Ретроника – прогнозирование прошлого

Ретроника имеет дело с т.н. “искусственно исключенными событиями” или “кляксами” в истории.

Основной постулат ретроники звучит так: “если историки упорно не замечают очевидное событие из прошлого, значит раскрытие этого события приведет к серьезным последствиям для настоящего”.

Из него есть важное следствие: “кто-то всегда может извлечь выгоду из раскрытия искусственно исключенного события”.

Кроме того, в ретронике существует постоянная рабочая гипотеза: “раскрытие одного искусственно исключенного события, как правило, приводит к выявлению одного или нескольких вторичных искусственно исключенных событий”.

Можно определить ретронику как “метод обнаружения искусственно исключенных событий и восстановления треков (т.е. исторических следов) таких событий”.

Собственно, этот метод не является чем-то принципиально новым. В старой доброй теории шахмат существует аналогичный метод, называемый ретроанализом. Путем ретроанализа позиции на доске определяется:

1. Могла ли данная позиция возникнуть, если начальная расстановка фигур и их последующие ходы делались по правилам. Если могла – то как именно, если нет – то в какой момент фигуры были переставлены не по правилам.
2. Можно ли утверждать, что в процессе возникновения данной позиции обязательно имел место дефект цели – т.е. кто-то из игроков совершил ход, заведомо направленный не на выигрыш партии, а на что-то другое.

Таким образом, ретроника просто приспособила методы шахматного ретроанализа к последовательностям исторических событий (точнее к ОПИСАНИЯМ таких последовательностей, иначе называемых ХРОНИКАМИ).

Исходно область применения ретроники охватывала интервал времени не более, нескольких веков от текущего момента. Предполагалось, что искусственно исключать события более раннего исторического периода бессмысленно: их наличие или отсутствие практически безразлично для настоящего и представляет лишь чисто академический интерес. Очень скоро, однако, выяснилось, что искусственное исключение (или раскрытие) исторических событий определенного рода может существенно влиять на современную человеческую деятельность даже через тысячи лет.

Прежде всего, это касается событий, связанных с возникновением т.н. “МИРОВЫХ РЕЛИГИЙ” и обстоятельств того, как эти религии стали мировыми (а если точнее – то ИМПЕРСКИМИ). Становление религий в этом качестве, как показывают выводы ретроники, ВСЕГДА происходят таким способом, который впоследствии приходится ТЩАТЕЛЬНО СКРЫВАТЬ.

Мы начнем с истории зарождения и становления христианства как мировой религии, определяющей социальную и культурную специфику деятельности трети современного населения планеты (т.е. 2 млрд. человек). Заметим: именно той трети, которая населяет наиболее экономически развитые страны – а, следовательно, доминирует в формировании вектора развития цивилизации.

Специально отмечу: то, что будет написано ниже, не направлено на оскорбление религиозных чувств кого-либо вообще и христиан в частности.

В любом случае, мы придем к общесистемным закономерностям и выводам, которые касаются значительно более обширной области человеческой практики, чем какая-либо одна религия или все известные религии вместе.

Дело в том, что ретроника (как и ретроанализ в шахматах), исследуя то, как шла игра до настоящего момента, может помочь разобраться в том, как эта игра пойдет дальше. Более того, можно попытаться определить, почему игра пойдет именно так и что можно сделать, чтобы она пошла иначе (если, конечно, можно сделать хоть что-нибудь).

Взгляд на дебют из эндшпиля

Поводом интереса ретроники к раннему христианству послужила стабильная и острая реакция христианских церквей на любые выяснения историчности персонажей I – III веков, связанных с возникновением и становлением веры. Вот что пишет один из наиболее образованных теологов XX в. А.Мень: “В самом деле, Вселенная могла быть создана и устроена любым способом, и от того, какой из них признают более вероятным, сущность религии не меняется. Однако совсем иначе обстоит дело с возникновением Церкви. Здесь для христиан выводы науки уже не столь безразличны, как космологические теории, ибо Евангелие неотделимо от личности Иисуса Христа. Пусть, например, было бы доказано, что Платон – миф, а его книги написаны кем-то иным; это не нанесло бы ущерба платонизму как доктрине. Но когда от имени науки говорят, что Иисус Назарянин – вымышленный образ, то тем самым стремятся разрушить все здание Церкви”. Получается, что гигантский объем научных и литературных трудов, обосновывающих христианство – всего лишь дешевая бутафория. Иначе говоря, учение, которого придерживается 2.000.000.000 человек, каким-то мистическим образом почти 2000 лет держится исключительно на харизме своего покойного основателя. Странно, не правда ли? А вот еще одна цитата (из редакционной статьи официального церковного издания): “Вопрос о происхождении христианства полностью разрешается историческими свидетельствами священных писателей Нового Завета, мужей апостольских, апологетов, а также противников христианства, и светских историков I – III веков, не говоря уже о писателях позднейших”. Посмотрим каким же именно образом этот вопрос разрешается.

Существенное замечание: в процессе поиска информации рассматривались различные, в т.ч. и закрытые источники – в частности мальтийская библиотека тамплиеров и внутренняя библиотека Ватикана (первая считается мифом, про вторую говорят, что она совершенно недоступна для посторонних – оба этих утверждения не соответствуют действительности), а также ряд сообщений частного характера. Использовались, однако, лишь те из них, которые нашли подтверждение в авторитетных, открытых и общедоступные источниках – на которые и будут даваться ссылки в тексте.

Напоминаем: ретроника имеет дело только с теми источниками, достоверность которых проверена, признана и не вызывает серьезных сомнений.

Фокус с крестом

Согласно церковной версии, в 312 г. первый христианский император Константин выиграл битву за Рим под знаком креста. По легенде некое крестообразное небесное знамение и вещий сон (с участием лично Иисуса Христа) подсказали ему незадолго до битвы изготовить знамя в виде креста и изобразить кресты на щитах воинов. Правитель – конкурент – язычник Максенций, несмотря на превосходство в живой силе, проиграл битву и с этого знаменательного события ведется отсчет эпохи “легального” христианства.

Логики в этой новелле не больше, чем в известном рассказе барона Мюнхаузена о вытаскивании себя из болота за волосы.

Представьте себе опытного командира, который перед решающим сражением приказывает заменить испытанное боевое знамя на непонятную штуку из двух палок и приделать по такой же штуке каждому солдату на щит. Странно и не убедительно.

Тем более странно, если учесть, что крест в то время – не символ христианства. Наоборот, христиане считают крест знаком позора и смерти (это как раз вполне логично, если вспомнить сколько христиан было на нем распято в разное время и по разным поводам). Это – признанный исторический факт.

При этом наличие креста в качестве знамени и знака на щитах легионов Константина – тоже исторический факт. Приходится предположить, что во-первых, эти кресты появились не перед решающей битвой, а гораздо раньше и, во-вторых, означали для воинов нечто важное, но к христианству отношения не имеющее.

Еще один исторический факт: Константин никогда не был христианином (считается, что он принял христианство буквально перед смертью в 337 г., но тому нет объективных подтверждений). Всю сознательную жизнь он придерживался культа “Sol Invictus” -“Непобедимого Солнца” (которому со II в. поклонялись все императоры Рима и речь о котором пойдет ниже).

Логично было бы предположить, что первый христианский император (так же, как кресты его легионов) не имеет отношения к христианству, но это противоречит третьему историческому факту: С 313 по 337 г. Константин открыто управлял христианской церковью в качестве великого понтифика – т.е. верховного римского жреца (разумеется, языческого) и епископа – т.е. главы церковной общины (разумеется, христианской).

Первая должность принадлежала ему как императору (согласно установлению Октавиана от 12 г. до н.э.), на вторую он назначил себя сам (“Вы – епископы внутренних дел церкви, а меня можно назвать поставленным от Бога епископом внешних дел” – из речи Константина на закрытии Никейского собора, 325 г.). В этом качестве (не ясно, в каком из двух) он определял политику церкви и решал церковные споры (так в 316 г. он конфисковал церкви сторонников епископа Доната). Он также созывал и возглавлял соборы, в т.ч. 1-й вселенский Никейский собор в 325 г., на котором заставил епископов принять единый Символ веры. Несогласные были отлучены от церкви и отправлены в ссылку, их священные книги – сожжены, а укрыватели книг – казнены.

Еще один интересный исторический факт: должность великого понтифика сохранилась до сих пор, только до 379 г. она принадлежала императорам, а после – римским епископам (т.е. папам).

Чтобы не быть голословными, приведем несколько документов императора Константина.

313 г. Миланский эдикт “Прибыв в Медиолан, мы, Константин и Лициний, занялись внимательным рассмотрением дел, ведущих к общей пользе и благу, и между прочими распоряжениями, или, лучше сказать, прежде всех распоряжений, сочли необходимым сделать постановление, которым охранялся бы страх и благоговение к Богу, а именно сочли полезным разрешить и христианам и всем свободно следовать той религии, какой каждый пожелает, чтобы божественное и небесное Существо, как бы Его не называли, было благосклонно и к нам и ко всем нашим подданным”.

313 г. Из письма Константина к проконсулу Африки (по поводу раскола Доната). “Признаюсь, я решительно не считаю возможным смотреть сквозь пальцы на споры и раздоры этого рода. Они могут вызвать гнев верховного Божества не только против рода человеческого, но и против меня самого, правительственному поручению которого манием небесным вверено все земное. Ибо я до тех пор не могу оставаться спокойным, пока все подданные, соединенные в братском единомыслии, не будут воздавать Богу истинного поклонения, предписываемого кафолической верой”.

321 г. Константин вводит новый религиозный праздник: “достопочтенный день солнца”. Этот день – Воскресение – на многих языках мира до сих пор называется “солнечным днем” (Sunday).

324 г. Из письма Константина епископу Александрии. “Ставлю в свидетели Самого Бога, Помощника в моих предприятиях и Спасителя всех, что во всех своих действиях я руководствовался двумя побуждениями. Во-первых, я предположил представления всех людей о Божестве соединить как бы в один общий строй; во-вторых, возвратить прежнее здоровье целому организму империи, пораженному как бы некоей тяжкой болезнью. Поставив это задачей для себя, одно я решил, взвешивая все тайным взором мысли; другого я пытался достигнуть силой оружия. Я понимал, что если бы, согласно моим задушевным желаниям, я установил общее согласие в мыслях между всеми почитателями Бога, то это принесет пользу и управлению государственному, дав ему изменение, соответствующее благочестивым расположениям всех”.

325 г. Из символа веры (Credo), предложенного Константином и принятого Никейским собором: “веруем во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия рожденного от Отца прежде всех веков, Бога истинного, рожденного от Бога истинного, единосущного Отцу”.

Достаточно беглого взгляда на приведенные фрагменты, чтобы обнаружить полное отсутствие связи с изложенным в любом каноническом Евангелие учением Иисуса из Назарета. В “credo” Иисус предстает не “сыном человеческим”, а вечной божественной сущностью, произошедшей от самой себя, как то самое “божественное и небесное Существо, как бы Его не называли”.

Заметим: евангелие переводится на латынь лишь в 405 г. Таким образом, основной особенностью христианства, как государственной религии Римской империи в IV в. (а в Европе – до XVI в.) было то, что население понятия не имело, в чем же (кроме приведенного выше credo) эта религия состоит. И такое положение всех устраивало (более того, в средневековой католической Европе чтение Евангелие и Библии считалось чуть ли не признаком ереси). А теперь посмотрим, как развивалась история этой грандиозной аферы.

Прелюдия к афере

В I в н.э. среди множества прочих учений мессианского и эсхатологического толка, возникших в Сирии, Египте и Иудее в тот же период, появилось то, что впоследствии назовут христианством. Заметим: христианство – это термин из римских официальных документов, а не самоназвание учения (единого самоназвания, как и единого учения попросту не было). Светоний (II в.) упоминает, что император Клавдий (правление – 41 – 54 гг.), изгнал из Рима иудеев, “постоянно волнуемых ХРЕСТОМ”. Кто (или что) названо словом HREST осталось загадкой. Оккультисты считают, что имелось в виду “hrestos” (от греческого – “чистый, добрый”) церковные толкователи – что имелось в виду “hristos” (от греческого – “намазанный, помазанный”). И то и другое – досужие домыслы: в источниках II в. многократно встречаются как HREST и HRIST так и CREST, что уже никак не переводится. Тем более, если рассматривать эти слова в контексте, например, написанного в 111 г. письма Плиния к императору Траяну, где говорится, что “они (христиане) поют гимны Христу, как богу”. А вот что писал в 132 г. император Адриан: “Египет… я нашел весь сплошь легкомысленным, неустойчивым, падким до всяких слухов. Здесь те, кто почитает Сераписа являются христианами, а те, кто называет себя епископами Христа, преданы Серапису; нет ни одного главы иудейской синагоги [archisynagogus Iudaeorum], самаритянина или христианского пресвитера, кто не был бы астрологом, гаруспиком, шарлатаном; даже сам патриарх [ipse ille patriarcha], когда прибывает в Египет, увлекаем одними к почитанию Сераписа, другими – Христа. Но их общий бог-деньги. Его чтят и христиане, и иудеи, и все племена”.

Пояснение. Серапис – это синкретический образ, составленный из двух богов древнейшего пантеона Баальбека – Гелиополя: бога плодородия Осириса и солнечного бога-быка Аписа. К истории этого пантеона мы еще вернемся, а пока будем пользоваться привычным термином “христианство”, имея в виду эклектичную смесь древних религий Востока.

До III в. христианство – не более, чем собирательное название для нескольких асоциальных сект с туманной изустной доктриной, примитивным управлением и постоянными дрязгами между адептами. Представленное мелкими общинами деклассированных элементов (состоятельных христиан крайне мало, а образованных просто единицы), христианство презирается добропорядочными гражданами и не имеет серьезной исторической перспективы. Власти рассматривают христиан, зелотов и т.п., как криминальные тайные общества (и не случайно – поскольку без них не обходится ни один антиимперский бунт). Особенно достается христианам в связи с бунтами в Иудее (поскольку власти не отличают христианство от прочих форм иудейского экстремизма).

Между тем, имперский истеблишмент начинает целенаправленный поиск религиозного учения, которое сможет выполнить консолидирующую роль в условиях неминуемой (из-за присоединения не-римских провинций) интернационализации империи. Судя по дошедшим до нас источникам, об этом всерьез задумывается император Марк Аврелий (121 – 180 гг., правление – 161 – 180 гг.), однако он пытается использовать в этом качестве традиционную римскую религию – и терпит неудачу: традиционные римские боги давно уже стали не объектами религиозного поклонения, а символами государства (как современный герб, флаг и гимн). В качестве собственно религий в Риме процветают культы самых разных богов (как отечественных, так и импортных) – Исиды, Митры, Деметры, Бакха, Зороастра, абстрактного Логоса и т.д. – на любой вкус. Но на роль интернациональной имперской объединительной религии они тоже не годятся.

