическим мировоззрением, тогда как идеалистические концепции так или иначе оказывают тормозящее воздействие на развитие научной мысли. Опыт познания свидетельствует о том, что наука материалистична по самому своему существу. Научное исследование невозможно без убеждения в реальности объекта познания, без веры в объективность постигаемых наукой закономерных связей действительности, без правильной методологии, основанной на адекватном отражении бытия.
Ярким примером эвристической ценности материалистического мировоззрения может служить сопоставление научных результатов таких выдающихся ученых, как А. Эйнштейн и А. Пуанкаре. Последний, как известно, знал уже многие частные положения теории относительности (вплоть до теоремы сложения скоростей), однако ложные гносеологические позиции (конвенционализм), которые он разделял, не позволили ему сделать необходимый решительный шаг. На фоне этой теоретической неудачи А. Пуанкаре очевидной становится роль материалистических убеждений А. Эйнштейна, который одним ударом разрешил все затруднения, руководствуясь глубокой интуицией физической реальности.
Не стимулировали и не могут стимулировать научное творчество всякого рода пессимистические и скептические оценки познавательных результатов, агностические концепции познания, чрезмерная релятивизация научных положений.
Однако отдельные ученые, субъективно разделяющие нематериалистические или даже отсталые, ненаучные мировоззренческие концепции, тем не менее, добиваются творческих успехов в своей специальной области. По-видимому, это можно объяснить тем, что ученый может не осознавать (и даже субъективно не разделять) тот или иной принцип, однако логика его рассуждений объективно предполагает этот принцип, без него она становится невозможной.
Гносеологические стороны мировоззрения ученого
Кроме базисных общефилософских убеждений немаловажное значение для успешной деятельности ученого имеет конкретизация некоторых сторон мировоззрения, касающихся непосредственно исследовательской деятельности.
Высшей задачей физики является поиск тех общих элементарных законов, из которых путем чистой дедукции можно получить картину мира. К этим законам ведет не логический путь, а только основанная на опыте интуиция. Такой индуктивный подход требует беспрекословного предпочтения для того, что фактически существует.
Необходимые для осуществления этого требования качества исследователя наиболее четко сформулированы Д. Пойа и состоят в следующем.
Во-первых, мы должны быть готовы пересмотреть любое из наших представлений.
Во-вторых, мы должны изменить представление, когда имеются веские обстоятельства, вынуждающие его изменить.
В-третьих, мы не должны изменять представления произвольно, без достаточных оснований.
Первый принцип требует “мужества ума”. Вам нужно мужество, чтобы пересмотреть ваши представления. Галилей, бросивший вызов предрассудку своих современников и авторитету Аристотеля, являет собой великий пример мужества и смелости ума.
Второй принцип требует “честности ума”. Оставаться верным моему предположению, ясно опровергнутому опытом, только потому, что это мое предположение, было бы нечестно. Иоганн Кеплер первоначально рассчитал орбиты планет, исходя из идеи о правильных телах и гармоничных пропорциях, и только несоответствие с фактами привело к открытию законов движения планет.
Третий принцип требует “мудрой сдержанности”. Изменить представление без серьезного исследования, например, только ради моды, было бы глупо. Но мы не имеем ни времени, ни сил серьезно исследовать все наши представления. Поэтому будет мудро посвятить нашу повседневную работу, наши вопросы и наши живые сомнения тем представлениям, которые мы можем разумно надеяться исправить. “Не верь ничему, но сомневайся только в том, в чем стоит сомневаться.”
Смелость ума, честность ума и мудрая сдержанность – моральные достоинства ученого.
Наконец, было бы очень неплохо снабдить наше “оптимальное” мировоззрение логикой научного открытия, но, по-видимому, это невозможно.
Для работы исследователь в качестве фундамента нуждается в некоторых общих предположениях, исходя из которых он может вывести следствия. Его деятельность, таким образом, разбивается на два этапа. Во-первых, ему необходимо отыскать эти принципы, во-вторых – развивать вытекающие из этих принципов следствия. Для выполнения второй задачи он основательно вооружен еще со школы. Следовательно, если для некоторой области первая задача решена, то следствия не заставят себя ждать. Другими словами, всякий метод исследования в этом смысле является логикой научного открытия. “Совершенно иного рода, – отмечал Эйнштейн, первая из названных задач, т.е. установление принципов, могущих служить основой для дедукции. Здесь не существует метода, который можно было бы выучить и систематически применять для достижения цели. Исследователь должен, скорее, выведать у природы четко формулируемые общие принципы, отражающие определенные общие черты совокупности множества экспериментально установленных фактов”.
Существование универсального метода исследования неизбежно означало бы возможность полного познания мира.
В заключение следует отметить, что настоящий реферат написан материалистом, поэтому вывод, заключающийся в предпочтении материализма и признании его решающей роли в научном исследовании, является субъективно обусловленным и неизбежным.