На самом деле, в ГОТОВОМ виде подходящей религии нет – но ее можно СОЗДАТЬ из ПОДРУЧНОГО МАТЕРИАЛА. Первым, кто всерьез занялся этой задачей, был, вероятно, император Септимий Север (146 – 211 гг., правление – 193 – 211 гг.), родом из Карфагена. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла его жена – Юлия Домна (родом примерно оттуда же). Дочь некого Бассиана, жреца Баала, она очень хорошо разбиралась в том, из чего, как и для чего делают религии. Несколько позже мы коснемся истории Карфагена, Баала и вообще истории цивилизаций средиземноморья, а сейчас продолжим наш экскурс по II – III в..

Считается, что в 202 г. Септимий Север, после 9 лет вполне толерантного отношения к христианам, организовал на них гонения. Скорее всего, речь шла не о гонениях, а о глубоком реформировании с неизбежной “чисткой рядов”. Результаты таковы:

Вместо 52-летнего Климента Александрийского (знатока библии и исходной христианской традиции) главой основной для христиан Александрийской школы становится 17-летний (!) Ориген. Похоже, что Клименту очень внятно порекомендовали уйти, а остальным лидерам – избрать главой “кого надо”. Менее сговорчивые лидеры тех или иных школ, были немедленно казнены (например Ириней Лионский) либо раньше или позже отстранены от работы над учением (например Тертуллиан).

Ориген, с помощью ряда известных и неизвестных лиц, стремительно создает христианское богословие на греческом языке (и в традиции эллинской философии), включая терминологию, принцип кафоличности (интернациональности) церкви и первую версию будущего “символа веры” (считается, что он лично написал более 6000 произведений).

“Наряду с писавшим по-гречески автором бесчисленных сочинений по христианской философии Оригеном появлялись первые латинские христианские писатели… все они были уроженцами римской Африки, где возник важный церковный центр в Карфагене и где бурно развивались христианская философия и литература.” (К. Куманецкий “история культуры Древней Греции и Рима”).

Разумеется, на пустом месте вся эта масса “теологического продукта” образоваться не могла. Были какие-то достаточно емкие источники, откуда Ориген “со товарищи” черпали идеи для своих сочинений. Вряд ли это были христианские источники – если в тот период они и существовали, то в минимальном объеме и невнятной форме, как например послания апостола Павла (происхождение которых, впрочем, остается под сомнением). Вероятно, александрийские “творцы христианства” пользовались значительно более древними источниками – теми, которые имелись в Александрийской библиотеке и которых мы никогда не увидим: они были сожжены в конце IV в.

Скорее всего, именно из этих источников и возникает АБСОЛЮТНО НОВОЕ христианство с ЗАРАНЕЕ ЗАДАННЫМИ СВОЙСТВАМИ.

Оно резко отделяет себя от сходных сект и учений (ессеев, гностиков, монтанитов и т.п.), перестает быть асоциальным суеверием и становится популярным, причем не только среди плебса, но и среди богатых и влиятельных граждан и даже в армии. Одновременно все НОВЫЕ христианские общины империи быстро реорганизуются в монархические епископаты (т.е. возникает единообразная иерархическая конструкции христианской церкви).

“Христос со всею властью и убедительностью учил о непобедимости Своего учения.” (Ориген, “О началах”). Власть и убедительность продемонстрировал сам император, назначив христиан на ряд должностей ( в т.ч. одного – на должность прокуратора), а христианку наняв в качестве кормилицы для своего сына. Даже самому тупому чиновнику стало ясно: “Непобедимое Солнце”, которому поклоняется император и “Непобедимое Учение” Христа – это примерно одно и то же: “Христос… Солнце воскресения, зачатый пред утренней звездой и дающий жизнь своими лучами” (приписывается Клименту Александрийскому). Не удивительно, что гонения на христиан ПРЕКРАЩАЮТСЯ почти на полвека.

После смерти Септимия Севера, его сын (Каракалла) делает следующий шаг в духе имперского интернационализма: издает эдикт о равноправии римлян и жителей имперских провинций.

Короткое замечание прежде чем продолжить: все сказанное здесь отнюдь не означает, что в конце II в. – начале III в. началась реализация некого тайного плана, рассчитанного на столетие, который привел к оформлению “реформированного христианства” в государственную имперскую религию. Скорее можно сказать, что был сделан первый шаг в этом направлении, но шаг заметный – поскольку с этого момента христианская церковь воспринимается как ИМПЕРСКОЕ ВЛАДЕНИЕ. Соответственно, все последующие императоры именно так к ней и относились – т.е. принимали “кадровые решения”, казнили нелояльных служителей, а лояльным отдавали епископские должности.

Судьба аферы

Когда потомки Септимия Севера бездарно потеряли власть (217 г.) и настала эпоха военно-политических катаклизмов, новая религия, оставшись без присмотра, немедленно погрязла во внутренних интригах и в том же 217 г. раскололась на две фракции (одну возглавил папа Каликст, другую – антипапа Ипполит).

Этот раскол прекратил в 235 г. император Максимин I (заслуживший славу самого тупого солдафона на троне). Он даже не стал разбираться в причинах беспорядка, а просто отправил лидеров обеих фракций в ссылку и заставил их отречься в пользу нового папы – Антера. Следующий период бесконтрольной деятельности христиан привел в 249 г. к народным волнениям против них в римской Африке.

Конец этому положил Декий – еще один солдафон на троне. Захватив императорскую власть, он немедленно (250 – 251 г.г.) учинил тотальную “зачистку” служителей Христа, ужасную тем, что “новые” христиане (в отличие от христиан “исходных”) привыкли быть на вполне легальном положении. Нелояльные лидеры (включая папу Фабиана – как ответственного за беспорядки) были казнены, а их последователи в массовом порядке отреклись от веры.

После столь чудовищного разгрома, следующий император – Валериан без труда восстановил контроль над христианством (силовым путем прекратив т.н. новатинский раскол церкви), а его сын, Галлиен (правление 260 -268) официально отменил преследования и вернул христианам их храмы. Он же, на основе трудов философа Плотина, провел очередную идеологическую ревизию христианства (несогласные с этим епископы были отстранены от должности). Некоторые историки полагают, что если бы Галлиен оставался у власти еще лет 10, он а не Константин, завершил бы “имперскую реформу” церкви и объявил бы о государственном статусе христианства. Но Галлиен погиб, а христианство (как и вся империя) из-за военно-политических кризисов в Галлии и Месопотамии, опять осталось без присмотра.

В 284 г. императором становится талантливый и жестокий профессиональный военный Дион (более известный как Диоклетиан). Подавив мятежи сепаратистов в провинциях, он вводит режим абсолютной монархии (доминат) и начинает военно-феодальную реформу. Увеличиваются налоги, реорганизуется армия, возникают жесткие административно-экономические структуры власти. Через два года, оценив перспективы войны на два фронта (в Месопотамии и в Галлии), Диоклетиан делит империю с соправителем Максимианом. Возникает нечто вроде конфедерации с центрами в Никомедии (богатый Восток под управлением Диоклетиана) и в Равенне (варварский Запад под управлением Максимиана). Вскоре единый центр имперской государственной власти должна заменить единая администрация христианской церкви (во главе с императором). Чтобы реализовать это, в 303 г. была проведена завершающая “чистка” христиан – с непременным признанием абсолютного приоритета культа императора (на что вполне лояльный папа Марцеллин тут же согласился). Все нелояльные (в том числе подозрительные на нелояльность) были безжалостно истреблены. Кроме того были уничтожены все ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ КНИГИ (это – свежий и конструктивный подход: не должно остаться даже следов “неимперского” христианства). Диоклетиан – жестокий, но умный политик. Он понимает, что результатами такой акции он воспользоваться не сможет – ему предстоит остаться в истории будущей христианской империи в качестве отрицательного персонажа.

Новый император должен появиться в качестве воина-освободителя и защитника христианства. Эта роль предназначается Констанцию Хлору – тоже талантливому военному. Сам же Диоклетиан ЗАРАНЕЕ объявил, что в 305 г. уйдет “в отставку” (что и сделал в назначенный срок). Место правителя Востока занял Галерий – хороший военный, но бездарный политик, на которого Диоклетиан свалил львиную долю ответственности за гонения христиан 303 и 307 г.г. (в 311 г. Галерий поймет, что его “использовали в темную”, и отменит гонения, но будет уже поздно). Запад был отдан Констанцию Хлору, который демонстративно воздерживается от жестоких антихристианских акций и требований формального подтверждения лояльности к империи. Практически все христиане в управляемых им Галлии и Британии – это его солдаты, а их христианство очень специфично – в нем нет вообще ничего от исходного назорейского учения, зато есть КРЕСТ – символ древней религии и традиция древних военных орденов. В 306 г. Констанций Хлор тяжело заболел и вскоре умер, успев передать власть сыну – Константину (тоже талантливому военному и исключительно жестокому человеку).

Через 6 лет Константин, во главе галльских легионов со знаками КРЕСТА на знаменах и на щитах, штурмом берет Рим. Через год он объявляет христианство (то самое, с крестом и военной традицией) “правильной” религией. Одновременно в Армении царь Тиридат III, ставленник Рима, внезапно прекращает начатые им же гонения на христиан и объявляет христианство государственной религией. Тот же процесс стремительно происходит во всех провинциях и странах – сателлитах империи.

В 325 г. Константин собирает (сгоняет) около 300 епископов на Никейский собор и заставляет их принять опять-таки то самое специфическое христианство. Мать Константина, Елена, в том же году для приличия отправляется в Иерусалим, где находит и воздвигает некий КРЕСТ, якобы имеющий отношение к Иисусу. Дело сделано: старого христианства больше не существует, его письменные источники уничтожены, а те, кто его придерживается, подлежат казни как еретики. Есть единственно-правильное христианство – с крестом, стремлением к имперской экспансии и военно-диверсионными методами этой экспансии. Такой церкви можно смело передать управление нарождающейся новой империей – эти не выпустят власть из рук. Император Юлиан (отступник), пытавшийся оспорить приоритет церковной власти, погиб в 363 г. в результате диверсии. В 391 г. практически полностью уничтожается Александрийская библиотека (а в месте с ней – все письменные свидетельства того, КАК и ИЗ ЧЕГО сделано “кафолическое” христианство). В 406 г. в результате военно-политической интриги уничтожен враждебный Риму король вандалов Годегизил. Когда вождь гуннов Аттила в 452 г. подошел к Риму с войском, папа Лев I непонятным способом заставил или уговорил его уйти (некоторые считают, что состоялась уплата выкупа, но скорее всего имел место какой-то обман – Аттила не удовлетворился бы простым выкупом, имея возможность разграбить Рим целиком). Следующую попытку Аттила предпринять уже не смог – в 453 г. он был ликвидирован наемным убийцей (вероятно отравлен на собственной свадьбе). Наконец в конце V начале VI в. возникают новые европейские христианские империи: франки (Хлодвиг I) и бритты (Амвросий). Тогда же возникает первый христианский военный орден (516 – Круглый стол короля Артура) и социально-политический институт рыцарства (от германского ritter – всадник).

Эти империи и военные ордена (а также вторичные государства – результаты их альянсов, конфликтов и их военной экспансии) образуют общеизвестную историю средневековой христианской Европы – историю практически безраздельного господства католической церкви. Более тысячи лет церковь определяла культуру и политику, контролировала науку и образование, короче говоря, выполняла функцию тоталитарной сверхимперской власти. Даже сейчас христианская (и особенно католическая) церковь оказывает колоссальное влияние на мировую политику. В экономико-культурной области католический тоталитаризм вверг Европу в клоаку “темных веков”, но с политической точки зрения афера с крестом и Христом удалась блестяще. Остается лишь выяснить, почему так получилось.

Первые эксперименты: 2000 лет до Христа

XX в. до н.э., Египет. Идет активная торговля со странами средиземноморья (в первую очередь – с Критом и Финикией). Предметы критской культуры, попадая в Египет, влияют на мировоззрение местного населения. С другой стороны, финикийцы заимствуют элементы египетской традиции. Происходит взаимопроникновение религий: смешиваются между собой сходные египетские и шумеро-финикийские культы.

Тем временем, фараоны заняты строительством “вертикали власти” – борьбой с автономией провинций – номов и сепаратизмом номархов, к некоторым из которых фараон вынужден обращаться не с приказами а с просьбами.

Как бы вне связи с этим, Сенусерт I развивает культы древних солярных богов в ГЕЛИОПОЛЕ – к истории этого города и этих богов мы еще не раз вернемся. В результате происходит бурное развитие модернизированного культа одного из богов Гелиополя – Осириса. Согласно концепции этого культа, Осирис восстал из мертвых и обещал верующим справедливый суд их деяний во время жизни и вечную жизнь после смерти – вне зависимости от их социального положения. Проходит столетие – и Сенусерт III без видимых усилий упразднят власть номархов: на фоне новой культовой концепции их популярность так резко упала, что они практически утратили свое влияние. Теперь конкуренцию фараонам за политическую власть составляют только жрецы официального культа Аммона.

В середине XV в. до н.э. фараон Тутмос III в ходе 17 военных кампаний установил господство Египта над прилегающими территориями, включая и континентальную Финикию. Империя стала полиэтнической и поликультурной, в нее влились новые люди – носители “импортных” религиозно-политических взглядов, что не могло остаться без последствий. Одним из последствий стала некая Тия – симпатичная девушка не царского рода (и судя по имени, даже не египтянка, а финикиянка). Внук Тутмоса – Аменхотеп III (1405-1367 г. до н.э.) вступил с ней в брак, совершенно недопустимый по династическим и религиозным правилам (такое безобразие случилось впервые в истории Египта). Жрецами Аммона этот брак, разумеется, признан не был. Сын Аменхотепа III и Тии – Аменхотеп IV (правление 1368-1351 г. до н.э.), получил трон от отца при его жизни (поскольку унаследовать его не мог – см. выше). Будучи, мягко говоря, не в восторге от позиции жрецов, он установил новый культ бога Атона (модификацию древнего культа старшего из богов Гелиополя – Атума) и назначил себя первосвященником этого бога (с любопытным титулом: “живущий в правде”). Культы традиционных богов были запрещены, а их жрецы лишены привилегий и полномочий. В честь нового бога Аменхотеп IV сменил свое имя на Эхнатон, а столицу перенес в специально специально построенный для этого город – Ахетатон.

В отличии от реформ Сенусерта, реформы Эхнатона не удались: он был убит в результате заговора жрецов, установленный им культ – ликвидирован, а самого реформатора после смерти называли не иначе как “преступный Эхнатон”.

В чем же заключался культ Атона и что зависело от успеха (возможного) или неуспеха (фактического) культурно-религиозных реформ Эхнатона? Атон “создавший сам себя” из первоначального хаоса, считался творцом всего сущего. Культ Атона назывался “Учение Жизни”, а сам Атон изображался в виде солнечного диска с лучами, оканчивающимися ладонями, держащими анкх (крест с петлей). Это, по мнению египтологов, символизировало, что жизнь людям, животным и растениям дана Атоном. Присутствие Атона предполагалось во всей природе, во всяком предмете и живом существе. Анкх, как символ бессмертия (возможно – бессмертия души), встречается на изображениях, сюжет которых связан с преодолением телесной смерти. Культ Атона был не только религиозным, но и культурным явлением: так в эпоху Эхнатона появилось светское (нерелигиозное, неканоническое) искусство – от реализма в живописи до любовной лирики в литературе. Внеэтничность Атона (как всеобщего подателя жизни) логически обосновала взаимопроникновение культур Египта и его провинций в Месопотамии и средиземноморье. Египтолог Дж. Х. Брестэд назвал Эхнатона “первым провозвестником интернационализма в человеческой истории”. Возможно, если бы Эхнатон довел свое дело до конца, именно Египет, а не Рим, стал бы центром будущей европейской цивилизации, но жизнь распорядилась иначе.

После убийства Эхнатона и реставрации “родного” этнического культа Аммона, наметившиеся процессы интеграции прекращаются. Правящая элита стремительно деградируют и подпадает под влияние хеттских правителей, начинается смута, а в XI в. до н.э. наступает окончательный упадок. Впоследствии, как известно, Египет был грубо эллинизирован Александром Македонским и выбыл из международных политических соревнований.

Теперь историческая справка: ГЕЛИОПОЛЬ (БААЛЬБЕК) – город в Ливане, где с незапамятных времен находился храм шумеро-финикийского бога Баала. Храм (вернее то, что от него осталось) – поражает воображение не только историков (даже приблизительно не известно когда и кем он построен), но и строителей (цоколь построен из идеально подогнанных прямоугольных каменных блоков весом до 1000 тонн). С XXV в. до н.э. здесь также отправляются культы солярных богов Египта. Разрушенная землетрясением, сопровождавшим чудовищный взрыв вулкана Санторин в XV в. до н.э. верхняя часть здания, была восстановлена Эхнатоном в качестве храма Атона. В греческих источниках Баальбек фигурирует как Гелиополь – город солнца, а храм – как посвященный Гелиосу (позднее, в римский период – Юпитеру).

Еще один любопытный факт: С XIV в. н.э. известен мистический орден розенкрейцеров, сочетавший некое “первобытное” христианство с символом креста, спирально обернутого стеблем розы. Этот орден почитал в числе отцов-основателей Тутмоса III и Эхнатона. Связь розенкрейцеров с фараонами, жившими за 3000 лет до них – штука сомнительная, а вот мотив сочетания креста и спирали, как будет показано ниже, имеет весьма интересную историю.

История кофейной гущи

Перед тем, как углубиться в еще более далекое прошлое, напомним общепринятую хронологию развития человечества.

Доисторический период с точки зрения современной истории выглядит так: 60 – 30 тыс. лет до н.э. – средний палеолит, когда современный человек распространяется по планете и возникает “палеоискусство” (к нему мы еще вернемся), далее – поздний палеолит, который 12 тыс. лет до н.э. сменяется мезолитом. Интервал 5 – 3 тыс. лет до н.э. отводится неолиту, затем начинается энеолит – эпоха появления металлических орудий и древних цивилизаций.

На фоне доисторического периода имеет место досадная несообразность: 8 – 5 тыс. лет до н.э. (т.е. в эпоху мезолита) в разных частях планеты появляются загадочные артефакты древних цивилизаций (грандиозные каменные сооружения, образцы раннего слогового письма и т.п.), происхождением которых так не хочет заниматься современная серьезная история.

Далее идет исторический период. 4 – 3 тыс. лет до н.э. “внезапно” возникают те древние цивилизации, которыми современная серьезная история уже охотно занимается. Чуть позже появляется (как бы из ничего) и распространяется древняя письменность.

Примерно в V в. до н.э., появляются первые серьезные историки, описавшие те древние цивилизации, которые возникли 3 тыс. лет до н.э. (этим описаниям современные историки верят). Они же упоминают гораздо более древние цивилизации, существовавшие примерно за 10 тыс. лет до н.э. (эти упоминания современные историки не принимают во внимание).

Итак, область более-менее непрерывно документированного прошлого заканчивается примерно в V в до н.э., а далее простирается область отрывочных документов. Их интерпретация и датировка выполнятся путем догадок, домыслов и откровенных спекуляций (поскольку утрачены как языки, на которых эти документы написаны, так и пространственно-временные и понятийные ориентиры, на которых эти документы основаны).

Древний Египет и Месопотамия (XXX – X век до н.э.) описаны только в греческих (Платон, Солон, Геродот) и новоегипетских (Манефон) источниках V – III в. до н.э. и разрозненных библейских текстах IX – VII век до н.э., с отдельными фрагментами XII в до н.э..

Древнее средиземноморье (Финикия и Крит XXX – XIII век до н.э.) известно нам лишь по источникам VIII века до н.э. (гомеровский период).

Описания древних цивилизаций центральной Америки (XV – VIII в. до н.э.) созданы испанскими монахами XVI в., которые начали свою “археологическую практику” с уничтожения практически всех древних текстов.

Древняя история, таким образом, представляет собой некую кофейную гущу, в который “серьезные” историки непозволительно часто видят то, что им хочется. Понятно, что при этом они уж точно НЕ видят того, что видеть НЕ хочется. А НЕ хочется видеть в первую очередь ГЛУБОЧАЙШИХ ЛАКУН и ГРАНДИОЗНЫХ НЕСООБРАЗНОСТЕЙ в общей картине древней истории, о наличии которых свидетельствуют разрозненные, но вполне очевидные факты, не искаженные позднейшим толкованием.

“Серьезная” история предпочитает с достоинством игнорировать подобные факты и “искусственно исключить” соответствующие таким фактам события. И это понятно: ЛЮБАЯ версия, объясняющая эти факты и события, ЗАВЕДОМО разрушает каноническую картину древнего мира, сложившуюся в “серьезной” истории.

По современным историческим воззрениям, в эпоху мезолита людям полагается жить небольшими группами в пещерах, охотиться на мамонтов и исполнять магические пляски у костра. Иногда им (в порядке поощрения) разрешается разрисовать какую-нибудь скалу или вырезать десяток фигурок из кости. Но им точно НЕ разрешается, владеть арифметикой и письменностью, знать астрономию, вести регулярное земледелие и выплавлять металлы. Им ТЕМ БОЛЕЕ не разрешается строить морские корабли, чертить карты в сферической проекции и создавать сооружения неизвестного назначения из каменных блоков по 1000 тонн весом.

Здесь необходимо отметить полное отсутствие дисциплины и выдержки у мезолитического контингента. Эти ВПОЛНЕ СОВРЕМЕННЫЕ люди не захотели 12000 лет жить как хиппи, а потом в авральном режиме за несколько веков создавать все известные очаги т.н. “древнейших” цивилизаций. Подталкиваемые нездоровым любопытством, они дерзко и цинично нарушили ВСЕ установленные для них правила.

Вместо того, чтобы следовать инструкциям, они, судя по всему, более чем за 10 тысячелетий до н.э. освоили мореплавание и болтались по всей планете на незарегистрированных плавсредствах, создавая проблемы серьезной исторической науке будущего.

Начиная с 8-го тысячелетия до н.э., они стали безответственно возводить где попало однотипные мегалитические постройки, украшая их одинаковыми надписями и изображениями одинаковых мифических существ. Эти четырехгранные пирамиды, колоннады и каменные лабиринты в прибрежной полосе до сих пор стоят в разных точках планеты – от Британских островов до тихоокеанских архипелагов южного полушария и от Индокитая и средиземноморья до центральной Америки. Хуже того, пользуясь своей полной безнаказанностью, неизвестные мезолитические отморозки нарисовали карты планеты, изображающие не только Америку (что само по себе безобразие), но и Антарктиду, причем до оледенения антарктического побережья (что уже не лезет ни в какие ворота, поскольку оледенение завершилось 6 – 10 тысяч лет назад). В последующие века с этих карт снимали копии все, кому не лень. Ими пользовались финикийцы, египтяне, греки, римляне, арабы, и средневековые европейцы, а несколько таких копий, изготовленных в XVI в. хранятся в нескольких современных музеях и научных учреждениях. Подробное исследование копий карт было выполнено в 1959 г. Ч.Х.Хэпгудом (Кински-колледж, Нью-Хэмпшир, США), затем дополнительно Р.В.Стрейчаном (Массачусетский технологический институт), а в 1960 г. – службой технической разведки ВВС США. Ошибка практически исключена – береговые линии Антарктиды и Южной Америки изображены по состоянию между 10-м и 7-м тысячелетием до н.э. Те, кого заинтересует история “мезолитических” карт, могут найти все подробности в книге Ч.Х.Хэпгуда “Карты древних морских королей”, А мы перейдем к тем самым финикийцам, которые ввели эти карты в античную навигационную практику. Историческая наука прошлась по финикийцам особенно тщательно. История этого удивительного народа сплошь покрыта кляксами “искусственно исключенных” событий. Причин тому было много и дело не только и не столько в древних картах.

Нечто из моря

В начале VIII века до н.э. на берегу Тунисского залива выходцами из древнейшего финикийского города Тира был основан Карфаген. Это – один из последних центров распространения финикийской культуры. В III в. до н.э. Карфаген сталкивается с другим растущим государством, имеющим финикийские корни – Римом. Вначале происходит соглашение о разделе средиземноморья, затем серия войн и во II в. до н.э. Карфаген терпит окончательное поражение, превращаясь в римскую провинцию. А во II в. н.э., как уже говорилось выше, императором Рима становится карфагенянин Септимий Север, женатый на потомственной жрице финикийского бога Баала.

Впрочем, начнем по порядку.

Более, чем за 3000 лет до н.э. на Средиземноморье появилась весьма оригинальная общность людей – много позже греки назовут ее Финикией – и мгновенно (по историческим меркам) обеспечила себе доминирующее положение в регионе. Доминирование Финикии достигалось в основном не военными методами (как было принято в то время), а культурно-экономической экспансией (как это стало делаться в гораздо поздние времена).

Что было у финикийцев из того, чего не было у окружающих народов?

Вот далеко не полный список: Коммерция (торговые сделки, деньги, кредиты, финансы); кораблестроение и кораблевождение; картография и морская навигация (в т.ч. астрономическая); строительная механика и архитектура; фонетическое письмо (алфавит); геометрия и вычислительная математика; металлургия, химия и стеклодувная технология.

Что мы знаем о Финикии?

Финикия никогда не была централизованным государством. Каждый город основывался как автономная колония и фактория, имел полностью автономное управление. Древние поселения основаны около XXX в. до н.э. На северо-восточном побережье Средиземного моря это – Тир, Сидон, Баальбек и Библ (тот самый, который дал имя Библии). Это также колонии на островах Кипр, Крит и Мальта. Начало Критской цивилизации, согласно легенде, положила финикийская принцесса Европа, перевезенная на этот остров Баалом-быком. Впоследствии критяне основали Трою, а троянцы, во главе с Энеем бежавшие после войны с ахейцами, основали Рим (а Баал-бык трансформировался в Юпитера-быка, что, как мы покажем ниже, совершенно естественно).

Торговые маршруты финикийцев охватывали почти все западное полушарие (кстати, финикийцы, видимо, имели представление о сферичности Земли). О масштабах финикийской морской торговли можно судить по тому, что в 2650 году до н.э. город Библ по заказу фараона Снофру поставил в Мемфис партию леса на 40 кораблях. По заказу фараона Нехао, финикийцы провели обследование всего африканского побережья, обогнув континент “по часовой стрелке” – выйдя из Красного моря и вернувшись через Гибралтарский пролив. Знаменитый храм Соломона в Иерусалиме был построен финикийцами из Тира по образцу храма Баала в Тире (оттуда же были привезены и строительные материалы).

Финикийцы основали фактории на всем побережье и всех островах Средиземного моря (в т.ч. на Сицилии и в Гибралтаре), через Индийский океан добрались до Индии и Цейлона, вышли в Атлантику и основали фактории на Британских островах. Судя по некоторым данным, финикийцы добрались даже до центральной Америки – по крайней мере, в ольмекской культуре прослеживаются финикийские мотивы, а отдельные специалисты настаивают на финикийском происхождении некоторых скульптур и надписей в Перу и Мексике.

Финикийский алфавит лежит в основе греческой, римской и вообще всей европейской письменности – возможно даже рунической, имеющей не – романское происхождение.

Внутренняя политика Финикии принципиально отличалась от окружающих деспотий – граждане были экономически независимы от правителя (по тем временам это – экзотика). Вся внешняя политика была продолжением торговли. Финикийцы редко воевали (хотя при необходимости делали это качественно – как на море, так и на суше). Обычно они договаривались – даже если это стоило больших денег – и выигрывали. Торговать под платным протекторатом правителей соседних стран было выгоднее, чем воевать с ними.

В XV в до н.э. Тир, Сидон, Мальта, Крит и другие центры “морского сообщества” получили удар, от которого не смогли оправиться: извержение Санторина, чудовищное даже по геологическим меркам, разрушило практически все портовые города средиземноморья. Как это было принято в то время, пострадавших немедленно начали грабить полудикие соседи и собственные асоциальные элементы. С этого времени начинается постепенная деградация, рассеяние и растворение финикийцев в окружающих этносах. Кстати, если окружающие и радовались закату “счастливой звезды” Финикии, то совершенно напрасно: через 250 лет после санторинской катастрофы, гремучая смесь из бывших цивилизованных финикийцев и бывших полудиких соседей обрушилась на восточное средиземноморье. Мир увидел, что происходит когда технические знания попадают в руки воинственно настроенных дикарей. Из цивилизаций, принявших на себя удар “народов моря”, не уцелела НИ ОДНА. Города были сожжены, жители – убиты, имущество – разграблено. Что-то осталось от Египта, территория которого простиралась далеко вглубь континента, но оставшееся “что-то” к XI в. до н.э. представляло собой жалкое зрелище. Впрочем, это уже совсем другая история…

Итак, что нам НЕ известно о Финикии?

Прежде всего, не известно ни кто такие финикийцы (их ассоциируют с критянами, пеласгами, филистимлянами, дарданами, и вообще с кем попало) ни как они выглядели (есть варианты от темнокожих семито-хамитов до рыжеволосых североевропейцев). Как уже говорилось выше, даже самые древние финикийские города – это торговые фактории, а Финикия как таковая – не государство, а скорее торговая ассоциация, аналогичная средневековому ганзейскому союзу. Что же касается финикийской науки, технологии, религии и социально-экономической организации, то по всем признакам, на момент появления колоний в средиземноморье, все это уже существовало. Иначе говоря, исходный центр финикийской культуры был гораздо древнее и находился где-то в другом месте. Греческие историки V – IV в. говорят о далекой прародине финикийцев, но затрудняются с указанием ее географического положения (указывают кто на красное, кто на черное море, кто на острова в Атлантике). Интересно, что в тот же период (около 3000 лет до н.э.) аналогичный комплекс технологий появился в Месопотамии, причем местные мифы ясно говорят об их источнике – пришельцах с моря, но, разумеется, не Средиземного, а Эритрейского (т.е. Персидского залива). Похожие легенды были, кстати, и в древнем Китае, и в центральной Америке.

Что касается собственно финикийских литературных источников, то не сохранилось НИ ОДНОГО из них (что само по себе очень странно для культуры, давшей письменность всему западному миру). В результате все сведения о финикийской культуре, обычаях и даже внешности основаны на записях египетских и еврейских жрецов, произведениях ассирийских художников и компиляциях греческих историков. В результате нет даже единого мнения о том к какой расе принадлежали финикийцы.

Также смутно обстоит дело с финикийской религией, речь о которой пойдет ниже.

Экспресс от Ваала до Христа

Известно, что у финикийцев был единый бог – Баал, Бэл или Ваал (буквально – “господин”, “хозяин”), аллегорическое “созидающее” солнце – податель жизни (а также создатель космоса из хаоса, традиционно персонифицированного в образе многоглавого чудовища). У этого единого бога были несколько функциональных проявлений с собственными именами: Молох – “карающее” солнце и Мелькарт – “странствующее” солнце. Особую роль играла Астарта – небо и аллегорическое “темное светило” – луна, “женское отражение” Баала (обеспечивающее его/ее мифологическое происхождение от самого себя в цикле смерть-воскрешение). Считается, что первые финикийские колонии (Крит, Мальта) почитали прежде всего Астарту – прародительницу, что было связано с древнейшим культом Матери Мира, а Баал в виде символического солнечного быка, являлся дополняющим божеством. Оба этих образа, также как крест-перекресток и спираль-лабиринт, восходят к крайне интересным верованиям палеолита, которые мы рассмотрим несколько позже.

Баал являлся одновременно и солярным (королевским и солдатским) и хтоническим (сельскохозяйственным) богом. Помимо этого он был покровителем как ремесел (прежде всего – мореплавания), так и науки (включая магию). Такая конструкция культа (политеизм, вложенный в монотеизм) обеспечивала разумный социально-политический баланс. Столь практичный подход к делу обеспечил исключительную популярность и устойчивость культа Баала и его аналогов. Именно поэтому древнейшие деспотии Египта и Месопотамии (а возможно – и более древние, не известные современной истории государства) охотно заимствовали этот культ в качестве основы для своих имперских религий.

Символические атрибуты Баала – КРЕСТ (перекресток) и СПИРАЛЬ (улитка, лабиринт). Культы, связанные с этой символикой известны со времен палеолита, а крестоспиральные изображения встречаются по всей планете в палеолитических культурах, близких к морю (прибрежных или островных). Планы лабиринтов, построенных в разных точках планеты, сходны и представляют собой спираль вокруг креста в центре. Аналогично выглядят и мандалы – культовые геометрические конструкции в шаманизме, даосизме и буддизме. Редуцированные варианты – египетский знак Атона – “анкх” (крест с петлей), знак Венеры-Астарты и древнеирландский знак поиска – “квест” (сочетание креста и круга), индийская и иранская свастика (крестоспираль), космогонические символы мексиканских майя, а также упоминавшийся в самом начале символ “солнце на ладонях”.

Из ритуалов, связанных с этим культом достоверно известен лишь “танец с быком” – в основном по критской живописи (следы этого ритуала сохранились в современной корриде). Полагают, что лабиринт – это графически фиксированный культовый танец.

Стилизованный крестовидный топорик “лабрис” – образ центра лабиринта – мифическое оружие “солнечного” или “светлого” бога (Баала, Митры, Зевса, Юпитера) и модный талисман (бронзовый крестик – лабрис носят на шее критяне XX в до н.э., потом – римские легионеры II – III в. н.э., а с V – VI в. – “кафолические” христиане).

Культ Баала (Ваала) был распространен во всем средиземноморском регионе, аналогичные культы – во всей Евразии и Африке (а по некоторым данным – даже в Центральной Америке). Поскольку, как уже говорилось выше, Баал – не имя собственное, а титул (зовите меня просто – “хозяин”), в разных странах его называют по-разному. Собственно Баал или Бел (Египет Месопотамия, Финикия и Крит), Адон или Атон (Хетты, Иудея, Египет), Ахура-Мазда, Майтрея, и Митра (Иран, Индия), Крон и Зевс (Греция), Сатурн и Юпитер (Рим), Белен (северная Европа), и т.д.. Соответственно и “именные” функции Баала у разных народов имеют разные названия. Астарта известна как Исида, Иштар, Кибела, Рея, Деметра, Венера; Молох – как Сет, Аббадон и Аполлион; Мелькарт – как Тот, Прометей, Гермес и Меркурий.

Римский культ “Непобедимого Солнца” (которого придерживались все императоры от Септимия Севера до Константина) начался с культа Баала из сирийского города Долихена, воспринимавшегося легионерами как эквивалент Юпитера (Юпитер Долихенский).

“Задолго до официального принятия христианства правящая верхушка империи начала стремиться к реорганизации культов, к введению единой государственной религии. Об этом, несомненно, думал и Элагабал (218 – 222 г.), пытаясь утвердить в Риме культ сирийского бога Ваала, почитаемого как Непобедимое Солнце… и хотя после убийства Гелиогабала культ Ваала был упразднен, спустя несколько десятилетий в Риме возобладала та же тенденция к утверждению единой для всех религии, когда император Аврелиан (270 – 275 ) вновь ввел культ Ваала как культ Непобедимого Солнца – верховного покровителя государства.” (К. Куманецкий “история культуры древней Греции и Рима”).

Позже, когда в моду у легионеров вошел персидско-халдейский митраизм (где тоже присутствует крест, спираль и бык), Юпитер Долихенский стал восприниматься как эквивалент Митры. Тогда же в армии появились митраистские братства (ордена) “воинов света” (из которых потом возникли христианские рыцарские ордена).

Обычай украшать щиты крестами (или критскими лабрисами) распространяется также в III в.. Эти – то кресты мы и наблюдаем на щитах легионеров Константина и на его знамени в битве за Рим в 312 г. (кстати, это знамя называлось “лабарум”). Лабиринт тоже никуда не делся – В средневековых кафедральных соборах мозаичные лабиринты существовали в качестве аллегорического “пути в Иерусалим”, который верующий проделывал в молитве и на коленях, что считалось суррогатом паломничества в Палестину.

Казалось бы, исходя из всего сказанного выше, история культа креста-со-спиралью должна была стать предметом подробных историко-культурных исследований. НИЧЕГО ПОДОБНОГО! Детали крито-финикийской религии закрыты огромной “кляксой” – они оказались в области “искусственно исключенных” событий. Судя по всему, совместными усилиями церковных иерархов и светских правителей (разумеется, с привлечением историков) был проделан титанический труд:

Во-первых, были истреблены по возможности ВСЕ первоисточники, их позднейшие копии и даже документы, содержащие ссылки на эти копии (а таких документов, рассеянных по средиземноморью за 3000 лет существования крито-финикийской культуры, должно было накопиться огромное количество).

Во-вторых, для заполнения подозрительной пустоты (на месте уничтоженных документов) были сконструированы некие “квазиисточники”. Из них следует, что крито-финикийская религия была отвратительной смесью сексуальных извращений и жесточайшего садизма. Особенно популярна новелла о сожжении младенцев заживо, как основной форме отправления культа.

В-третьих, была закреплена традиция, согласно которой исследования, связанные с культом Баала и его происхождением, выглядят неприлично и вести их не стоит. Для этого христианской теологией была создана целая банда злобных демонов с именами, производными от Баала и Астарты (Ваал, Баэль, Белиал, Вельзевул, Астарот и т.п.). Фокус удался: редкий ученый (и редкий инвестор науки) захочет приобрести стойкую репутацию сатаниста.

Так исследования корней цивилизации были целенаправленно отданы на откуп псевдонаукам типа уфологии и теософии (которые похоронили остатки фактов в океане шизофренического бреда). Правда, любопытные моменты, все же, встречаются – например, поклонение трех волхвов – Балтасара, Мельхиора и Каспара – младенцу – Христу. Самое первое изображение волхвов (а возможно и сама легенда) появилось в IV в. н.э., в Медиолане, где Константин издал свой знаменитый эдикт о легализации христианства. Группа деятелей неформальной науки заявила, что исходные имена “волхвов” – Баал-цезарь, Мелькарт и Астарта. Можно было бы считать подобие имен простым совпадением, но на наиболее древнем из сохранившихся рисунков один из трех “волхвов” – явная женщина. Да, неаккуратно работал в VI в. императорский департамент по религии. А еще древние римляне. Стыдно.

Рецепт супа из топора

Как мы уже установили, блестящая афера, начатая Септимием Севером и Юлией Домной и завершенная век спустя Диоклетианом, Констанцием Хлором и Константином, родилась не на пустом месте. Эти люди стояли на плечах более ранних “конструкторов имперских религий” – в т.ч. Сенусерта и Эхнатона, речь о которых шла выше – следовательно, они знали КАК НАДО (и как НЕ надо) делать.

Они знали, что надо избегать сложных ритуалов – народ любит простые ритуалы. Они знали, что нельзя заимствовать культ со сложившейся жреческой иерархией – жрецы сядут на шею. Они знали, что не может быть общего бога у мужчин и женщин, бедных и богатых, старых и молодых. Даже у разных социальных групп не может быть общего бога: у крестьян он должен быть связан с сельскохозяйственным циклом, у солдат – с оружием и воинской традицией, у ремесленников – со знанием технологии, у купцов – с балансом честности и хитрости, у моряков – с морем и удачей, у ученых – с чем-нибудь абстрактным (вроде того же “логоса”).

Но, вместе с тем, имперский бог должен быть ЕДИНЫМ богом, для которого “нет различия между иудеем и эллином, потому что один Господь у всех” (приписывается апостолу Павлу) – таков закон древней магии: что вверху, то и внизу; один хозяин на небе – один на земле.

Бог должен быть любящим и справедливым – иначе люди к нему не потянутся, но он должен быть сильным и строгим – иначе его не будут уважать. Бог должен быть понятным и человечным – тогда люди могут чувствовать сопричастность его делам, но он должен быть непознаваемой всемогущей и всеведущей сущностью высшего порядка – иначе он не будет восприниматься как бог.

Исходя из тех же соображений, бог должен быть одновременно и нашим современником, и существовавшим до начала времен творцом и хозяином вселенной, о деяниях которого повествует древнейшая традиция. И своим последователям он должен дар, достойный своего статуса – спасение и жизнь вечную. Разумеется, по законам жанра, этот дар предлагается на определенных условиях (определяемых жреческой корпорацией – церковью).

С точки зрения логики, создание такой конструкции – принципиально неразрешимая задача соединения диаметрально-противоположных свойств. Но логика исходно не имеет отношения к религии. Религия – это социально-психологический феномен, а в социальной психологии противоположности зачастую сходятся. Так в эстетике сливается идеальная красота и идеальное безобразие. Так в политике грандиозное свинство воспринимается как недосягаемое величие. Так и в религии полный абсурд сливается с абсолютной истиной.

С точки зрения социальной психологии, все перечисленные свойства вполне можно – совместить. Для этого всего лишь надо собрать вместе определенный набор архетипов и дополнить их авторитетной мифологической традицией и дать волю коллективному воображению. А дальше общественное сознание само “дорисует” необходимые подробности.

Здесь, как нельзя кстати, авторам аферы пришелся ESUS HRIST или HREST или CREST, который волновал иудеев в 41 – 54 г., которому пели гимны, как богу в 111 г. и которого путали с Сераписом в 132 г. Это практически современник (появился всего 150 – 200 лет назад), о котором при этом ничего достоверно неизвестно (в т.ч. и настоящего имени). Зато есть книги Сивиллы и прочие пророчества, которые называют период, близкий к предполагаемой дате его рождения, как время прихода мессии (спасителя, освободителя и пр.). Все остальное (включая обещание спасения и жизни вечной, умирающего и воскресающего сына безымянного бога, единосущного отцу и т.п.) уже есть в концепции культа Баала – Сераписа. Фигура богоматери замечательно получилась из Астарты-Деметры (их изображения путают до сих пор). Крест и спираль-лабиринт (трансформировавшаяся в Крестный Путь), только казались притянутыми за уши – эти авторитетные символы были быстро приняты всеми добропорядочными гражданами.

От групп случайных людей, понимавших Христа иначе, чем имперская власть, пришлось избавится – что делать: история (а особенно ТАКАЯ история) не делается в белых перчатках.

На их место пришлось рекрутировать людей, мягко говоря, не очень порядочных, которых потом зачастую сменили еще менее порядочные. В результате устойчивая доля подонков в церковной иерархии стала значительно выше, чем в нормальном обществе – но это уже обычные издержки государственного строительства.

Также пришлось избавится и от “полуфабрикатов” – т.е. альтернативных концепций, разработанных в основном Оригеном со товарищи на основании не дошедших до нас первоисточников. Особенно много проблем возникло с концепцией посмертного воздаяния. Авторский коллектив сначала взял за основу принцип реинкарнаций и лишь потом, спохватившись, переориентировался на царствие небесное (рай или Эдем).

Некоторые из полуфабрикатов сохранились до сих пор и называются апокрифами. В них есть все – буддизм, учение Дао, упанишады и даже палеолитический культ Матери Мира, которому уже тогда исполнилось 40 тысяч (!) лет. Общими корнями всех этих учений мы займемся чуть позже, а пока, чтобы не быть голословными, приведем несколько фрагментов.

“Ученики его спросили его; они сказали ему: Хочешь ли ты, чтобы мы постились, и как нам молиться, давать милостыню и воздерживаться в пище? Иисус сказал: Не лгите, и то, что вы ненавидите, не делайте этого… Иисус сказал: Если вы поститесь, вы зародите в себе грех, и, если вы молитесь, вы будете осуждены, и, если вы подаете милостыню, вы причините зло вашему духу. Иисус сказал: Может быть, люди думают, что я пришел бросить мир в мир, и они не знают, что я пришел бросить на землю разделения, огонь, меч, войну… Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, каким будет наш конец. Иисус сказал: Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти. Иисус сказал: Блажен тот, кто был до того, как возник…Небеса, как и земля, свернутся перед вами, и тот, кто живой от живого, не увидит смерти. Ибо … Тот, кто нашел самого себя, – мир не достоин его…” (Евангелие от Фомы).

“Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Поэтому и хорошие – не хороши, и плохие – не плохи, и жизнь – не жизнь, и смерть – не смерть. Поэтому каждый будет разорван в своей основе от начала. Но те, кто выше мира; – неразорванные, вечные… Некоторые говорили, что Мария зачала от Духа святого. Они заблуждаются. Того, что они говорят, они не знают. Когда (бывало, чтобы) женщина зачала от женщины?” (Евангелие от Филиппа).

“Ваша Мать в вас, и вы в ней. Она носит вас: она дает вам жизнь. Именно она дала вам ваше тело и настанет день, когда вы вернете его снова ей. Счастливы вы будете, пришедшие узнать ее и ее царство, если воспримете ангелов вашей Матери и подчинитесь ее законам… Ибо сила нашей Матери превосходит все…Я говорю вам самую истину, Человек есть Сын Земной Матери, и именно от нее Сын Человека получает все свое тело, как тело новорожденного рождается из лона его матери. Истинно говорю вам, вы одно с Земной Матерью – она в вас, а вы в ней. От нее вы родились, в ней вы живете и в нее вы вернетесь снова. … Говорю вам, если не будете следовать законам своей Матери, то никоим образом не сможете избежать смерти. Того, кто придерживается законов своей Матери, того сама Мать будет также держать… Ибо Мать ваша дала вам рождение и она поддерживает жизнь в вас… Счастлив тот, кто любит свою Мать и кто мирно прильнул к ее груди. Ибо Мать ваша любит вас, даже когда вы отворачиваетесь от нее. И насколько же больше она будет любить вас, если вы вновь обратитесь к ней. Истинно говорю вам, чрезмерно велика ее любовь, выше горных высот, глубже морских глубин. И тех, кто любит Мать свою, она никогда не оставляет… Если я имею дар пророчества и знаю все тайны и обладаю всей мудростью и веру имею мощную как ураган, который горы сдвигает, но любви не имею – то я ничто. И если я раздам все, что имею, чтобы накормить бедных, и отдам весь свой огонь, полученный от моего Отца, но любви не имею, нет мне в том пользы никакой. Любовь терпелива, любовь добра. Любовь не завидует, не творит зла, не гордится, не знает грубости и корысти, не спешит гневаться, не замышляет дурного, не радуется неправде, но наслаждается истиной. Любовь все покрывает, всему верит, всегда надеется, любовь все переносит, никогда не прекращается, даже если все языки умолкнут и все знание исчезнет.” (Евангелие от Ессеев).

Сильно! Просто одно лучше другого, даже глаза разбегаются! Но, согласитесь, на ТАКОМ имперскую религию не построишь.

Разумеется, при подобных обстоятельствах, пришлось избавиться не только от самих апокрифов, но и от первоисточников – все библиотеки древнего средиземноморья были сожжены, включая Александрийскую, где хранилось более полумиллиона рукописей. История не терпит свидетелей грязных дел – пусть даже и молчаливых свидетелей. К слову: книг оказалось так много, что христианские иерархи IV в. так и не смогли справиться с этой задачей до конца. В VIII в. им “помогали” дожигать библиотеку иерархи ислама (второй по численности из современных мировых религий). Им она тоже чем-то мешала – интересно, чем? Не происхождением ли кресто-спиральных символов раннего ислама?

Похоже, основатели христианства не были одиноки в своей привычке присваивать элементы древнейшей системы, искажать их и обращать к своей выгоде.

Самое смешное, что и древнейшие религии Баальбекска-Гелиополя были приготовлены по тому же рецепту “супа из топора” (где, как известно, есть все, что угодно, кроме собственно топора). Просто готовили этот баальбекский суп на несколько тысяч лет раньше, чем иерусалимский. А из чего его готовили – о том особый разговор.

Реконструкция первоисточников

В поисках древнейшей системы мы вынуждены шагнуть далеко за тот критический рубеж, где истории как бы нет – в т.н. “доисторические” времена. Есть лишь “объекты палеоискусства” – изображения. Начиная с эпохи среднего палеолита (50 -60 тысяч лет до н.э.), они появляются везде – на предметах быта, на скалах, просто на земле – выложенные из камней. Они плоские, рельефные, объемные – какие угодно. Изображения зверей, людей и сцен охоты, абстрактные символы и фантастические существа, орнаменты и лабиринты, стилизованные женские фигурки и портреты, с художественной точностью передающие даже выражение глаз. Нередко это целые “картинные галереи” – множество изображений, связанных общей идеей. Создатели этих изображений очень мало отличались от нас – просто они жили на десятки тысяч лет раньше. Они также сталкивались с какими-то проблемами и как-то их решали (или не решали), каждый день и час совершая какой-то осознанный (или неосознанный) выбор из множества альтернатив. Они также мечтали и любили, радовались и огорчались. Они также чем-то восторгались в окружающем мире, а что-то в нем им категорически не нравилось.

И, разумеется, они задавали себе вопрос: откуда и зачем я пришел в этот мир и куда я уйду из него, когда придет время? Это – не только метафизический, но и чисто ПРАКТИЧЕСКИЙ вопрос – от ответа зависит любая постановка личностных целей. Одно дело, если жизнь – это короткий период от первого крика до дыма из трубы, а “до” и “после” нет НИЧЕГО. Другое дело, если ТАМ что-то есть (что именно – это уже другой вопрос).

Метафизические представления той эпохи (называемы обычно магизмом или пра-шаманизм) можно реконструировать путем сопоставления культуры палеолита и мезолита с современными архаичными культурами по сходным артефактам и мотивам ритуальных изображений. Метод очень логичный и весьма эффективный, но при одном условии: чтобы его применить, надо достаточно хорошо понимать современные архаичные культуры.

До середины XX в. историки представляли верования австралийских аборигенов, индейцев или эвенков как предельно примитивное поклонение идолам. Соответственно, эти же представления переносились и на метафизику палеолита. Когда В.Ларичевым была впервые показана аналогия между “картинными галереями” верхнего палеолита и структурой древнейшего пантеона Баальбека – Гелиополя (речь о котором шла выше), это было воспринято как курьез. Когда число открытых памятников мезолитической архитектуры (дольменов, менгиров, кромлехов) в одной только приатлантической Европе перевалило за 50000 (!), “серьезная” история хранила гробовое молчание.

Окончательный крах “исторических” воззрений на “доисторическую” эпоху наступил из-за маленькой статуэтки беременной женщины с гипертрофированными бедрами и грудью. Таких статуэток, названных с чьей-то легкой руки “палеолитическими Венерами” найдено великое множество. “Серьезная” история определила их как нечто, связанное с примитивными суевериями палеолитического матриархата. Это, однако, не помешало культурологам середины XX в. заняться “палеолитическими Венерами” всерьез – и вскоре было доказано, что эти неуклюжие трогательные фигурки являются центральным символом т.н. культа Матери Мира – невероятно древней проторелигии, распространной по всей планете в период ориентировочно с 40 по 10 тысячелетие до н.э. Об этом культе мы уже упоминали – в связи с апокрифическими Евангелие. “Серьезная” историческая картина “примитивных первобытных суеверий” опрокинулась, когда было обнаружено поразительное сходство между культом Матери Мира, и учением о Безначальном Дао (Tao). Это учение начало формироваться в начале 3-го тысячелетии до н.э. (основателем считается мифический правитель Хуан-ди) и имеет дошедшие до нас письменные источники – книгу перемен “и цзин” (приписывается Фу Си, 3-е тысячелетие до н.э.) и книгу “дао дэ цзин” (приписывается Лао Цзы, VI – V в. до н.э.). В работе Е.М.Чена, “Tao as a Great Mother and the Influence of Motherly Love in the Shaping of Chinese Philosophy” (Дао как великая мать и влияние материнской любви в формировании китайской философии), опубликованной в History of Religion 1974 г., декларируется чуть ли не идентичность Дао и Матери Мира. Другие авторы (М.Элиаде, М.Томпсон, Е.Торчинов) хотя и не столь радикальны, но также указывают на сходство этих мировоззрений до степени смешения.

“Не обладающее именем – начало Неба и Земли, я называю его “мать всех вещей””. (Дао Дэ Цзин, стих 1). “Есть вещь, что возникла из хаоса, она не была рождена Небом и Землей. Такая пустая, такая безмолвная. Существует сама по себе, и нет ей ни конца, ни края. Ее действие присутствует во всем, не истощаясь, поэтому ее можно назвать [мать всех вещей]. Я не знаю ее имени, люди ее называют [Путь] (Дао), по мне, лучшие ее назвать [Великое]. Великое значит Ускользающее, Ускользающее значит Глубочайшее, Глубочайшее значит Неистощимое в Превращениях”. (Дао Дэ Цзин, стих 25).

“Палеолитическую Венеру” сопровождает столь же древнее изображение стилизованного быка или человека с головой быка (названное, опять-таки с чьей-то легкой руки “рогатым богом”).. Образ “рогатого бога”, символизирующего, в частности, солнце и плодородие (вспомним крито-финикийского Баала), естественным образом ассоциируются со вторым компонентом дуалистической концепции учения Дао – естественным организующим началом “Дэ”.

“Все происходит из Дао, все растет благодаря силе Дэ, благодаря ей обретает форму, становясь вещью, благодаря ей завершает свой путь, обретая свое назначение. ” (Дао Дэ Цзин, стих 51). “Совершенствование Дэ – всепобеждающе. Всепобеждающее обладает неисчерпаемой силой”. (Дао Дэ Цзин, стих 59).

Вот мы и добрались до корневой точки. Дуализм Вечного Неба и Непобедимого Солнца Астарты и Баала, Хаоса и Логоса. Дуалистическое единство Спирали и Креста, Лабиринта и Перекрестка, Дао и Дэ. Комментарии, что называется, излишни, а вот продолжение напрашивается – учение Дао и культ Матери Мира разделяют более 7000 лет, которые видимо были чем-то заполнены. Чем именно – стало ясно, когда появились серьезные работы по анализу древнейших магических (пра-шаманских) космогонических систем, а в культурологии появилось представление о т.н. “времени сновидений”.

“Время сновидения – термин австралийских аборигенов, использующийся для обозначения времени мифологического. Это время, когда люди только спустились на землю, сила шаманов и героев было подобна силе богов, люди находились в пике своего жизнеощущения. Однако вскоре люди забыли все свои магические знания и были обречены на болезни и тяжкий труд. Возникновение шаманизма связывают с приходом Первого Шамана, который дал людям забытое ими знание проникать в экстатических техниках в другие области реальности. Предполагаемые временные рамки – верхний палеолит. Изначально шаманизм был чисто практическим занятием, которое предполагало исцеление телесных и физических болезней, общение с духами и божественными существами. Позже сюда присоединились (как прямое следствие практики) путешествия в иные сферы реальности. возникла шаманская космология, которая предполагала конечное единство всего сущего в едином неком (Поне, Великом Духе, Гитчи Маниту). эта безличная сила была женской по природе (культы Матерей и Матери) и являлась источником и творцом всего сущего.” (М.Элиаде, “Шаманизм”).

При таких обстоятельствах говорить о примитивности мировоззрений и верований позднего палеолита и мезолита уже просто неприлично. Но и это еще не все. Около 1970 г. на стыке археологии, культурологии, лингвистики и кибернетики возникла новая дисциплина – палеолингвистика. “Картинные галереи” верхнего палеолита и “палеотексты” мезолита можно считать графическими фразами, сюжетами или даже новеллами, где “образы-понятия”, представленные изображениями, выполняют роль слов. Задача “перевода” таких фраз или новелл подобна задаче перевода любого древнего иероглифического (пиктографического или идеографического) письма.

Есть весьма распространенный в мезолитическом искусстве (и многократно описанный археологами) сюжет, связанный с изображением реки, в низовья которой переселяются люди после физической смерти, чтобы продолжать там тот же стиль деятельности, что при жизни. У историков ни на миг не возникла мысль рассмотреть этот сюжет как символический (о каком символизме можно говорить – ведь верования доисторических людей обязаны быть примитивными). При этом символ Реки как Вселенной, содержащей множество миров, одинаково характерен как для культа Матери Мира, так и для учения о Безначальном Дао: “Течение Дао подобно великой реке, имеющей множество рукавов, которые простираются повсюду. Благодаря ему все существа рождаются и не прекращаются” (Дао Дэ Цзин, стих 34).

С развитием теории знаковых систем и компьютерных технологий расшифровка идеографических сюжетов превратилась чуть ли не в чисто техническую задачу – был бы достаточный объем информации для анализа. В палеолингвистике говорят о переводах идеографического письма 8-го тысячелетия до н.э. как о вполне ординарной практике (“картинных галерей”, а точнее “палеотекстов” этого периода сохранилось множество).

Расшифровка в начале представляется в виде схемы из стрелок и унифицированных пиктограмм (обозначающих отдельные понятия или образы), а затем полученная схема интерпретируется в несколько вариантов более или менее “читаемого” текста на современном языке. Разумеется, такие интерпретации весьма приблизительны, как впрочем, и интерпретации текстов древнего Египта, Шумера, Крита, Китая, а тем более – Юкатана.

Реконструкция памятников идеографического письма, по определению может быть только приблизительной, зато эти памятники менее подвержены намеренным искажениям (идеографический текст обладает внутренней многосвязностью, выполняющей в некоторой степени функцию защиты от вставок). Культовые тексты, исполненные арамейским или греческим (т.е. фонетическим) письмом были изуродованы переписчиками до полной неузнаваемости. Литературные памятники даосизма (исполненные китайским идеографическим письмом), хотя также многократно переписывались (перерисовывались), все же дошли до нас, сохранив в общих чертах исходную мировоззренческую концепцию. Впрочем, не столько “исходную”, а заимствованную у предшествующей мезолитической культуры, о чем и пойдет речь ниже.

Перекресток Миров

Ориентировочно с 12 по 6 тысячелетие до н.э. (т.е. в течении всей эпохи мезолита), вдоль береговых линий атлантического и тихоокеанского бассейнов (включая бассейны Средиземного и других внутренних морей Евразии) распространяется некая единая культура или, по крайней мере, несколько очень близких друг к другу культур. Основная полоса ее распространения лежит в северном полушарии, между 30 – 60 широтой в Европе и Африке, и между 10 – 30 широтой в Азии и Америке, грубо повторяя конфигурацию древнего океана Тетис, существовавшего миллионы лет назад. Совпадение оказалось случайным (следы этой культуры обнаружились и в других местах – в т.ч. на островах южного полушария), а рабочее название – “культура тетис” – осталось. Кстати, лабиринты с крестом в центре, символ “солнце на ладонях”, а позднее – дольмены, как раз характерны для этой культуры.

Одни считают, что центром распространения культуры тетис был какой-то архипелаг в Атлантике, другие указывают на Антарктиду, которая в то время была вполне подходящим для жизни континентом. Многие полагают, что этот центр идентичен легендарной Атлантиде (которая, согласно Платону, колонизировала средиземноморье примерно в 10 тысячелетии до н.э.). В общем, положение центра (как и Атлантиды – если она все же существовала) достоверно не известно.

С большей уверенностью можно судить о технологическом развитии культуры тетис. Комплекс доступных культуре тетис знаний в области математики, механики, архитектуры, астрономии, навигации, мореплавания, химии и металлургии, соответствует примерно уровню Западной Европы XVII – XVIII в. н.э. (иначе никак не объяснить наличие “мезолитических” карт и других артефактов, о которых шла речь выше).

В этом, кстати, нет ничего удивительного: после “темных веков” европейская цивилизация только к XVII – XVIII в. восстановила социально-культурный уровень греческих полисов V в. до н.э., а этот уровень, в свою очередь, был тоже восстановлен после других “темных веков”, последовавших за разрушением Крито-Микенской культуры в XIII в. до н.э..

К происхождению темных веков (имеющих прямое отношение к имперским религиям вообще и христианству в частности) мы еще вернемся, а пока укажем: время расцвета культуры тетис почти точно ложится в интересующий нас период между культом “Матери Мира” и культом Безначального Дао.

Мировоззренческая концепция культуры тетис (в реконструированной к современному языку форме) выглядит следующим образом:

“Случилось так, что Некто создал множество миров и человека, чтобы оценить каждый из миров. [Только] человек может в любом мире находить чудесное, определять что в избытке, а что в недостатке.

Человек живет в одном мире, [а затем] попадает в место, называемое Перекрестком. Там пересекаются миры и человек встречается с Некто, который создал миры. С Перекрестка человек попадает в [другой] мир. Там будет меньше [бывшего в избыточного] и больше [бывшего в недостатке]. Возможно, [такой мир окажется для него] лучше, возможно хуже, но этот мир будет новым и чудесное в нем будет новым. Из того мира, человек [вновь] попадет на Перекресток.

Так человек собирает память/видение о чудесном в разных мирах и когда-то/где-то он сам [становится] источником чудесного, [начинает] создавать миры.

Тогда ему [необходимы] те, кто может их оценить, кто может в любом мире находить чудесное и определять что в избытке, а что в недостатке. Не от того ли случилось так, что Некто создал множество миров и человека, чтобы оценить каждый из миров?”. (кодекс тетис, ранний мезолит).

Нетрудно заметить, что эта концепция имеет много общего с концепцией Дао Дэ Цзин, но содержит и ряд существенных отличий.

КОНЦЕПЦИЯ ТВОРЦА.

Некто-на-Перекрестке из “кодекса тетис” также, как Безначальное Дао “имени у него нет… имеет облик, которого нет, обладает существованием, не будучи вещью. Круг за кругом все в него возвращается, а вещей там никаких нет.” (Дао Дэ Цзин, стих 14). Некто-на-Перекрестке, как и Безначальное Дао, не требует от человека ровно ничего: “Небо/Дао и Земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам возможность жить собственной жизнью” (Дао Дэ Цзин, стих 5). Они не судят свои творения, а лишь дают возможность жить каждому – своим умом и своей волей: “Высший правитель, оно дарует сознание всем своим подданным. Но при этом не стремится облагодетельствовать или наградить их. Не стремится внушить к себе страх.” (Дао Дэ Цзин, стих 17). Согласно обоим учениям, таков универсальный принцип действия любого “правильного” творца: “Того, к кому стекаются все существа. но кто не считает себя их хозяином, можно назвать [достигшим великого].” (Дао дэ цзин, стих 34).

Концепция бессмертия

Для мировоззрения культуры тетис, как и для мировоззрения даосов, смерть – простая условность. “Рождение – это выход, смерть – это вход… тот, кто умеет овладевать жизнью – не боится… Это происходит оттого, что для него нет смерти” (Дао дэ цзин, стих 50). Смерть воспринимается как естественный механизм путешествий между мирами – и не более того. “Когда дело завершено, человек [должен] устраниться” (Дао дэ цзин, стих 9). Уходить из одного мира и появляться в другом так же нормально для человека, как засыпать вечером одного дня и просыпаться утром другого. “Достигая успеха в делах, я следую дальше, и все бесчисленные миры раскрывают предо мной свою суть.” (Дао Дэ Цзин, стих 17).

КОНЦЕПЦИЯ ЭТИКИ

Для обоих учений этика – атрибут независимой личности. “Правильная” этика не может быть сообщена извне. Она создается только самой личностью и только для себя. “Тот, кто слепо верит, тот не знает, тот, кто видит сам, не верит слепо.” (Дао Дэ Цзин, стих 17). Сообщенная всем индивидам извне (унифицированная) этика всегда порочна. Такая “этика для всех” не может породить ничего, кроме уродства и зла. “Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное – это прекрасное, тогда и возникает безобразное. Когда все узнают, что добро – это добро, тогда и возникает зло.” (Дао дэ цзин, стих 2).

КОНЦЕПЦИЯ ЦЕЛИ

На фоне общей космогонии и общей этической концепции, между двумя учениями существует серьезное различие в определении целей. Если путь Дао – это путь естественного отказа от желаний, знаний и деяний, то путь Перекрестков – это наоборот, путь осознания желаний и осознанных действий в соответствии с индивидуальной этической доктриной.

Если путь Дао для человека приводит к слиянию с Безначальным Дао, то путь Перекрестков предполагает трансформацию человека в самостоятельного Некто-на-Перекрестке, также творящего миры и населяющего их разумными существами.

У человека и Безначального Дао не может быть общего интереса. У каждого человека и Некто-на-Перекрестке общий интерес есть – это поиск чудесного, который может быть осуществлен только ИЗНУТРИ миров (т.е. принципиально не доступен самому создателю).

Впрочем, это различие, видимо, более позднего происхождения. Следы исходного учения (сходного с “кодексом тетис”) прослеживаются во всем тексте “Дао дэ Цзин”: “Видеть в чудесном чудесное – вот ключ ко всем тайнам мира.” (Дао Дэ Цзин, стих 1). “Создавать и не присваивать – вот что называется глубочайшим Дэ” (Дао Дэ Цзин, стих 1). “Дао свободно от личных пристрастий и оно всегда содействует истинному человеку” (Дао Дэ Цзин, стих 79).

Исходное учение, судя по всему, содержало доктрину активного соразмерного действия. Цели такого действия были только креативными (творческими) и только личными (самостоятельно установленными, а не предписанными извне). Рискнем предположить, что организующая творческая сила Дэ в исходном учении была не СВОЙСТВЕННА “истинному человеку”, а ТОЖДЕСТВЕННА его сущности. Концепция тождества вселенской креативной силы (Брахмана) и индивидуальной сущности (Атмана) любого разумного существа содержится и в индийских Упанишадах (также, как источники даосизма, записанных в интервале XXX – VI в. до н.э.). Соответственно, в Упанишадах явным образом присутствует доктрина о принципиальной неуничтожимости (бессмертии) разумных существ и о цепи их перерождений.

Впрочем, мы несколько увлеклись аналогиями. О “кодексе тетис” можно говорить еще долго, но главное уже сказано.

Поиск чудесного – как наиболее интересное занятие, следование естественному – как наиболее разумный образ жизни и спокойное отношение к смерти – как к переезду на новое место. Короткое кредо, но его достаточно, чтобы понять, почему наши симпатичные предшественники в эпоху мезолита бесстрашно пересекали океаны, распространяли культуру и цивилизованную торговлю, искали законы движения звезд и создавали удивительные произведения искусства.

Возникает вполне логичный вопрос: что помешало этим людям спокойно развивать свою цивилизацию? В 8-м тысячелетии до н.э. культура тетис находилась примерно на уровне Европы XVII – XVIII века. До паровой машины было рукой подать, а до электроэнергетики и электросвязи оставалось меньше двух столетий. С точки зрения здравого смысла, даже развиваясь в 10 раз медленнее (хотя никаких предпосылок для такой медлительности нет), эта культура достигла бы уровня XX – XXI в. раньше, чем возникли первые известные нам империи Междуречья и Египта. Соответственно, вся история пошла бы по совершенно другому пути. Тем не менее, вопреки здравому смыслу, ничего этого не произошло и, видимо, в этом есть определенная закономерность.

Империя как социальное уродство

Дело в том, что наш здравый смысл привык к непрерывному прогрессу, который продолжается вот уже 500 лет. Нам кажется, что так было всегда и (это особенно важно), что так БУДЕТ всегда. Нас активно убеждают в этом историки, политики и религиозные деятели. Так вот, нам лгут. Так было не всегда. Как минимум, трижды человечество совершало культурный (научный, гуманитарный) прорыв и стояло на пороге прорыва технологического. Первый раз – в т.н. эпоху мезолита – 9 – 7 тысячелетие до н.э.. Второй раз – в эпоху расцвета древнего востока (Египет, Крит, Шумер) – XXVIII – XVI в. до н.э.. Третий раз – в эпоху греко – римской античности VII в. до н.э. – I в. н.э. до н.э.. Как минимум, трижды человечество откатывалось назад, в состояние почти животной дикости. Последний откат (связанный с распадом античности и становлением христианских империй) историческая память сохранила в подробностях. Мы знаем, что население Рима за 300 лет сократилось в 10 (!) раз, а большинство других процветавших городов античности вообще обезлюдели. Излишне говорить, что европейская цивилизация (вместе с ее экономикой, наукой и прочей культурой) исчезла практически полностью. То же, кстати, происходило в тот же период и в других странах. Например, цивилизация Китая за 200 лет также полностью деградировала, а население сократилось в 5 (!) раз. От цивилизаций ближнего востока не осталось ВООБЩЕ НИЧЕГО (кроме ностальгических воспоминаний), а цивилизации центральной Америки разложились настолько, что в XVI в. были стремительно завоеваны и дочиста разграблены парой сотен полунищих европейских разбойников.

Сейчас, начиная примерно с XVII в., мы наблюдаем четвертую попытку человечества. То, что на этот раз совершен не только культурный, но и технологический прорыв, совершенно не исключает возможности нового отката. Мы просто не знаем механизмов разрушения цивилизаций, причем не знаем “из принципа” (не знаем и знать не хотим). Материала для исследований более чем достаточно, но историкам в силу сложившейся социально-политической практики НЕ ХОЧЕТСЯ заниматься этим оскорбляющим человеческое достоинство вопросом. При таких условиях совершенно не исключено, что если не мы, то наши дети или внуки будут иметь сомнительное удовольствие убедиться в способности высокотехнологичной цивилизации распадаться не хуже других.

Чтобы объяснить, почему такой исход вполне реален, придется вернуться к истории аферы с христианством и ответить на простой вопрос: почему вообще для стабилизации государства вдруг потребовалась специальная религия?

Ни городам-факториям Финикии, ни полисам Эллады, ни республиканскому Риму такая “обслуживающая религия” была не нужна – их социальная система опиралась на традицию (которая включала традиционную религию – но лишь как факультативный элемент) и на здравый смысл. Этих двух вещей было вполне достаточно для стабильности.

Но когда Александр Македонский создал империю, ему немедленно пришлось заняться поиском такой религии. Он прожил недолго, поэтому от его поисков остался лишь исторический анекдот о попытке официального самообожествления (на которую истеблишмент Эллады дружно и лаконично ответил “если Александр хочет быть богом – пусть будет им”). Интересно, что бы стало с их чувством юмора, если бы царь-завоеватель потребовал того же самого, явившись ЛИЧНО во главе вооруженного отряда? Есть подозрение, что он был бы обожествлен моментально и без всяких шуток, а в средиземноморье возникла бы новая деспотия персидского образца. По крайней мере, в Риме I в. н.э. император Калигула самообожествился при полном и безоговорочном согласии сената. Идея прижилась и последующие императоры Рима, в качестве “божественных”, становились самостоятельными объектами религиозного культа. Практика, однако, показала, что из живых людей (даже если они императоры) получаются не очень качественные боги. Качественный бог не должен выглядеть как тупая пьяная скотина – поскольку в таком виде он (а значит и империя) вряд ли будет пользоваться уважением. Тем более, он не должен болеть и умирать, как обычный человек – поскольку вместе с ним болеет и умирает империя.

Как мы помним, вся затея с христианством как раз и была направлена на создание пользующейся всеобщим уважением консолидирующей религии. Как мы знаем, трюк с всеобщим уважением удался, а вот империя, вместо того чтобы консолидироваться, за неполное столетие превратилась в межконтинентальную помойку.

Вообще есть интересная закономерность: если чтобы обосновать свое существование какой-то социальной системе требуется специальная религия (идеология, учение), значит эта социальная система УЖЕ себя изжила. Тем не менее, за счет деятельности религиозных институтов, обслуживающих такую систему, она может существовать веками (Европа до XVIII в. не могла освободиться от влияния католической римской теократии, а наследие исламского халифата до сих пор генерирует источники религиозных войн по всему югу Евразии).

Цена такого посмертного существования отживших социальных систем непомерна – массовое следование противоестественным этическим идеалам, продиктованным “обслуживающей религией”. Результат всегда один – деградация культуры во всех ее проявлениях.

Есть и еще одна закономерность: НИ ОДНА империя не обходилась без обслуживающей религии. Иначе говоря, любая империя суть мертворожденная конструкция, а ее существование противоестественно и разрушительно для общества.

Официальная история приписывает империям несвойственные им заслуги в прогрессе цивилизации. Так считается, поскольку изобилие обычно приходится на расцвет империй, а при распаде империй наступают экономические бедствия. В данном случае имеет место инверсия причины и следствия. Просто империи, как плесень, возникают там, где есть чем поживиться и погибают тогда, когда питательный субстрат исчерпывается. На самом деле все прогрессивные прорывы человечества связаны с неимперскими периодами. Додинастический Египет, Финикия, Шумер – нет империй зато есть прогресс. Возникают древние империи – прогресс прекращается и начинается распад. Эллада и республиканский Рим – нет империй, есть прогресс. Рим становится империей – прогресс прекращается и Европа погружается в кошмар на пятнадцать веков – пока империи (уже вторичные) не начинают распадаться. Там, где они распадаются или трансформируются во что-то пристойное (например, в конституционные монархии), возникают очаги прогресса.

Там, где империи сохраняются, прогресса нет. Там, где происходят рецидивы империй, прогресс останавливается, а страны – “рецидивисты” выпадают из цивилизационного процесса. Например, радикально-имперская Япония первой половины XX в. была застойным болотом. После страшного поражения во 2-й мировой войне, страны победители полностью демонтировали там имперскую социальную конструкцию. Прошло каких-то 30 лет – и Япония, стремительно восстановив разрушенное хозяйство, вышла на лидирующие позиции в мировом научно-техническом прогрессе. Прошло еще немного времени, некоторая часть имперских конструкций восстановилась и “экономическое чудо” мгновенно кончилось.

Так или иначе, к концу XX в. мы видим мир, в развитой части которого большая часть этих мертворожденных социальных конструкций разрушена. Результат – колоссальный цивилизационный скачок. Но можем ли мы утверждать, что XX в. покончил с “имперской болезнью” навсегда или хотя бы на исторически длительный период времени?

К сожалению, НЕТ. Наоборот, возможно, именно сейчас мы очень близки к реставрации империй в той или иной форме, причем именно в наиболее экономически развитых странах. Как уже говорилось выше, основное свойство империй – возникать именно там, где неимперское общество создало максимальный избыток ресурсов и потенциала развития.

Империя, будучи уродливым и нежизнеспособным порождением дефектов человеческой модели социального поведения, может существовать лишь на эффекте инерции. Она умеет делать только две операции: захватывать и тратить (причем тратить бездарно). Она не создает ничего кроме аппарата насилия и не производит ничего, кроме насилия, а когда инерция кончается – империя гибнет вместе с цивилизацией и с изрядной долей своих подданных.

Уже созданы прототипы тех структур, которые постепенно и тихо сомнут все неимперские социальные институты – до определенного момента никто (почти никто) ничего не заметит.

Уже видны контуры механизмов новой имперской власти и понятны новые имперские доктрины – если они чем-то отличаются старых, то уж точно не в лучшую сторону.

Уже готовы модели новых имперских мифов и религий, которые убедительно обоснуют, почему империя является наигуманнейшей системой, обеспечивающей социальное благоденствие.

“Сопереживание политическому мифу – первое необходимое условие легитимизации массовым сознанием институтов власти… Именно поэтому различные правящие элиты и пытались во все века рекламировать или насаждать общеобязательные мифы и мифологии (большей частью религиозно окрашенные), ибо в случае успеха такой рекламы право этих элит на власть легитимизировалось как данное свыше” (В.С.Полосин, “Миф, религия, государство”).

Вот об этих-то моделях мы и поговорим, поскольку не будь их – никакая империя (ни старая, ни новая) не просуществовала бы и нескольких десятилетий, а человечество не занималось бы каждые несколько веков расхлебыванием мифологического наследства этих империй.

Имперский миф, как коллективное извращение

Мы привыкли к тому, что миф – это что-то милое и уж точно безвредное, вроде историй про Винни-Пуха и Пятачка. Действительно, сколько людей читали в детстве “Мифы древней Греции” и ничего плохого с ними от этого не случилось. Ну разумеется! С любителями телебоевиков и компьютерных “стрелялок-бродилок” тоже ничего плохого не случается. Совсем другое дело, если за таким любителем начнет в реальной жизни начнет гоняться какая-нибудь здоровенная сволочь с пулеметом в одной руке и бензопилой – в другой. Точно также, совсем другое дело, если миф – не сказочка из жизни древних эллинов, а социальная конструкция реальной жизни. Такой миф может быть страшной штукой – страшнее целой толпы “терминаторов”, “хищников” и прочей экранной нечисти. Тех, по крайней мере, можно уничтожить, а миф – неуязвим. От тех, в конце концов, можно убежать, а от мифа – нет. Он везде – от случайного разговора до выпуска новостей, от конституции до бульварного романа. Миф страшен тем, что он может ОСТАНАВЛИВАТЬ ВРЕМЯ. Мифологизированное общество – это масса людей, которая изо дня в день занимается ПОВТОРЕНИЕМ. Центральная идея мифа, как мировоззрения: ТАК ДЕЛАЛИ НАШИ ПРЕДКИ – ТАК ДЕЛАЕМ И МЫ. Социальный миф предписывает “данные предками” модели для всех значимых действий – работы, учебы, отдыха, секса, воспитания детей, ведения домашнего хозяйства, потребления и распоряжения деньгами, человеческого общения, занятий наукой, религиозных отправлений и даже умирания.

Исходно мифы возникли в первобытной общине – и были бесспорно полезны (мифологическая традиция передавала из поколения в поколения технологические приемы и вообще любые полезные для жизни правила). Жить в такой “первобытной” мифологической среде может быть скучно для современного человека, но уж по крайней мере, не противно. Многие находят даже определенный шарм в размеренном и по-своему логичном распорядке жизни.

Иное дело – мифология, никогда не имевшая ПОЛЕЗНОЙ для человека предыстории. Мифология, опирающаяся на ФАЛЬШИВУЮ традицию. Такая мифология суть бесконечное повторение не действий, которые КОГДА-ТО были полезными и осмысленными в бытовом смысле, но ЗАВЕДОМО бессмысленных действий, которые НИКОГДА не были полезными. Вот ТАКОЙ миф уже явное и отвратительное извращение, насилующее человеческую природу.

Имперская мифология не может иметь истинной мифологической традиции – поскольку в первобытную эпоху (когда такие традиции складывались) империй попросту не было. Тем более, имперская мифология не может содержать что-либо полезное в бытовом отношении – поскольку бытовыми вопросами империя не занимается. Особенно если это “мировая империя” (т.е. очень большое, непонятное, и с бытовой точки зрения, на фиг никому не нужное нечто).

“Мировому типу империи более всего соответствует и религиозно-политический тип ее мифологии, чаще всего наиболее радикальный и тотально-принудительный: мессианская или социал-романтическая утопия”. (В.С.Полосин, “Миф, религия, государство”).

Пришествие Мессии ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ не может быть регулярно воспроизводимым (это, в конце концов, не выпечка блинов, а уникальное явление) – но, превратившись в основу мифа, оно ВЫНУЖДЕНО стать таковым. Миф ДОЛЖЕН регулярно повторять (актуализировать) свою основу – иначе он не будет мифом и не сможет выполнять свойственную мифу функцию социального регулирования. Это – уже чудовищный абсурд, но худшее еще впереди. Миф требует ДЕТАЛЬНОГО воспроизведения ВСЕЙ своей основы – т.е. всей истории пришествия Мессии (от рождения до гибели). Так в христианских церквях появляются кошмарные в своем реализме изображения казни на кресте. Более того, мифологический сюжет должен повторяться при личном участии верующих. и к кошмарному изображению добавляется коллективное символическое поедание жертвы (евхаристия): “если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни” (Евангелие от Иоанна. 6, 53). Но это еще не все – в церкви появляются части мертвых тел праведников (для мифа желательно зримое присутствие великих предков). В любом другом общественном месте, где бывают дети, наличие подобных изображений, действий и предметов сочли бы недопустимым (что вполне логично), но циклическое пространство-время мифа не признает никакой логики, никаких приличий и никакого здравого смысла. Заметим, в других имперских религиях дело обстоит не лучше. Так на исламском празднике Шахсей-Вахсей верующие наносят себе ритуальные ножевые раны, а ритуальная резекция крайней плоти присутствует сразу в двух имперских религиях – иудаизме и в исламе. Впрочем, в имперской религии инков, говорят, было еще хуже – человеческие жертвоприношения и ритуальный каннибализм исполнялись совершенно натурально…

Из всего сказанного следует простой вывод: первой жертвой империи становится все разумное и человеческое в том учении, которое угораздило стать имперской религией. Искренне жаль, что имперские элиты стараются выбирать для этой цели наиболее красивые учения и стремительно их портят. Даже самые симпатичные божества, став объектами имперского поклонения, превращаются в капризных, опасных и мстительных чудовищ.

Основные формы поведения этих чудовищ – ГНЕВ божий и следующая за ним КАРА божья, которая настигает людей если не при жизни, то после неизбежной СМЕРТИ. Человек – не более, чем РАБ божий, постоянно испытывающий СТРАХ божий и обязанный не только СЛУЖИТЬ господину, но и ЛЮБИТЬ его больше, чем всех своих родных и близких: “Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня, Кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня,” (Евангелие от Матфея. 10, 37). Любое другое поведение человека – суть ГРЕХ, за которым неизбежно следует ГНЕВ и КАРА.

Homo Sapiens – человек разумный превращается в Homo Servus – человека служебного, человека, не просто обращенного в рабство, но ПРЕДНАЗНАЧЕННОГО для рабства (как лопата предназначена для рытья грунта). Человек не распоряжается своей жизнью и не вправе даже по собственной воле покончить с собой, поскольку он суть чужое (господское) имущество, за самовольное уничтожение которого будет строго наказан после смерти.

Заметим: в том же христианстве очень детально описан ад (как выставка всего средневекового пыточного арсенала), рай же выглядит крайне убого (там мягкий климат, хорошее питание, не надо работать и никто никого не обижает – вот и все). Иначе говоря, наградой за служение является всего лишь право вечного существования в качестве разновидности декоративного домашнего животного (вроде хомячка или морской свинки).

Разумеется, с внутренним миром человека, исповедующего ТАКИЕ религии, ничего хорошего произойти просто не может. Мировоззрение и этика в таких условиях деградируют до совершенно бессмысленного состояния. Они трансформируются в нелепые умозрительные конструкции и правила, элементарно мешающие людям жить.

Человек, исповедующий имперскую религию не ЖИВЕТ а СЛУЖИТ (неважно кому – империи, церкви, корпорации, тоталитарной секте, партии и вообще любому подонку у которого хватит наглости сесть человеку на шею).

Служение – это официальное церковное название жизненной практики образцового верующего.

Зачем человек это делает? Правильный вопрос не “зачем”, а “почему”. Служение – суть воспроизведение мифологического цикла мессианства, а мифологическая традиция (пусть и фальшивая) не признает здравого смысла и не требует разумной цели исполняемого действия.

“Рассказывают об одном ученике, которого спросили, как он представляет себе Бога. Тот ответил, что, насколько он понимает, Бог – это “такая личность, которая постоянно следит, не живет ли кто в свое удовольствие, и когда Он замечает такое, то вмешивается, чтобы это прекратить”. Боюсь, что именно в таком духе понимают многие люди слово “мораль”: то, что мешает нам получать удовольствие.” (К.С.Льюис, “Просто христианство”).

Разумеется, Льюиса неприятно поразило такое восприятие ребенком основ религии и морали. Еще бы: уж очень это напоминает финал сказки про голого короля, когда ребенок со своей детской непосредственностью (ну не успели его научить врать или хотя бы молчать), одной фразой разрушил весьма дорогостоящий имперский миф. “Мама! А король-то…”. В общем, дальше мы знаем.

Льюис (как многие добрые христиане “нового времени”), со всем рвением начинает объяснять, что нет, не так все это. Что мораль мешает совершать только ВРЕДНЫЕ поступки. Что люди – такие тупые существа, что не запрети им подбирать с земли “бяку” или кушать “куличики” из песка, и он обязательно начнет это делать, причиняя непоправимый вред своему здоровью. Даже удивительно, как они прожили сто тысяч лет без таких ПОЛЕЗНЫХ запретов (то ли “бяки” тогда еще не появились, то ли песок для “куличиков” не образовался в потенциально опасных количествах).

Обидно смотреть, как неплохой в общем-то человек мучается, пытаясь доказать абсурдное. Мальчик был прав: король действительно был голый, а современная мораль действительно существует для того, чтобы мешать людям получать удовольствие. И это вполне закономерно, если вспомнить, что мораль – это отнюдь не элемент мировоззрения индивида, а наоборот, форма насилия над его мировоззрением.

Мораль представляет собой не более, чем особый способ НОРМАТИВНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ деятельности человека в интересах существующей социальной системы (это – общепринятое определение). Поскольку имперская социальная система устанавливает служение абстракциям как норму жизни, а собственное удовольствие индивида – как фактор, мешающий этому служению. Соответственно, удовольствие – это грех, а добровольный отказ от удовольствия (самопожертвование) – добродетель. В отличие от права (которое тоже особый способ нормативного регулирования), мораль не имеет ограничений собственного вмешательства в частную жизнь индивида. Проще говоря, право может залезть человеку в кошелек, но не в постель. Мораль же, претендуя на АБСОЛЮТНОСТЬ своих норм (это – тоже из общепринятого определения) может лезть и в постель, и в мысли, и в душу. Для этого она, видимо, и придумана.

Еще один фокус: смерть вместо любви

Как выразился знаменитый писатель С.Лем: “если бы теологи властью религиозного запрета могли покончить с оргазмом, – они непременно сделали бы это.” (С.Лем “Эротика и секс в фантастике и футурологии”).

Морально-этический запрет на различные проявления эротики сохранился до сих пор даже в цивилизованных странах. Сохранился, заметим, несмотря на ограничение прав церкви и декларацию свободы совести. Издатель “клубнички” Л. Флинт недоумевает: “почему показывать войну прилично, а любовь – нет?”. С.Лем констатирует: “Видимо, для общественного сознания описание убийства не выглядит столь безнравственным, как описание соития: так распорядились моральные кодексы, на которых мы воспитуемся целое тысячелетие” (С.Лем “Эротика и секс в фантастике и футурологии”).

Ну разумеется. Все имперские социальные институты (в первую очередь – религия, идеология и мораль) ведут себя исходя из простого правила: Война – это жизнь империи (поскольку позволяет потребовать от человека служения “по максимуму”). Любовь – наоборот, гибель империи (поскольку инициирует проявление индивидуальности человека также “по максимуму”). Смысл последнего утверждения мы поясним ниже.

История, как мы уже говорили, вообще имеет привычку “искусственно исключать” определенные события. Школьная история занимается этим в экстремальной форме.

“В школьных курсах сведения о древних культурах малоазиатского и средиземноморского круга, к которым восходит и наша собственная, наиболее смазаны и невнятны в той их части, где отличия этих культур от нашей проистекают из специфической эротической аксиологии, греховной с точки зрения христианства”. (С.Лем “Эротика и секс в фантастике и футурологии”).

Такое “смазывание и невнятность” имеет четкую и порочную социальную цель, выявляемую исходя из основного постулата ретроники: “если историки упорно не замечают очевидное событие из прошлого, значит раскрытие этого события приведет к серьезным последствиям для настоящего”. Здесь последствия определяются особенностями человеческого восприятия.

С восприятия красоты человеческого тела вообще начинается восприятие красоты. С нормального сексуального влечения вообще начинается восприятие любви. С восприятие любви и красоты начинается вообще восприятие чудесного. С восприятие чудесного начинается любое настоящее искусство. А с любого настоящего искусства начинается настоящая свобода любого разумного существа и человека – в частности. Потому что настоящее искусство – это в конечном итоге создание НОВОГО мира, в котором ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ нет чуждого принуждения в какой бы то ни было форме.

Там, где начинается настоящая свобода – кончается империя, поскольку любая империя – это всего-навсего мифологизированная традиция несвободы. Уточним: ФАЛЬШИВАЯ традиция.

Там же кончается и СМЕРТЬ, которая принадлежит к мифологическим феноменам СТАРОГО мира, а не тех НОВЫХ миров, которые человек не то создает сам, не то находит в неограниченном количестве (что с философской точки зрения почти то же самое).

Это не оговорка: смерть (в ее современном культурологическом понимании) – такой же имперский миф, как грех. Смерть НЕОБХОДИМА любой имперской идеологии, чтобы представить любые индивидуальные цели, как бессмысленные в силу крайней ограниченности времени жизни человека, как биологического организма. Соответственно, СЛУЖЕНИЕ предстает как единственно-осмысленная форма деятельности человека – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

При этом нет никаких объективных подтверждений того, что для человеческой личности все, кроме результатов ее общественной деятельности, кончается со смертью (как это утверждает коммунистическая мифология). Нет также никаких объективных подтверждений того, что после смерти человеческая личность в виде некой “души” подвергается взысканию или поощрению за прижизненную деятельность (ад и рай христианской либо исламской мифологии).

Заметим, что оба этих, на первый взгляд диаметрально противоположных взгляда на смерть, сходятся в главном: смерть прекращает всякую осмысленную человеческую деятельность (есть “душа” или нет, попадает она в рай, в ад, или в никуда, но в любом случае, индивидуальная история человека на этом заканчивается). И в том и в другом случае мы имеем концепцию биологической смерти, как точки некого “окончательного расчета” между мыслящим индивидом и вселенной. При нет ни НИ ЕДИНОГО подтверждения (прямого, косвенного, научного, эмоционального – любого) правдоподобности этой концепции.

С другой стороны, есть масса указаний на то, что дело обстоит прямо противоположным образом. Условно эти указания можно разделить на четыре группы:

1. Частные случаи. Многочисленные свидетельства отождествления живущими людьми своей личности с личностями тех или иных умерших. При этом воспроизводятся не только привычки “личности – предшественника”, но также привязанности и воспоминания частного характера. В ряде культур (ламаизм, бон и т.п.) такие ситуации считаются вполне ординарными.
2. Обобщенные наблюдения. “Общая черта так называемых переживаний на грани смерти – это ощущение перехода от страха, связанного с опасным для жизни кризисом, к состоянию покоя, движения к свету и ощущения, что тебе рады. Люди, перенесшие такие состояния, как правило, говорят о том, что у них произошла переоценка ценностей, что они перестали тревожиться из-за житейских мелочей и бояться смерти”. (М.Томпсон, “Философия религии”)
3. Психотехнические системы. Существует целый набор методов, позволяющих индивиду действовать отдельно от своего биологического тела, вспоминать “предыдущие жизни”, посещать “другие миры” и т.д.. Не обсуждая объективность таких методов, укажем лишь, что в некоторых культурах (например, связанных с шаманизмом) они используются для достижения вполне практических целей, причем зачастую используются успешно.
4. Построения науки. В теории систем человеческая личность представляется как структура данных, не связанная жестко с биологическим телом. Возможность перенесения подобной структуры, без потери существенных свойств, на другой носитель является чем-то само собой разумеющимся. “Представьте себе одну из подобных систем, столь совершенно отразившую его [конкретного человека] знания и умения, что коллеги и друзья без труда узнают в ней особенности склада его ума… Таким образом, система как бы олицетворяет бессмертие этого человека…” (D.Michie, R.Jonston, “Creative computer”). Эти слова написаны в 1984 г. и за последующие два десятилетия никем не оспорены.

Внимание! Подобные указания, разумеется, нельзя рассматривать как строгое доказательство (в научном смысле этого термина), но их более чем достаточно для выдвижения вполне правдоподобной (опять-таки в научном смысле) гипотезы. Гипотезы о природе человека, сформулированной очень давно и немного наивно, но заслуживающей того, чтобы быть приведенной в исходном виде: “Наделенный качествами, делатель работ и творец их последствий, он пожинает плоды своих действий; он правитель жизни и путешествует в соответствии с собственными деяниями; у него есть идея и эго, и он познается качествами интеллекта и качествами я. Меньше, чем сотая часть толщины волоса, душа живущего существа способна на бесконечность. Он не мужчина и не женщина и не бесполый, а присоединяется к любому телу, которое он принимает за свое собственное.” (Шветашватара Упанишада, V.7-10).

Если же говорить о мировоззрении, то мне как-то более симпатично то, в соответствии с которым человеку свойственно в любом мире быть свободным искателем и источником чудесного – любви, красоты и радости. Ради этого стоит, наверное, пересекать океаны на маленьких парусниках и открывать новые земли. Если бы в этом или в других мирах не было чудесного – кому они были бы нужны? И, если уж на то пошло, кому бы было интересно их создавать?

Вот мы и вернулись к культуре тетис. Следует ли понимать это как претензию “кодекса тетис” на роль того самого “единственно-истинного учения”, которое человечество утратило в незапамятные времена и столько времени безуспешно искало? Да нет конечно. Оно, разумеется, не единственно-истинное (вселенная слишком велика для одной-единственной истины). И оно, собственно говоря, не учение. “Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, и ни к чему людей этому учить.” (Дао Дэ Цзин, стих 36). Это просто ЕСТЕСТВЕННЫЙ и ДОСТОЙНЫЙ разумного существа взгляд на себя и на окружающее. Не больше… но и не меньше.

Вытаскивание бегемота из болота

“Религии всему учат, но ни за что не отвечают. Отвечать предстоит рядовым верующим, на эти религии положившимся… три наиболее представительные религии, религии откровения, противопоставляющие себя всем прочим религиям, опираются на человека, который замыслил совершить человеческое жертвоприношение, задумал детоубийство. Более того, все эти религии признают этот его замысел не преступлением, а образцом для подражания. Почему? Потому что Авраам выполнил приказ Всевышнего не задумываясь, не рассуждая! И иудеи, и христиане, и мусульмане почитают именно такого нерассуждающего, покорного Богу Авраама. Не принимай меня вообще, – скажет каждая из этих трех религий, – но приняв, покорно служи мне, как служил Авраам. Иначе ты просто разрушаешь весь смысл.” (А. Барац, “Там и всегда”).

Ну вот, отдельные кляксы в основном стерты. Те, для кого это имеет значение, могут проверить изложенные выше факты – хоть все, хоть выборочно – и составить свое собственное мнение. Те, для кого это значения не имеет, скорее всего, досюда не дочитали. Зачем им это? Поклонники имперских культов могут продолжать жить со своей смешной претензией на причастность к “абсолютным” понятиям добра и зла. Они могут продолжать носить символы, украденные их предшественниками там, где эти символы действительно обозначали что-то чудесное, человечное и непреходящее. Их не чистые на руку духовные пастыри могут продолжать радоваться предприимчивости нечистых на руку “отцов основателей” – поскольку то безначальное, безымянное и вечное, из которого произошли все миры, все сущности и все предметы, в отличие от бесноватых имперских богов, не занимается преследованием мелких воров, жуликов и извращенцев. Историки могут продолжать трудолюбиво сажать кляксы на хроники – у них такая работа и им за нее платят.

На этом можно было и закончить, если бы не одно обстоятельство. История – это не математика. Она происходит не с абстрактными функциями, а с живыми людьми и с нами – в частности. И нам волей-неволей надо с этим что-то делать.

Это – наш мир, потому что мы пока что в нем живем, а с миром, в котором общепринятой основой любой деятельности является БЕЗДУМНОЕ СЛУЖЕНИЕ, ничего хорошего в обозримом будущем произойти не может.

Давайте оглядимся вокруг себя. Даже люди, занимающиеся крайне прагматичной формой деятельности – бизнесом – и те служат. Надрываясь, они обращают в свою собственность огромное количество объектов, которыми никогда и ни при каких условиях не смогут воспользоваться для того, чтобы стать хоть чуть-чуть счастливее. Все накапливаемое ими материальное богатство – такая же виртуальная штука, как уровни какой-нибудь компьютерной игрушке. Занимаясь этим, они жертвуют здоровьем, отдыхом, счастьем близких людей и собственным внутренним миром. Люди, занимающиеся политикой, выглядят совершенно также – медленно, изо дня в день, жертвуя своей жизнью, они накапливают власть, с помощью которой никогда и ни при каких обстоятельствах не смогут добыть хоть чуточку счастья.

А что же с обычными “среднестатичтическими” людьми? Они тоже служат – навязанным им рекламой дебильным стандартам потребления и престижа, дешевым эстетическим образцам и совершенно бессмысленным моделям успеха, сконструированным профессиональными PR-мейкерами. Для того, чтобы реализовать это служение, они работают – т.е. служат каким-то корпорациям, столь же абстрактным, как имперские боги (просто одно – юридическая абстракция, а другое – мифологическая). Так проходит жизнь. Так формируется их внутренний мир, а в порядке преемственности – и внутренний мир их детей. Бессмысленное нагромождение чуждых целей, стандартов и оценок, где уже не остается места для своих желаний, мыслей и радостей, для своей любви и своей мечты.

Мефистофель у Гете пел, что люди служат золотому тельцу гибнут за металл. Он был просто неисправимым оптимистом. Если бы тельцу, если бы за металл. Нет, все еще хуже. Люди служат НИЧЕМУ и гибнут НИ ЗА ЧТО, получая за это, как нетрудно угадать, НИЧЕГО.

Служение подобно наркотику – оно также разрушает личность и человек также привыкает к нему до состояния почти физиологической зависимости. Иногда, впрочем, он легко “соскакивает” с этого наркотика, но только потому, что “садится” на другой наркотик – более сильный. Иногда это действительно наркотик (в медицинском смысле этого слова). Иногда – другое, альтернативное, но еще более гнусное служение. Распространенной формой такого “форсированного” служения являются т.н. “тоталитарные секты”. Основной прием вовлечения в секту носит название “бомбардировка любовью”. Совершенно незнакомого человека приглашают на некое сборище, где почти без вступления ему заявляют: БОГ ТЕБЯ ЛЮБИТ (возможны варианты, но смысл таков). На этом основании его (вовлекаемого) безумно любят все присутствующие.

Любой, кто обладает хотя бы минимумом собственного здравого смысла, столкнувшись с подобным поведением, людей, которые его впервые видят, рассуждал бы следующим образом: “Поскольку я оказался здесь случайно, то допустим (в порядке мысленного эксперимента), что на моем месте некий человек, который, объективно и однозначно урод из уродов. Он вызывает отвращение у коллег и прохожих. Его не выносит жена и ненавидят дети. Его, может быть, родная мама с трудом терпит. Его не любят даже домашние животные, включая аквариумных рыбок. И тут выясняется, что есть целый всамделешный бог, который его, урода, взаправду любит. Стоит ли мне иметь дело с богом, который испытывает жутковатую любовь к уродам (даже если такой бог действительно есть)? Или пусть лучше этот бог собирает свою кунсткамеру без моего участия?” Два доллара против дохлого краба, что любой здравомыслящий человек выбрал бы вторую альтернативу, а “тоталитарная секта” осталась бы, как говорят преферансисты, “с безом”.

Вместо этого человек зачастую приходит в полный восторг: “Да что вы говорите? Оказывается бог меня УЖЕ любит? Я так к этому стремился! Что я могу сделать для этого чудесного, замечательного бога, который любит меня, грешного и недостойного?”

Почему же на практике такая на первый взгляд дешевая методика вовлечения работает?

Все очень просто. Homo Servus (в отличие от Homo Sapiens) не обладает собственной волей и здравым смыслом в общепринятом значении. Он – уже жертва “служения”, предполагающего комплекс неполноценности и морального уродства перед лицом бога (или идеологического эталона). Поэтому он легко становится жертвой любого другого “служения”, которое сконструировано более броско, чем исходное.

Разница между “нормальным” служением имперской религии (или идеологии) и служением “тоталитарной секте” лишь в том, что первое приветствуется сложившейся социальной конструкцией, а второе – порицается. Грубо говоря, имперская религия охотится на людей, имея надлежащую лицензию на отстрел, а тоталитарная секта – браконьерствует. Но не все ли равно жертве смертельного выстрела насколько законно охотился стрелок?

Вывод банален: если человек не хочет быть жертвой – то он не должен практиковать НИКАКОЕ служение (точно также, как если человек не хочет стать наркоманом, ему лучше вообще не баловаться наркотиками).

Правда, ситуация со служением несколько сложнее: среднестатистический человек вовлечен в то или иное служение с детства (не важно как – через первое причастие или через прием в октябрята). Первая задача – бросить эту вредную привычку. Как не странно, для этого достаточно соблюдать всего три простых правила:

Правило первое: Научитесь говорить “нет”. Если вам предлагают сделать что-то, в чем вы не видите для себя необходимости – скажите “нет”. Если вас убеждают, что вы обязаны это сделать, а вы ни перед кем не обязывались – скажите “нет”. Если вам заявляют, что вы поступите дурно, не сделав это, а вам так не кажется – скажите “нет”.

Правило второе: Научитесь видеть чудесное вокруг себя. Его там очень много – уверяю вас. Вы любовались небом на закате? Вы слушали волшебный шум моря? Вы обращали внимание на то, сколько вокруг замечательно-красивых и интересных людей? Если да – то вы знаете, о чем я говорю.

Правило третье: Научитесь слышать себя. Вы с удивлением обнаружите, что внутри вас так же много чудесного, как и вокруг. Вы мечтали о чем-либо светлом и радостном. Вы видели удивительные, прекрасные сны? Вы когда-нибудь любили? Это и есть чудесное. Это, и многое другое, что, скорее всего, не известно никому, кроме вас.

Вот видите как все просто!

У вас всегда будет с собой огромный, неисчерпаемый запас чудес.

Раньше или позже у вас обязательно появится желание поделиться ими с кем-то близким вам или со всем миром – как вам захочется. Эти чудеса всегда останутся с вами – в этом мире или в любом другом.

И то безначальное, безымянное и вечное, из которого произошли все миры, все сущности и все предметы, окажется на вашей стороне. Не потому, что вы ему служите (ни оно ни вы не нуждаетесь в каком-либо служении), а просто потому, что оно как-то само собой всегда оказывается на стороне того, что изначально правильно.

Вот теперь действительно все.